Леонард Коэн. Жизнь
Шрифт:
– Есть ли у Леонарда Коэна кислотная песня или стихотворение?
– В моём романе «Прекрасные неудачники» есть немножко кислоты и куча спидов.
– Он рассказывал вам про надпись на стене? – спрашивает Марианна. – Золотыми буквами: «Я меняюсь, я всё тот же, я меняюсь, я всё тот же, я меняюсь, я всё тот же, я меняюсь, я всё тот же». По-моему, это прекрасно.
Стив Сэнфилд вспоминает, что они «курили много гашиша и начали употреблять ЛСД и другие психотропные вещества – это была скорее духовная практика, чем развлечение». Перед ними открывалось множество дорог. Ричард Вик, британский поэт и музыкант, живший тогда на Гидре, вспоминает, что на острове «всегда имелся какой-нибудь шаман, который приезжал на некоторое время и становился звездой сезона, – специалист по таро, или гаданию на песке, или ещё чему-нибудь такому». Популярными книгами были «И Цзин» и «Тибетская книга мёртвых». Джордж Лиалиос интересовался к тому же буддизмом и работами Юнга.
Уехав из Монреаля, Леонард продолжал ограничивать себя в еде. Ему нравилась дисциплина недельного поста, нравилось чувство духовного очищения и вызванное голоданием изменённое состояние сознания. Пост помогал ему сосредоточиться на писательстве, но был
41
Слово jocko имеет африканское происхождение и означает шимпанзе. В тексте стихотворения оно пишется с прописной буквы, так что, вероятно, является прозвищем. Фразу «it swings», если усматривать в стихотворении влияние «джазовой» поэзии битников, можно понять как «есть свинг», то есть хороший, правильный джазовый ритм или ритмическое ощущение. – Прим. переводчика.
Леонард не ел мяса, но не особенно сдерживал своё стремление «к обществу женщин и к сексуальному проявлению дружбы» [12]. Если достаточно долго посидеть в таверне в порту Гидры, можно составить впечатляющий список того, кто с кем спал, и подивиться запутанности отношений на острове и тому, что в результате пролилось так мало крови. Взять хотя бы историю женщины, приезжей, которая увидела отплывающего на пароме Леонарда и пришла в такое отчаяние, что бросилась вслед за ним в море, хотя не умела плавать; говорят, что спасший её мужчина стал её новым партнёром. «Все побывали в постели со всеми», говорит Ричард Вик. К Леонарду это тоже относится, хотя по сравнению с другими жителями острова он был, по словам Вика, «в целом очень деликатен». Вик рассказывает, как однажды сидел в баре в Камини со своей (на тот момент) девушкой и её подругой. Пришли Леонард с Марианной. В ходе вечера выяснилось, что обе спутницы Вика имели с Леонардом сексуальные отношения. По словам Вика, девушки весело и дружелюбно сказали: «Знаешь, Леонард, мы никогда не были в тебя влюблены»; на что Леонард так же весело и дружелюбно ответил: «Я тоже». «Это были невинные времена», говорит Вик, но для Марианны это время могло быть непростым. «Да, он был дамским угодником, – говорит Марианна. – Я чувствовала, как во мне закипает ревность. Все хотели получить кусочек моего мужчины. Но он хотел жить со мной. Мне было не о чем волноваться». Это не значит, что Марианна не волновалась, но жаловаться было не в её привычках, и она любила его.
