Ленинград(Героическая оборона города в 1941-1944 гг.)
Шрифт:
Кулагин спешит в конторку дежурного инженера доложить обстановку директору. Лампочки горят уже ярко, но Барабанов почему-то все еще не подал энергии в цехи.
— Где Барабанов? Что он медлит?
Вопрос обращен к дежурному инженеру, только что вернувшемуся из машинного зала. Дежурный инженер отвечает после некоторой паузы, ему трудно говорить:
— Барабанов понес с углевозами кочегара в поликлинику. Только бесполезно это. Умер он…
— Кто он?
— Минаков.
Тот самый, с которым Кулагин и Барабанов только что разговаривали…
Еще в середине декабря Верховное Главнокомандование рассчитывало осуществить деблокаду Ленинграда силами трех фронтов — Ленинградского, Волховского и Северо-Западного. 20 декабря войска стоявшей в районе Колпина 55-й армии пытались пробиться к Красному Бору и Ульяновке на железнодорожной линии Ленинград — Москва. В первых числах января начала боевые действия 54-я армия, находившаяся по ту сторону кольца, к югу от Ладожского озера. 7 января перешли в наступление Волховский фронт и армии правого крыла Северо-Западного фронта.
В действие были введены большие массы людей и техники. Снова рождалась надежда, что блокада наконец-то будет прорвана. Ленинградская поэтесса Вера Инбер писала в своем дневнике: «И все же говорят, что части генерала Мерецкова 10 января будут в Ленинграде. Ну пусть не 10, а 15, 20, в конце января, но только пусть будут. Ничего более потрясающего, чем эта встреча города и армии, вероятно, не было и не будет в истории».
Бои приняли, к сожалению, затяжной, кровопролитный характер. Прорвать вражеские укрепленные линии удалось только в двух местах: 2-я ударная армия к концу января углубилась в направлении к Ленинграду на 75 километров, подступила к Любани и перерезала железные дороги из Новгорода на Ленинград и на Чудово. В начале марта 22-километровый клин, тоже в сторону Любани, врубила в немецкую оборону 54-я армия. Фашистам, оставшимся в районе Киришей, Чудова и Любани, грозило окружение, но они упорствовали; чтобы отстоять их, новый командующий группой армий «Север» генерал Кюхлер бросил в бой все резервы, прибывшие в его распоряжение из Западной Европы: бригаду и семь дивизий. Сомкнуть горловину у Любани наши фронты не смогли.
Судьбу Ленинграда по-прежнему решала ледовая ладожская дорога, а она еще не обеспечивала город даже минимально необходимым. Наконец 1 января в 5 утра первый поезд прошел по только что восстановленным мостам через реки Лынна и Сясь, и линия Тихвин — Волхов-строй — Войбокало — Жихарево вступила в строй, пробег автомашин от железнодорожных перевалочных баз до восточного берега Ладоги сократился почти в четыре раза — со 190 километров до 55. Толщина льда уже достигла метра, по Ладоге проложили пять параллельных трасс — две для подвоза продовольствия, две для боеприпасов, вооружения, технического имущества и одну запасную. 4 января Военный совет Ленинградского фронта постановил довести количество автомашин на ледовой трассе с 5 января до 1500 (в пересчете на полуторки), а к 1 февраля — до 2 тысяч. 5 января А. А. Жданов обратился с письмом ко всему личному составу автомобильной дороги через Ладогу: «…снабжение Ленинграда и фронта все время висит на волоске, а население и войска терпят невероятные лишения. Это тем более нетерпимо, что грузы для Ленинграда и фронта имеются… Все, от кого зависит нормальная работа дороги… — каждый на своем посту должен выполнять свою задачу, как боец на передовых позициях».
Грузов на базах за Ладогой действительно скопилось немало: не хватало самого необходимого, голодно было всюду, но заботу о снабжении Ленинграда взяла на себя вся страна, его нужды и потребности учитывались в первую очередь и вне всякой очереди. Организацией снабжения Ленинграда занимались заместители Председателя СНК СССР Н. А. Вознесенский, А. Н. Косыгин, А. И. Микоян, другие видные деятели партии и правительства. Фонды, выделяемые государством, пополнялись подарками, стекавшимися со всех концов страны. В Приморье их начали собирать по призыву коллектива Владивостокского торгового порта. 25 декабря из Владивостока отправили в Ленинград целый эшелон с продовольствием, теплыми вещами, различными предметами личного обихода. Сотни вагонов, груженных подарками, поступали из Башкирской, Татарской, Чувашской АССР, из Карелии и Средней Азии, из Ярославской, Вологодской, Мурманской, Горьковской, Омской, Саратовской и многих других областей и республик. В Киргизии открыли особые счета в банках, куда поступали деньги на продовольствие для ленинградцев.
