Леонид Красин. Красный лорд
Шрифт:
Его материальное положение оставалось сносным даже осенью — зимой 1919 года, когда население Москвы и других крупных городов почти поголовно страдало от голода и холода. Навестивший его пасынок Владимир вспоминал, что Красин попросил купить ему в магазине пару галош и сильно удивился, когда узнал, что магазины давно закрыты и галоши — как, впрочем, и все остальное — продается только на черном рынке. Но тут же нашел решение, сказав, что попросит секретаря достать ему галоши. Кое-что о страданиях народа он все же знал, поскольку 25 октября писал жене и дочкам: «Зима наступила этот год гораздо раньше прежнего, и в /10 московских домов температура уже сейчас 3–4 градуса. Что будет с наступлением настоящих морозов, угадать нетрудно. Дров нет, и нет уверенности даже, хватит ли их на приготовление пищи. Ежедневно я благословляю судьбу, что вам не приходится переносить или хотя бы видеть только все эти бедствия, которым несчастные обитатели городов подвергаются
Заместитель Красина в НКВТ А. М. Лежава
В «Метрополе» тоже перестали топить, и Красин на время переехал к знакомым своего коллеги по Совнаркому Исидора Гуковского — у них, как он писал, дров хватало до января. «Если же и здесь будет холодно, — писал он, — то я переселюсь на станцию к Классону, где тепло во всяком случае обеспечено. По части еды я устроен очень хорошо, и если не так вкусно ем, как вы, то наверно хлеба и масла имею больше, чем вы в Швеции. Ем 3 раза: завтрак, обед и ужин и раза 2, а то и 3 пью чай». Г. Соломон вспоминал, что позже, уезжая в Лондон, Красин поселил его в своем гостиничном номере, где обнаружились большие запасы еды, часть которой уже испортилась. Формально он продолжал жить в «Метрополе», но большую часть времени проводил в квартире уже упомянутой Марии Чункевич на Ильинском проезде, о чем упоминал тот же всезнающий Соломон: «Хотя он имеет прекрасный апартамент в „Метрополе“, он на самом деле живет и довольствуется в одном семейном, очень дружеском ему доме, хозяева (главным образом хозяйка, его бывшая любовница) которого, благодаря его влиянию, находятся в исключительно благоприятных жизненных условиях, не нуждаясь ни в чем и живя настоящей буржуазной жизнью, что называется „полной чашей“».
Хотя ведомство, которое Красин возглавил 13 ноября 1918 года, официально называлось Народным комиссариатом внешней и внутренней торговли, фактически оно ведало только внешней торговлей. Внутренняя находилась в ведении ВСНХ и к тому же пребывала тогда в полулегальном состоянии. Это несовпадение названия и функций наркомата в конце концов дошло до власти, и 11 июня 1920 года он был переименован в Наркомат внешней торговли (НКВТ) с оставлением Красина его главой. До этого времени внешняя торговля тоже почти отсутствовала, но после введения нэпа в следующем году ее объем начал быстро возрастать. 8 апреля 1922 года СТО поставил наркомату цель — добиться в следующем году положительного торгового баланса
(в том году он был отрицательным, составляя 11,5 млн. рублей). Выполнив распоряжение, за 1923/24 год НКВТ отчитался о превышении экспорта над импортом на 109,5 млн. Однако в следующем году импорт промышленной продукции в СССР сильно вырос, и баланс опять стал отрицательным — 114,3 млн. После этого результат колебался из года в год и к 1927/28 году экспорт составлял 620,7 млн. руб., а импорт — 741,7 млн., увеличившись с 1922/23 года почти в пять раз.
Однако этот рост значительно отставал от роста промышленности и сельского хозяйства. В 1926 году промышленное производство достигло предвоенного уровня, а сельское хозяйство приблизилось к нему. В то же время советская внешняя торговля составляла лишь 32 % от объема внешней торговли царской России в 1913 году, хотя Красин приводит более высокие показатели —
44 %. Если доля царской России в мировой торговле накануне войны была 3,7 %, то для Советского Союза в середине 1920-х годов этот показатель составлял 1,2 %. Это положение не слишком изменилось и в годы первых пятилеток — несмотря на существенный рост экспорта, импорт вырос гораздо больше. Важно и то, что в 1913 году внешняя торговля обеспечивала 13,2 % российского ВНП (по терминологии того времени — «национального дохода»), то в 1925/26 году — всего 4,7 %.