В марте 1962 года, через два года после отъезда из Лондона на Гидру, Леонард проделал обратный путь и снова поселился в Хэмпстеде у миссис Пуллмен. В Лондоне он нашёл издательство (Secker & Warburg) для романа, который начал писать там, и теперь приехал, чтобы по настоянию издателей переработать свою книгу. Леонард говорил, что его роман «с трудом собран по кусочкам» и «вырван из самого сердца»; он считал рукопись законченной, и процесс сокращения и переработки текста был для него мучителен. В письме Ирвингу Лейтону он сообщал, что взял в руки «большой скальпель» и что ему пришлось «разрушить несколько оркестров, чтобы прийти к своей ясной мелодии» [13]. Эта операция была проведена при помощи амфетаминов с добавлением (для обезболивания) «Мандракса» и гашиша. И всё же было тяжело возвращаться к работе над текстом, которым он уже однажды был удовлетворён, – всё равно что оказаться взаперти вместе со старой возлюбленной, которую он когда-то считал прекрасной, но в которой теперь видел одни лишь недостатки. Леонард писал друзьям о своих тяжёлых снах, о своей панике и депрессии. Унылое, серое лондонское небо только усугубляло его тоску. Паб «Король Вильгельм IV» – не «Ла Бодегита дель Медио»; Хэмпстед – не Гидра. Леонард написал Марианне письмо о том, как сильно по ней тоскует. В романе он писал, как «нуждался в одиночестве, чтобы иметь возможность скучать по ней – для трезвого взгляда на мир».
В Лондоне Леонард снова проводил время с Нэнси Бэкол, которая теперь уже не жила в доме Пуллменов. Через Бэкол он познакомился с чернокожим уроженцем Тринидада по имени Майкл Икс. Как и Александр Трокки, Майкл Икс был человеком сложным, харизматичным и со своими проблемами. «Леонард был очарован Майклом, – говорит Нэнси Бэкол. – Им все были очарованы. Он был очень интересным человеком, в нём уживались такие разные личности. Он был поэт, и смутьян, и обаяшка, и пустозвон, и чудесный, полный радости, замечательный человек, и человек потенциально опасный. Поэтому Леонарда влекло к нему, и меня, конечно, тоже». Нэнси и Майкл Икс стали любовниками в 1962 году, а до этого его звали Майкл де Фрейтас и занимался он вещами сомнительными, например, выполнял грязную работу для Питера Рэкмена, владельца дешёвого жилья в Лондоне, который был настолько известен своей жёсткостью и нечистоплотностью в делах, что его фамилия стала именем нарицательным [42] . С течением времени Майкл де Фрейтас и сам построил небольшую деловую империю, занимаясь музыкальными клубами и сутенёрством. Но Майкл Икс, мужчина, с которым жила Нэнси Бэкол, был уже поборником гражданских прав, эффектным оратором и человеком, связывавшим лондонских чёрных активистов с белыми протохиппи. Вместе с Нэнси Майкл стал зачинателем движения black power в Лондоне [43] .
42
Имя Рэкмена попало во все газеты, когда стало известно, что в принадлежавшем ему доме работали Кристин Килер и Мэнди Райс-Дэвис – девушки по вызову, замешанные в скандальном «деле Профьюмо», которое чуть не привело к отставке всего британского правительства. – Прим. автора.
43
Black power (букв. «власть чёрных») – популярный на рубеже 1960-х – 1970-х гг. слоган радикальных борцов за права граждан африканского происхождения (в первую очередь в США), которые склонялись к идеям автономии чёрного населения и даже чёрного расизма. Это отделяло сторонников движения black power от мейнстримного движения за гражданские права, сторонники которого ставили перед собой цель сделать общество расово интегрированным. – Прим. переводчика.
– Майкл говорил мне, что решительно настроен против массового вооружения чёрных в Америке, – рассказывал Леонард в интервью в 1974 году. – Он говорил, что это безумная идея, что они никогда не смогут противостоять государственной машине. Пули, военные заводы, огнестрельное оружие – всё это принадлежит им. Вы хотите дать чёрным несколько пушек и выставить их против целых армий? Он не признавал даже ножей. Он говорил, что нашим оружием должны быть зубы – что-то, что есть у всех. Вот как он видел ситуацию. Он был за подрывную деятельность другого типа. За подрывную деятельность против реальной жизни, чтобы чёрные могли заставить себя бояться» [14].
Леонард вспоминал, как однажды в гостях у Майкла похвалил предложенный ему коктейль: «Боже мой, из чего это сделано?» Майкл ответил: «Даже не спрашивай. Если вы будете знать тайны нашей пищи, вы узнаете тайны нашей расы и нашей силы».