Да, все зависело от ледовой трассы, она действительно становилась Дорогой жизни. Сегодня это название кажется несколько романтизированным, а тогда оно отражало суровую, даже больше — жестокую истину: каждый дополнительный рейс спасал чьи-то жизни. В ночь на 6 января с письмом А. А. Жданова политработники выехали на Ладогу. 6 и 7 января там были проведены митинги, партийные, комсомольские собрания, собрания личного состава. Городской комитет партии послал 80 коммунистов комиссарами автомобильных колонн и 700 агитаторов с ленинградских заводов.
В середине января по постановлению ГКО началось строительство железнодорожной ветки от станции Войбокало к восточному берегу Ладоги, и 5 февраля поезда по ней пошли до Лаврова, 20 февраля — до Кобоны, 6 марта — до оконечности песчаной косы; пробег автомашин сократился более чем в два раза. Развернулось соревнование среди водителей, все больше появлялось двух- и трехрейсовиков, то есть водителей, совершавших по два-три рейса в сутки: в январе их было 315, а в марте — уже 982, плюс к этому 100 водителей успевали сделать по четыре и даже по пять рейсов.
Эвакуация населения по ледовой дороге, как свидетельствует начальник эвакопункта Л. А. Левин, началась 2 декабря, но в декабре и за первые две декады января удалось перевезти на восточный берег Ладоги чуть более 21 тысячи человек. 19 января 1942 года в Ленинград был направлен уполномоченный Государственного Комитета Обороны, заместитель Председателя Совнаркома А. Н. Косыгин. Вместе с ним прибыла группа ответственных работников Совнаркома и Московского комитета партии — И. М. Андреев, А. С. Болдырев, А. К. Горчаков, А. Г. Карпов, А. Ф. Куранчев, Г. А. Малявин, А. М. Протасов. Ленинграду выделялось дополнительное продовольствие, топливо, горючее, транспорт. Московский горсовет передал для ладожской трассы 40 автобусов, нагрузив их шоколадом, концентратами, сахарином и другими продуктами, и 100 грузовых автомашин: на каждом автобусе и на каждой автомашине, чтобы обеспечить их круглосуточную работу, было по два водителя. 200 грузовых автомашин прислал Горький, 60 — Ярославль.
В первый рейс из Ленинграда вновь прибывшие автобусы отправились ранним утром 20 января: погода стояла хмурая, падал редкий снежок. Буквально через несколько часов стало очевидно, что ленинградцам трудно выдержать такую дорогу. Тогда было принято решение доставлять людей до Ладоги поездом и уже там пересаживать их на автотранспорт. Анатолий Сергеевич Болдырев вспоминает, как он и Анатолий Георгиевич Карпов, в то время работники аппарата Совнаркома, приехали на Финляндский железнодорожный узел, чтобы выяснить, какими он располагает возможностями. Пустынные платформы и железнодорожные пути покрывал толстый слой снега, действующих паровозов оставались единицы; из железнодорожников, кто еще сохранял способность работать, скомплектовали всего три-четыре паровозные бригады. Заседание, где обсуждалось, что нужно предпринять для восстановления пассажирского сообщения с западным берегом Ладоги, состоялось в Смольном в тот же день. Подготовка эшелонов к отправке в это время уже началась, был составлен график доставки эвакуируемых на вокзалы, налаживалось питание в пути, медицинская помощь. По указанию А. Н. Косыгина Северная и Ярославская железные дороги срочно командировали в Ленинград железнодорожников, в том числе несколько паровозных бригад.
22 января ГКО принял постановление об эвакуации 500 тысяч жителей Ленинграда, а 23-го утром первый эшелон отошел от Финляндского вокзала и к вечеру прибыл в Борисову Гриву, где ленинградцев ожидали автобусы и автомашины. Масштабы и темпы эвакуации с этого дня стали нарастать с необычайной стремительностью. Штат эвакопункта в Жихареве, где начальником был А. А. Заградин, в 20-х числах января составляли всего 117 человек, к середине февраля там трудилось уже 1200 человек, в том числе 46 врачей и больше 100 медсестер и сандружин-ниц. Сколько раз в те зимние месяцы А. Н. Косыгина видели и на Финляндском вокзале, и на эвакопунктах в Жихареве, Борисовой Гриве, в Лаврове, в Кобоне! Вот лишь один из множества эпизодов, сохранившихся в памяти участников ладожской эпопеи.