Леонард Коэн. Жизнь
Шрифт:
Сэнфилд подружился с Леонардом пятьдесят лет назад. Он скрывается под именем Стив в стихотворении Леонарда «Я вижу тебя на греческом матрасе» из книги 1966 года «Паразиты Рая» – он сидит в доме Леонарда на Гидре, курит гашиш и гадает на «Книге перемен» [34] ; он же – «великий мастер хайку» в стихотворении «Другие писатели» из сборника 2006 года «Книга тоски». Именно он познакомит Леонарда с его учителем дзена – Роси Дзёсю Сасаки. В 1961 году Сэнфилд сел на паром в Афинах и, следуя мимолётному порыву, высадился на Гидре – он тогда был «молодым поэтом в поисках приключений». Как и Леонард, он «влюбился» в это место. В портовом баре ему сказали: «Подожди, вот познакомишься с Леонардом Коэном – вы оба молодые еврейские поэты, он тебе понравится». И они не ошиблись.
34
«Книга
Говоря о жизни на Гидре, Сэнфилд вспоминает свет, солнце, дух товарищества, эпикурейскую простоту жизни и особенную энергию, исходившую от тамошней компании художников и искателей истины. Их было немного, человек пятьдесят, и люди постоянно приходили и уходили. Джонстоны были, по словам Сэнфилда, «душой нашего общества. Они часто ссорились и использовали свою сексуальность как оружие, чтобы отомстить друг другу, и это очень всё усложняло, но вся жизнь иностранцев в городе вращалась вокруг них». Назовём некоторых других обитателей острова: Энтони Кингсмилл – британский художник, блистательный рассказчик и бонвиван, с которым Леонард очень подружился; Гордон Меррик – бывший бродвейский актёр, репортёр и писатель, в 1947 году выпустивший свой первый роман «Гулящий ветер», об американском шпионе-гее; доктор Шелдон Холст – американский поэт, художник, радикал и психиатр, застолбивший территорию где-то между Тимоти Лири и Р. Д. Лэйнгом; и молодой шведский писатель Йёран Тунстрём, который тогда писал свой первый роман и сам стал прототипом Лоренцо из романа Акселя Йенсена «Йоаким» (1961) – правда, многие считают, что прототипом Лоренцо был Леонард.
«В те давние годы очень многие люди оказывались там, – говорит Сэнфилд, – например, Аллен Гинзберг и Грегори Корсо». Последний, ещё один поэт-битник, жил на соседнем острове и был тренером по софтболу. С Гинзбергом Леонард познакомился, когда ездил в Афины. Он пил кофе на площади Святой Агнессы и увидел знаменитого поэта за соседним столиком. «Я подошёл к нему и спросил, действительно ли он – Аллен Гинзберг, и он сел ко мне за столик, а потом приехал погостить в моём доме на Гидре, и мы подружились. Он познакомил меня с Корсо, – рассказывал Леонард, – и так мои отношения с битниками стали немного более близкими» [9].
Начало шестидесятых на Гидре было, по словам Сэнфилда, «золотым веком художников. Мы не были битниками, а хиппи ещё не изобрели, и мы считали себя международной богемой, путешественниками, потому что люди съезжались туда со всего мира, желая заниматься искусством. Атмосфера там была будоражащая, и она, мне кажется, действовала на всех, кто там оказывался. Происходила революция в литературе, происходила сексуальная революция, в которой, как нам казалось, мы победили, но на самом деле, наверное, проиграли, и некоторые из нас – Джордж Лиалиос, Леонард, я сам – начали интересоваться разными духовными учениями: тибетский буддизм, «И Цзин».
Джордж Лиалиос был важной фигурой в жизни Леонарда на острове. Он был старше Леонарда на девять лет, носил пышные чёрные усы и густую бороду и имел пронзительный взгляд; на вершине холма у него был большой дом, с семнадцатью комнатами. «Он был замечательный человек, загадочный человек», – говорит Сэнфилд. Разные люди называют его философом, музыкантом, наполовину аристократом, интеллектуалом. По словам самого Лиалиоса, он был «из Патр, родился в Мюнхене, родители – греки, семья вернулась из Германии в Афины в 1935 году. Учился на юридическом, три года служил в армии во время так называемой гражданской войны, потом учился музыке и композиции в Вене, с 1951 по 1960 г. Действительно имею наклонность к философии». Его отец был композитором и дипломатом, во время Второй мировой войны находился в Германии. Джордж прекрасно говорил по-гречески, по-немецки и по-английски. Они с Леонардом провели вместе много вечеров на Гидре, обычно в доме Леонарда. Иногда они вели очень серьёзные беседы. Часто они вообще не разговаривали – в полном молчании сидели в пустой комнате с белыми стенами; впоследствии Леонард будет так же сидеть с Роси.
