Леонардо. Жизнь и удивительные приключения великого флорентинца. Книга 1
Шрифт:
Вслед за ним, один за другим, в течение нескольких минут таверну покинули и все остальные рыбаки. Оставшись в одиночестве, Святые приставы сразу озадачились вопросом: «Что всё это значит?»
–– Кроме моего отца, нас, Святого отца фра Марко Черризи и моей возлюбленной, о цели нашей поездки никто не знает! – развёл руками Пьеро, поражаясь происшедшему. – И я ума не приложу, что бы всё это значило!..
Ещё немного поразмышляв, но так и не найдя для себя убедительного ответа, Пьеро да Винчи отправил на постоялый двор приставов, а сам направился к управляющему бригадиру флорентийского почтового поезда. Он, как добросовестный и исполнительный ученик своего отца, решил последовать его совету: «страховаться, когда чувствуешь опасность», поэтому, поднявшись в номер королевского почтового бригадира, сдал ему под роспись
Пьеро немедленно побежал туда на выручку приставов. Вбежав на постоялый двор, он увидел страшную картину: всюду, вперемешку с соломой и навозом, корчились окровавленные люди; их добивали и грабили вооружённые до зубов те, кто ранее представлял собой рыбаков с Адриатического побережья. Теперь для него со всей очевидностью стало ясно, что это самые настоящие пираты. Святые приставы бились с ними с животной отчаянностью, но морских разбойников было слишком много, и приставы, один за другим, поражённые насмерть, падали к их ногам. Выхватив из ножен рапиру, Пьеро, не задумываясь, бросился в гущу пиратов и сразу сразил наповал трёх весьма внушительных головорезов, успевших выкрикнуть: «Вот он!..» Четвёртого и пятого пирата он серьёзно ранил, потом упал сам, сражённый ударом длинного пастушьего хлыста, которым кто-то из разбойников с оттяжкой ударил его сзади под колени, повредив ему в этих местах сухожилия. От жгучей боли в ногах Пьеро завертелся волчком, всё ещё пытаясь подняться и сражаться с набросившимся на него огромным количеством пиратов, но следующий удар хлыста выбил у него из рук рапиру, и он стал лёгкой добычей для морских разбойников. Они, навалившись на него, буквально вдавили его в землю и скрутили ему руки за спиной, в рот воткнули кляп, на глаза надели чёрную повязку, руки, и ноги крепко связали и, подхватив на руки, куда-то понесли. Через несколько минут Пьеро почувствовал, что находится в лодке. Куда и зачем его везли, он не знал. В голове витала только одна мысль, что его хотят продать в рабство на османские барки. Он мысленно прощался со всеми, кого знал и кого любил, а перед глазами у него стоял нежный и милый образ улыбавшейся ему Катарины…
Г Л А В А 6.
Сире Антонио да Винчи ожидал вестей от графа Паоло Арвицца в окрестностях Болоньи, в небольшой деревушке Чени, у знакомого винодела по имени Ареста Капорро. После похищения Пьеро граф Арвицца, пренебрегая осторожностью и аристократическими уставами, самолично приехал к виноделу, чтобы засвидетельствовать своё «почтение» старому флорентийскому нотариусу и с порога чуть не убил его увесистым ударом в зубы. Собрав на себя все столы, комоды и посудные полки в доме винодела, сире Антонио, впав от удара в глубокий обморок, ненадолго прилёг под ними отдохнуть, а когда пришёл в себя, то перед глазами увидел расписку о десяти тысячах сирийских дукатов, переданных королевскому почтовому бригадиру его сыном Пьеро.
–– Вот это твои десять тысяч?! – свирепо сверкая от ярости глазами, граф тряс у него перед носом распиской. – Да твой сынок пяти моих людей стоит!.. Он один насмерть уложил троих, а двух сделал калеками!.. И ты меня даже не предупредил о том, что он так мастерски владеет оружием!.. Святые приставы тоже не подарок – на каждого по два моих человека пришлось!.. И за всё за это – вот эта грошовая расписка?!.. Да в своём ли ты уме, нотариус? Ты знаешь, что я сейчас с тобой сделаю?!
Старый флорентийский нотариус от страха чуть не испустил дух. Ещё не совсем прийдя в себя от удара, он, ничего не понимая, пялился глазами в трясущийся перед ним листок бумаги и постепенно соображал, что произошло.
