Лепестки камелии
Шрифт:
— Умираю!
Возможно, в прошлой жизни я была актрисой. Но уверена: такой благодарной аудитории у меня ещё не было.
Сначала канцлер смешался — пару мгновений он смотрел на меня с открытым ртом (мне так хотелось скорчить рожицу!), потом рявкнул лекарям:
— Помогите его высочеству! Немедленно!
Я тут же восстала из мёртвых.
— Не-не-не! Ваша светлость, разве вы не знаете, что лишь ранившая рука способна исцелять. — Бред, конечно, но Ли однажды читал мне что-то подобное. — Ваша светлость, помогите мне, умоляю, мне о-о-очень больно!
Канцлер огрел меня злым взглядом.
— Принц, вы не в себе.
— От боли, — прохрипела я. — Помогите же мне!
Повисла пауза — разрушил которую Ли, подтолкнувший к канцлеру лекаря. Канцлер выдавил из себя благостную улыбку и склонился надо мной. А я с готовностью сунула ему ноги под нос.
— Дерзкий мальчишка, — прошипел канцлер так, что слышала его только я. — Мало тебе?
— Ай, больно! — простонала я в ответ. — Пожалуйста, аккуратнее.
Перевязал он меня очень даже неплохо. Наверное, изучал медицину или оказывал раньше первую помощь? А может, здесь все так умеют?
— Моя благодарность безгранична, — объявила я, когда слуга встал перед канцлером на колени, чтобы тот вытер руки смоченным в розовой воде полотенцем. — Мне сразу стало легче.
Канцлер бросил полотенце на пол и улыбнулся на этот раз искренне:
— Какая радость слышать это, ваше высочество. И чтобы полностью вас исцелить, я хочу сделать вам подарок.
Я подобралась. А канцлер вытолкнул вперёд того юного красавчика — с таким видом, словно козырь открывал.
— Ваше высочество, примите от меня этого наложника в ваш гарем, пусть его красота утишит вашу боль…
Я чуть снова не застонала. Другими словами, мне под благовидным предлогом вручали шпиона. А возможно, ещё и убийцу. И вежливого способа отказаться не было — канцлер напоказ обидится, ещё и убьёт, поди, парнишку при мне, «не доставайся же ты никому!» А ко мне потом снова с проверкой явятся.
Выхода, казалось, не было. Канцлер угодливо улыбался, наложник стоял весь такой скромненький, глаза долу. Я комкала одеяло в кулаке — что же делать?
И тут — император подкрался незаметно.
Правда — его же обычно за километр объявляют, а тут без всякого предупреждения прозвучал его голос:
— Акито, как несвоевременен твой подарок! Ичи не может его принять.
Все, конечно, обернулись.
А довольный император вышел из-за ширмы и, улыбаясь, сел на край кровати.
— Сынок, как ты себя чувствуешь?
Сценку «помираю» разыгрывать было глупо, поэтому я просто сокрушённо вздохнула. Дескать, плохо мне, но я терплю.
— Умница, — потрепал меня по щеке император и обернулся к канцлеру.
Тот уже стоял, согнувшись в поклоне, а все остальные (включая Ли) лежали ниц.
— Государь, мы не знали, что вы здесь.
— Ай, да я просто к сыну пришёл, — улыбнулся император. — Акито, как ты? Рука сегодня устала, поди. Не болит? Нет? А ты уверен? Дай посмотреть.
Я с любопытством наблюдала, как канцлер явно нехотя подаёт руку. А потом стискивает зубы, словно и правда от боли.
— Вот и славно, — протянул император. — А подарок свой забери, зачем он Ичи? У него вон, — и кивнул на Ли, — этот есть. Не совращай мне мальчика, он только-только остепенился, любимца себе нашёл, в гарем по сто раз за день не бегает, слухи не вызывает. Ясно же, к свадьбе готовится, чтобы только с женой… А ты ему какой пример подаёшь?
— Простите, государь! — пробормотал канцлер. — Я не подумал. Накажите за глупость!
— Наказать? — протянул император, и я заметила, что канцлера затрясло. — Пожалуй, не стану. Хотя если ты продолжишь тянуть с отбором кандидаток в невесты Ичи, то и накажу. Всё, идите, я хочу побыть с сыном наедине… Эй, подарок! Привет главе Возраждённых передавай, пусть его лезвия не затупятся и… что там дальше у вас по ритуалу, я забыл. Всё, идите-идите…
— Это же был наёмный убийца? — спросила я, когда мы и правда остались с императором одни (не считая Ли).
— Ну а ты как думал? — усмехнулся император. — Тебя, милый, окружают одни наёмные убийцы. — И выразительно посмотрел на Ли.
Что ещё из красочного прошлого моего телохранителя я не знаю?..
— Ваше величество, я не понимаю: вам же выгодно оставить меня в живых. Почему вы не прекратите все эти нападения?
— Ичи, милый, чернь зовёт меня богом, но я не всесилен, — рассмеялся император, но взгляд не отвёл.
Так, глядя ему в глаза, я и сказала:
— И всё же это вы бы могли.
Император склонил голову, словно с такого ракурса я смотрелась лучше. Выдержал паузу, потом кивком указал на мои ноги.
— Покажи.
Бинты он снимал так же сноровисто, как и канцлер.
— И всё же, ваше величество?
— Ичи, счастье моё… Ты всё ещё не помнишь, как пытался меня убить?
Кто — я? То есть… Этот задохлик?!
— Я?
— Ты, ты… Ну что тут у нас… Между прочим, этой ночью тебя снова пытались убить, не так ли? Как ты выжил?
— Пытались? — Я могла бы собой гордиться, мой голос даже не дрогнул. — Правда?.. А! А я-то думал, мне кошмар приснился.
Император убрал руки с моих ног — я и не заметила, что болеть перестало, а раны исчезли, словно их и не было. Я старательно смотрела ему в глаза и пыталась забыть, что он читает мысли и может меня заколдовать. Я так старательно изображала невинность, что в итоге рассмешила «папу».
— Да, таким ты и правда нравишься мне больше, — бросил император. — Ичи, ты понял, за что тебя сегодня били?
— Конечно, государь. Я вам проиграл.
Император усмехнулся.
— Нет, милый. Ты выиграл. Я гордился тобой сегодня. Но если ты взялся за интриги, играй тоньше. Или закончишь, как в прошлый раз. — Он сделал паузу, глядя мне в глаза. — Ну что, ноги всё ещё болят?