Ещё один островитянин-иностранец, имевший большое значение в жизни Леонарда, – норвежский писатель Аксель Йенсен. Это был худой, серьёзный человек, который в свои почти тридцать лет опубликовал уже три романа, по одному из которых сняли фильм. Йенсен жил со своей женой Марианной и сыном, Акселем-младшим, по соседству с Леонардом – на вершине того же холма. Когда Сэнфилд впервые оказался на Гидре, он остановился у Йенсенов – те были в отъезде и сдавали дом. Гостиная этого дома была вырублена прямо в скале.
Когда Марианна вернулась на остров, мужа с ней не было. «Она была самой красивой женщиной, которую я видел в своей жизни, – говорит Сэнфилд. – Я был поражён её красотой, и не я один». Леонард тоже был поражён. «Она вся светилась, – говорит Сэнфилд, – настоящая скандинавская богиня с маленьким светловолосым мальчиком, а Леонард был чернявый еврейский юноша. Это был сильный контраст».
Леонард влюбился в Гидру с первого взгляда. По его словам, там «всё, что ты видел, было прекрасно – каждый уголок, каждый фонарь, всё, чего ты касался, всё». То же самое случилось, когда он впервые увидел Марианну. В письме Ирвингу Лейтону он сообщал: «Марианна – само совершенство» [10].
«Наверное, очень трудно быть знаменитым. Все хотят от тебя кусочек», – говорит Марианна Илен со вздохом. И до и после Марианны у Леонарда были музы, но если бы среди них было устроено соревнование, первый приз – и уж во всяком случае, приз симпатий публики – достался бы именно ей. Только две из немузыкальных возлюбленных Леонарда удостоились фотографии на конверте его пластинки, и первой из них была Марианна – на обороте конверта его второго альбома, спартанского и интимного Songs from a Room. Марианна сидит за простым деревянным столом в комнате с белыми стенами; она положила руки на пишущую машинку Леонарда, повернула лицо к объективу и застенчиво улыбается, прикрытая только небольшим белым полотенцем. Эта фотография, которую многие молодые люди впервые увидели в непростом, особенно для молодых людей, 1969 году, стала для них воплощением некоего момента, некой потребности и тоски, которые остались с ними на всю жизнь.
Марианне семьдесят пять лет, у неё доброе круглое лицо с глубокими морщинами. Как и Леонард, она не любит говорить о себе, но слишком отзывчива, чтобы отказаться; видимо, именно так на свет появилась книга (на норвежском языке) о её жизни с Леонардом – она просто согласилась на интервью для документальной радиопередачи [35] . Она точно так же стесняется своего (очень хорошего) английского языка, как раньше стеснялась своей внешности. Хотя одно время она работала моделью, она никогда не могла понять, почему Леонард называл её самой красивой женщиной, какую он когда-либо встречал. Пятьдесят три года назад, «двадцати двух лет, блондинка, юная, наивная и влюблённая», она, к огорчению своей традиционной семьи из Осло, сбежала с Йенсеном; они объездили всю Европу, купили в Германии старый «фольксваген» и добрались на нём до Афин. Их приютила пожилая женщина, и с её разрешения они оставили машину в её заросшем саду, а сами отправились путешествовать по островам. На пароме они познакомились с толстым красивым греком по фамилии Папас – он жил в Калифорнии и был хозяином кондитерской фабрики Papas. Они сказали, что ищут какой-нибудь остров. «Он посоветовал нам сойти на первой же стоянке; это была Гидра».
35
So Long, Marianne: Ei kjaerleikshistorie Кари Хестхамар. – Прим. автора.
Была середина декабря, было холодно, лил сильный дождь. Они заметили, что одно кафе открыто, и побежали в него. Внутри горел неоновый свет, в середине комнаты работала печка. Они совершенно продрогли и сели рядом с печкой погреться. К ним подошёл грек, немного говоривший по-английски. Он рассказал им об ещё одной паре иностранцев, живущих на острове, – Джордже Джонстоне и Шармиан Клифт – и вызвался проводить их к ним. Так началась история жизни Йенсенов на Гидре. Аксель и Марианна сняли домик – без электричества, с туалетом во дворе; Аксель писал книги, а Марианна о нём заботилась. Когда закончилась зима, остров заполонили люди, и двое нищих, юных, красивых норвежцев стали получать приглашения на коктейли в богатых домах; Марианна вспоминает: «Одним из первых людей, с кем мы познакомились, был Аристотель Онассис [36] ». На Гидру приезжали самые разные люди. «Там были женатые пары, писатели, знаменитости, гомосексуалы, богатые люди, которым не нужно было работать, молодые люди, едущие в Индию или возвращающиеся из Индии, люди, убегавшие от чего-то или искавшие чего-то». Среди этих людей был Леонард.
36
Аристотель Онассис (1906–1975) – греческий судовладелец, один из богатейших людей мира. – Прим. переводчика.