–– Ваша Светлость, будьте так любезны объяснить, что же всё-таки случилось? – вытирая с трясущихся губ кровь, пролепетал он. – Но только прошу не освещать рассказа вашими увесистыми кулаками по моей макушке, иначе я тогда вообще ничего не пойму, перестану соображать и не смогу дать вам исчерпывающего ответа… О-о, как гудит в голове!.. Я так понимаю, ваша Светлость, правда, с трудом из-за звона в извилинах, что денег при моём сыне не оказалось, а нашли вы у него вот эту расписочку?
–– Вы правильно понимаете, старый прохвост! – прорычал ему в лицо граф Арвицца. – Эту вот самую расписочку мы извлекли у него из карманов, когда обыскали всех убитых Святых приставов и весь их скарб на постоялом дворе!..
Сире Антонио увидел в углу расписки гербовую печать королевского почтового бригадира, и у него из груди вырвался вздох облегчения. Взяв расписку из рук графа, он пробежал по ней глазами, и ему стало всё понятно.
–– Учтите! – рычал ему в лицо граф Арвицца, пока он читал текст расписки. – Мои люди и я даём вам неделю, чтобы деньги были у нас. В противном случае мы вашего сына продадим арабским работорговцам, а те, в свою очередь, перепродадут его османам, которые, как вы знаете, с таких как он, сдирают шкуру!
–– Надеюсь, вы сейчас не причинили ему никакого вреда?
–– Совсем немного в сравнении с тем, что он сделал с моими людьми!
–– Что это значит? – напрягся сире Антонио.
–– Но-но, не сверкай глазами! – свирепым взглядом утихомирил его пыл граф. – Это значит, что ты, старый прохвост, должен благодарить моих людей, что они вообще его не убили!.. Тебе надо было предупредить меня о том, что он у тебя такой мастерский воин…
–– Что вы с ним сделали? – упавшим голосом переспросил его сире Антонио.
–– Один из моих головорезов ему пастушьим бичом сухожилия под коленями повредил… Ничего страшного, ноги заживут! Самое большее от этого – останется хромым, только и всего…
И слова графа оказались пророческими. Ноги у Пьеро зажили, но всю оставшуюся жизнь они у него болели, и во время ненастной погоды он прихрамывал.
Выбравшись из-под обломков мебели и поднявшись с пола, сире Антонио извинился перед хозяином дома сире Ареста Капорро за причинённый ущерб, выплатил ему из своего кошелька тридцать флоринов и попросил принести чернильницу, перо и бумагу. Через минуту, коверкая собственный почерк, он уже писал письмо самому себе от имени морских пиратов о денежном выкупе сына Пьеро из пиратского плена. Закончив письмо и приложив к нему расписку королевского почтового бригадира, сире Антонио устало обратился к графу:
–– Случилось недоразумение, ваша Светлость. Деньги я постараюсь доставить к завтрашнему вечеру в ваш замок… Надеюсь, что дальнейший наш уговор останется в силе?
–– Если вы всё сделаете так, как говорите, сире Антонио, то – да!
Они пожали друг другу руки и расстались. Граф Арвицца поехал в Болонью в свой замок, сире Антонио в Венецию в почтовое отделение флорентийской королевской почты. Отыскав там почтового бригадира, который, надо сказать, в лицо знал старого флорентийского нотариуса и знал, что случилось с его сыном на постоялом дворе, он вернул ему расписку и, получив сполна все десять тысяч дукатов, уехал обратно в Болонью, в замок графа Арвицца. Рассчитавшись с графом, сире Антонио пообещал ему, что если Пьеро будет содержаться в хороших условиях, то он дополнительно выплатит ему ещё две тысячи флоринов. С тем флорентийский нотариус отбыл из Болоньи во Флоренцию. Приехав в свой дом, он ни словом не обмолвился с Катариной о том, что Пьеро по дороге в Венецию попал к пиратам, и, как ни в чём не бывало, стал готовиться к их предстоящей свадьбе…
**** **** ****
Прошло три недели. Свадьба была назначена на воскресенье, 9-го сентября. Катарина не находила себе места, до венчания оставались считанные дни, а от Пьеро не приходило никаких вестей. Вместе с ней участливо сопереживал и сире Антонио, убеждавший её, что его сын непременно прибудет ко дню свадьбы и приглашённых гостей не придётся разочаровывать переносом торжественного дня на более позднее время. Однако за день до свадьбы, когда прибыли все приглашённые, он вышел к гостям и, демонстрируя письмо, – собственноручно написанное им самому себе от имени морских пиратов, – слёзно объявил, что накануне ночью к нему прибыл от разбойников гонец с известием, что его сын Пьеро содержится у них в плену, и что они требуют за него огромный денежный выкуп.