Леонид Красин. Красный лорд
Шрифт:
Признавая, что его наркомат работает недостаточно эффективно и заражен бюрократизмом в той же мере, что и все остальные, Красин доказывал, что он постоянно улучшает свою работу. Он отвергал нападки тех, кто огульно критиковал работу советских торгпредств и торговых компаний за рубежом, говоря, что в них хорошо налажено взаимодействие между сотрудниками разных ведомств, включая ВСНХ. Он также заявлял, что госторги и компании со смешанным капиталом получают от торговли через НКВТ не только экономические, но и политические выгоды — например, экспортируемая ими продукция оказывалась под защитой государства и не могла быть конфискована иностранными властями (это было одним из условий англо-советского торгового договора 1921 года).
Красин постоянно стремился расширить список экспортируемых за границу товаров и не раз отмечал, что важно переходить «от экстенсивного к интенсивному» экспортированию, то есть вывозить за рубеж как можно меньше сырья и как можно больше готовой продукции.
Ему не раз приходилось сталкиваться и с руководством Наркомата иностранных дел, чему способствовали его не слишком теплые отношения с Г. Чичериным и его заместителем М. Литвиновым (которые при этом неприязненно относились и друг к другу). Один из его конфликтов с ними в должности главы НКВТ произошел в 1921 году, когда он пытался наладить экономическое сотрудничество с Западом, используя Лигу Наций. Эта международная организация, созданная после Первой мировой войны, объявляла одной из своих целей развитие равноправных отношений между всеми странами. Исходя из этого, Красин предложил создать в рамках Лиги международный консорциум, который предоставил бы России «мощный заем в виде товаров и оборудования». По его мнению, это было выгодно для обеих сторон: Россия получила бы необходимые товары и оборудование, а западные партнеры — обширный рынок сбыта товаров. Через 7–10 лет Россия смогла бы рассчитаться с европейцами по займам готовой продукцией. Против этого плана резко выступили руководители НКИД и лидеры партии, воспринявшие его как сдачу позиций иностранному капиталу. Впрочем, у него и так не было перспектив, поскольку западные страны вовсе не горели желанием выдавать займы большевикам — Красин сам убедился в этом в ходе непростых переговоров за границей.
Не менее враждебно партийные ортодоксы встречали его предложения о выплате странам Запада российских долгов. С началом восстановления России встал вопрос о его обеспечении при помощи иностранных займов; в апреле 1921 года Ленин писал Красину, что Советская власть остро нуждается в займах, чтобы получить товары и обменять их у крестьян на зерно. Однако получению этих займов мешал отказ правительства выплатить долги западным странам, достигавшие приблизительно 14 млрд. золотых рублей. В эту сумму входили кредиты, взятые в основном в годы Первой мировой войны, невыплаченная стоимость полученных тогда же оружия и снаряжения, а также стоимость национализированного большевиками имущества западных компаний и граждан. Главными кредиторами были Франция, скупившая большую часть ценных бумаг царского правительства, а также Англия и США. В ходе переговоров советские дипломаты требовали снижения суммы долга, а также выдвигали встречные условия — выплатить компенсацию за ущерб, причиненный стране иностранной интервенцией. В этих условиях выдача Советской России новых кредитов — как государственных, так и частных — была маловероятна.
Проблема долгов затрудняла также признание России западными странами и установление с ней дипломатических отношений. Этот процесс шел медленно и трудно, затрудняясь постоянно возникающими конфликтными ситуациями. Наркоминдел постоянно отказывался выдавать визы зарубежным политикам и бизнесменам; во время голода 1921 года Красин в письме своему заместителю А. М. Лежаве от 15 июля выражал недовольство тем, что НКИД оказался выдать визу американскому сенатору-республиканцу Дж. Франсу, намеренному лично ознакомиться с положением голодающих. Наркоминдел, по словам Красина, пытается «закрыть двери на замок», а в таких условиях невозможны ни торговля, ни получение кредитов. Вскоре последовал еще более громкий скандал, когда советские власти выслали из страны распределявших западную помощь сотрудников благотворительных организаций, а их российских коллег, объединенных в «Помгол» (Комитет помощи голодающим), едва не расстреляли, что также не улучшило отношения России и Запада.