Как говорит Нэнси Бэкол, «это было лихое время. Всё было как бы одновременно политическим и неполитическим. Нельзя было понять, насколько далеко это зайдёт, насколько опасным станет, насколько эффективным окажется – может быть, это просто очередная цветочная [т. е. хипповская] безделица. Майкл мог сказать что-то в шутку, но ты не понимал до конца, что говорится всерьёз, а что нет: это делало его неотразимым, потому что и в жизни мы никогда не знаем, что есть истина, а что ложь или иллюзия. Он просто так жил – открыто. Это было очень сильно».
Как оказалось, даже слишком сильно. В 1967 году, когда дело стало заходить слишком далеко, Бэкол ушла от Майкла. В том же году её бывший возлюбленный стал первым чернокожим, попавшим в тюрьму за нарушение закона о расовых отношениях, принятого, чтобы защитить иммигрантов от расизма: Майкл публично заявил, что каждая чёрная женщина, которую увидят с белым мужчиной, должна быть застрелена; Бэкол – белая женщина. Выйдя из тюрьмы, он принял новое имя, Майкл Абдул Малик, и основал коммуну под лозунгом black power с базой в магазинчике на севере Лондона, которую поддерживали и спонсировали многие богатые и часто знаменитые белые люди. Джон Леннон и Йоко Оно продали собственные волосы на благотворительном аукционе в пользу коммуны. Леннон также внёс залог за Майкла, когда того арестовали по обвинению в убийстве [44] . Это убийство произошло на родине Майкла, на острове Тринидад, куда он вернулся, чтобы основать новую революционную коммуну. Двое членов коммуны (в том числе дочь британского политика) были зарезаны – как говорят, за то, что не подчинились приказу Майкла совершить нападение на полицейский участок.
44
Неточность автора: тогда ему было предъявлено обвинение в вымогательстве. Описанная ниже история с убийством имела место позже. – Прим. переводчика.
Когда-то, ещё в Лондоне, Майкл Икс сказал Леонарду – то ли в шутку, то ли всерьёз, – что планирует захватить власть на Тринидаде, а когда это произойдёт, он назначит Леонарда министром туризма. Казалось бы, странная роль для Леонарда – логичнее было бы предложить ему пост министра культуры. «Мне тоже это показалось довольно странным, – вспоминала Нэнси Бэкол, – но по какой-то причине Леонард решил, что это прекрасная идея». В каком-то смысле Майкл Икс попал в точку; для Майкла, чернокожего лондонца, занятого революционной деятельностью, Леонард и был туристом – так же, как он был туристом в Гаване. «Я помню, как они пожали друг другу руки, – говорит Бэкол. – Леонард был очень, очень доволен и рад, и на том эта история и закончилась». История самого Майкла де Фрейтаса/Икса/Малика закончилась в 1975 году, когда его повесили за убийство. Правительство Тринидада не прислушалось к призывавшим о помиловании гражданам США, Великобритании и Канады, среди которых было много известных людей: Анджела Дэвис, Дик Грегори, Джуди Коллинз и Леонард Коэн [45] .
45
Анджела Дэвис (р. 1944) – политическая активистка, профессор, писатель, бывший член Коммунистической партии США. Дик Грегори (1932–2017) – американский комик, гражданский активист и писатель. О Джуди Коллинз см. ниже. – Прим. переводчика.
В 1962 году, находясь в Лондоне, Леонард неуклонно работал, следуя правилам Стеллы Пуллмен. Он пробыл там столько, сколько смог выдержать – четыре месяца, то есть на четыре недели дольше, чем в прошлый раз. Он ещё не закончил переработку своего романа, зато далеко продвинулся в написании новой порции стихов. Летом Леонард уже снова был на Гидре и принимал в своём доме мать. Маша всё так же волновалась за сына, но на этот раз не стала обращаться в консульство, а решила приехать самолично и своими глазами увидеть, как он живёт. На время её визита Марианна с Акселем-младшим поселились у друзей. Маша помнила Марианну по Монреалю и знала, что та живёт с Леонардом, но, скорее всего, ей было бы не очень комфортно жить под одной крышей с сыном и его норвежской подружкой, которая не была еврейкой.