Недостаточные темпы роста внешней торговли Советская власть объясняла враждебной политикой капиталистического Запада. Отчасти это было правдой: многие западные страны долго не признавали СССР, блокируя не только политические, но и экономические отношения с ним. Но не меньшую роль играла экономическая конъюнктура: и до революции, и после из России вывозилось главным образом сырье, цена на которое в 20-х годах была достаточно низкой. Это касалось традиционных продуктов российского экспорта — леса, льна, пеньки и т. д. В свою очередь, нефть, потребность в которой в мире постоянно росла, из-за разрушений периода Гражданской войны добывалась в России в гораздо меньших количествах, чем раньше.
То же касалось продуктов животноводства — масла, мяса и особенно зерна, экспорт которого Красин считал
Однако советская привычка жонглировать громкими словами и цифрами, которой Леонид Борисович виртуозно овладел, затемняла истинную картину: в 1926/27 году советский сельскохозяйственный экспорт достиг лишь четверти (а не трети, как он утверждал) довоенного уровня. Вдобавок государство вывозило за границу менее 4 % произведенной пшеницы и 16,7 % ржи, в то время как предвоенные показатели составляли 25 и 33 %. Оживление экспорта было следствием того, что принятые в 1920 году законы позволили кооперативам, предприятиям и даже частным лицам напрямую торговать с иностранными компаниями и гражданами. Вначале этим занимались Центросоюз и другие кооперативные организации, а с 1921-го такое право получили компании со смешанным — советским и иностранным — капиталом. Отсутствие монополии на внешнюю торговлю тревожило Красина, который указывал, что из-за этого государство теряет большие средства, которые могли бы быть использованы для развития экономики. Именно поэтому он так бескомпромиссно боролся на установление внешнеторговой монополии, о чем будет рассказано далее.
Если во внутренней торговле деятельность НКВТ пересекалась с ВСНХ, то во внешней — с Наркоматом иностранных дел. В соответствии с постановлением ВЦИК «О внешней торговле», принятым 16 октября 1922 года, для руководства внешнеторговой деятельностью в зарубежных странах учреждались торговые представительства или торгпредства РСФСР, ставшие вскоре представительствами СССР. В странах, признавших Советскую Россию, торгпредства работали при посольствах и обладали всеми дипломатическими привилегиями. Там, где официального признания еще не было, их функцию выполняли государственные торговые агентства, которые действовали в соответствии с местными законами. Типичным примером был «Аркос» (Всероссийское кооперативное акционерное общество), учрежденный по инициативе Красина во время визита в Лондон в 1920 году. Постепенно эти торговые агентства при активном участии того же Красина почти полностью вытеснили из зарубежной торговли госторги и компании со смешанным капиталом.
Для экспорта и импорта товаров эти компании должны были отныне получать лицензии от НКВТ, которые выдавались на основе ежегодного государственного плана, где фиксировались квоты на торговлю тем или иным видом товаров. 6 января 1924 года Красин сообщил в интервью, что благодаря отлаженной работе НКВТ государственные учреждения, имеющие право торговать с заграницей напрямую, и даже смешанные компании предпочитают производить свои экспортно-импортные операции через торговые агентства. И тогда, и позже он не раз высказывал мысль, что все сделки по экспорту и импорту товаров в СССР должны осуществляться через официальные торговые представительства.
Заседание СНК 3 октября 1922 г. [РГАСПИ]
По мере того как внешняя торговля становилась все более эффективной и доходной, росло стремление других государственных ведомств получить от нее свою выгоду. В 1922 году при СТО была создана Комиссия по внутренней торговле, контролировавшая госторги; она не раз вступала в конфликты с НКВТ по вопросу организации экспорта отдельных товаров и цен на них. ВСНХ, под контролем которого находились промышленные предприятия, также стремился контролировать экспорт. Сотрудники ВСНХ, входившие в штат советских торгпредств за границей, нередко пытались самостоятельно вести переговоры с иностранными фирмами. Возглавлявшие это ведомство П. Богданов и (с 1925 года) давний недоброжелатель Красина Ф. Дзержинский давали директивы импортировать как можно больше промышленной продукции — в первую очередь машин и механизмов — для ускоренного развития советской промышленности. Признавая важность такого импорта, Красин в то же время настаивал на том, что он не должен сильно превышать экспорт в целях достижения положительного торгового баланса. Дело доходило до бурных дискуссий, в которых его обвиняли в «самоизоляции» НКВТ и даже в игнорировании им задач экономического развития СССР.