Красин, находившийся тогда за границей, никак это не комментировал, но не менял своего убеждения: восстановление российской экономики и успешное ее развитие невозможно без сотрудничества с Западом. То же утверждали видные ученые старой школы, основавшие в 1922 году журнал «Экономист». Красина не раз упрекали в советской печати в том, что он думает так же, однако редакция журнала исподволь проводила и другой тезис — восстановление
Важнейшим условием укрепления советской экономики Красин считал оздоровление финансовой системы, которая и после введения нэпа не преодолела последствия гиперинфляции и обесценивания денег. Он всячески поддерживал наркома финансов Григория Сокольникова в его попытках остановить печатание ничем не обеспеченных «совзнаков» (к 1923 году в обороте находилось более 176 квадриллионов рублей). Сокольников говорил: «Если у нас возле Иверской часовни на стене написано: „Религия — опиум народа“, то я бы предложил возле ВСНХ повесить вывеску: „Эмиссия — опиум народного хозяйства“». В октябре 1921 года в Москве благодаря его усилиям был открыт Государственный банк РСФСР, призванный в числе прочего финансировать деятельность государственных ведомств. Однако Красину не удалось наладить эффективное сотрудничество НКВТ с этим учреждением. 25 февраля 1923 года он жаловался в статье, что Госбанк либо отказывает наркомату в кредитах, либо ставит ему такие же условия, как и производителям, что совершенно неприемлемо для экспортной торговли. Далее он пояснял, что наркомат получал торговые кредиты или предоплату от иностранных компаний за товары, уже вывезенные и складированные за границей, либо погруженные на иностранные суда для вывоза из России. Красину не нравилась такая система расчетов, поскольку при ней наркомату приходилось оплачивать хранение товаров на зарубежных складах. Он хотел получать кредиты на ранней стадии подготовки товара к экспорту, чтобы обеспечить переработку сырья и вывоз полуфабрикатов или готовой продукции, но позиция Госбанка на этот счет оставалась неизменной.
Поэтому Красин предлагал создать специальный банк или несколько банков, занимающихся исключительно финансированием внешней торговли. В 1924 году Совнарком учредил Внешторгбанк, предназначенный для финансирования внешней торговли. НКВТ и его подразделения обладали контрольным пакетом акций этого банка, через который Красин надеялся привлечь в российскую внешнюю торговлю иностранные инвестиции. Однако этого не случилось: Внешторгбанк не имел средств для осуществления крупномасштабных внешнеторговых операций, поскольку большая часть доходов от внешней торговли проходила мимо него, да и крупные кредиты из-за границы, на которые надеялся нарком, по-прежнему не поступали.
Сокольников не поддерживал Красина и в вопросе монополии внешней торговли, выступая против нее, однако они были согласны в вопросе важности иностранных кредитов. Нарком финансов заявлял: «Экономический и финансовый подъем Советской России возможен в короткий срок, только если она сумеет хозяйственно примкнуть к мировому рынку и опереться на широкую базу сравнительно примитивного товарного хозяйства в России». Соглашались они и с необходимостью скорейшего осуществления денежной реформы, которую Сокольников провел в 1922–1924 годах. Сначала была выпущена промежуточная валюта — червонец, обеспеченная, в отличие от прежней, золотом по меньшей мере на 25 %. Стабилизировав тем самым финансы, правительство получило возможность выпустить новую валюту: золотой рубль был введен декретом от 5 февраля 1924 года, а к июню он окончательно заменил червонец.
Формально не участвуя в проведении реформы, Красин внес большой вклад в ее успех. Руководимый им НКВТ в 1923/24 финансовом году значительно сократил импорт и увеличил экспорт, чтобы накопить тем самым запасы золота и твердой валюты для поддержания стабильности нового рубля. С 1 января 1923 года по 1 января 1924-го запасы золота и твердой валюты в Госбанке увеличились с 15 млн. до 150 млн. рублей, и большая часть этих поступлений была обеспечена внешней торговлей. При этом Красин считал, что реформа не будет завершена, пока золотой рубль не станет конвертируемым на мировом рынке. В 1922 году правительство разрешило проводить операции с золотом, другими драгоценными металлами и валютой, которые до того были запрещены законом. Но уже в следующем году, чтобы обеспечить монополию червонца в качестве единственного средства обращения, было ограничено использование иностранной валюты во внешнеторговых сделках и запрещено ее хождение на внутреннем рынке. Красин выразил недовольство подобными ограничениями, заявив 15 мая 1924 года, что невозможность конвертировать иностранную валюту в советскую в неограниченном количестве создает серьезные трудности для внешней торговли.