Лес пропавших дев
Шрифт:
– Да, я помню эти показания. Я храню в своей библиотеке все отчеты, можешь прийти к мне и прочитать самостоятельно. – Он замолчал, его взгляд, устремленный вдаль, явно был обращен куда-то в прошлое. – Если я ничего не путаю, на двадцать третий день двенадцатого лунного месяца Сохён видели вместе с шаманкой Ногён.
Значит, Кахи не соврала.
– А что еще рассказал свидетель?
Старейшина Мун заложил руки за спину и принялся расхаживать по двору. Наконец он произнес:
– Свидетельница – это была женщина – утверждала,
Я молчала и ждала, сердце барабанило у меня в груди.
– Я спросил, о чем они спорили, – продолжил старейшина, – но свидетельница сказала, что она слышала совсем немного. Сохён сказала: «Я больше не Ынсук. Ынсук умерла в королевстве за морем, где ее лишили чести».
Ынсук!
Кусочки пазла сошлись воедино, я поняла, почему отец записал в дневнике имя Ынсук. Ынсук – это Сохён. Сохён на самом деле Ынсук. Но кем она приходилась шаманке?
И тут я вспомнила. Шаманка Ногён говорила как-то об исчезнувшей дочери.
– Значит, Ынсук – это Сохён, – прошептала я. – Мне кажется, она была дочерью шаманки.
– И мне так кажется.
– Правда?
– Я часто размышлял об этом незнакомце в белой маске, обо всех преступлениях, что он совершил. – Старейшина помолчал, потом продолжил: – Моя дочь лишилась сна. Мы много чего перепробовали. Жена возила ее ко всем шаманам, какие только есть на Чеджу, но, конечно же, безрезультатно. Я не верю в колдовство, подобные суеверия – удел невежд. Я надеялся, что ей поможет иглоукалывание, это известное средство от ночных кошмаров. И все же ее по-прежнему часто мучает бессонница.
Я затаила дыхание в ожидании, что он объяснит, как эта история связана с человеком в белой маске.
– Дочь не всегда была такой, – продолжил старейшина Мун. – Раньше ее не мучил необъяснимый страх. Она не боялась, что ее похитят. Хотя я думаю, что не так уж необъясним этот страх.
– Что вы имеете в виду?
– Мою дочь тоже однажды чуть не похитили. Мы не говорим на эту тему.
Я подняла на него удивленный взгляд, но заставила себя потупиться. Как я ни была сбита с толку, я помнила о приличиях. Нельзя смотреть старшим прямо в глаза.
– Я построил для нее отдельный дом, поместье Ёнхадан. Надеялся, что вдали от тревог, в тишине и спокойствии ей станет лучше. Если она не поправится, то не сможет стать наследной принцессой, а этого она хочет больше всего на свете. Так что прошу тебя сохранить в тайне то, что ты сейчас услышала.
– Конечно, – пообещала я.
– Как видишь, я много думал о том, что за незнакомец прячется под маской и зачем он похищает девушек. И хотя связь шаманки с Сохён выглядит подозрительной, ей незачем похищать девушек. Для чего ей это? Да и сил у нее не хватило бы.
На этот вопрос ответить я не могла, но мне вдруг вспомнилось, что Сохён-Ынсук не была уроженкой деревни Новон. Она приехала сюда несколько лет назад. Если шаманка Ногён была ее матерью, значит, и она не местная.
– А давно шаманка Ногён живет в Новоне?
– Она появилась в деревне семь… восемь лет назад. Сказала, что боги призвали ее сюда.
Всего семь или восемь лет назад… Значит, она могла оказаться кем угодно, никто же не знал, кто она на самом деле. Преступница, убийца… Может быть, тот, кто прятался за белой маской, был человеком из ее прошлой жизни? Может, она знала его до того, как поселилась в Новоне?
Старейшина Мун обернулся ко мне.
– Чего бы тебе хотелось больше всего на свете?
Я удивленно заморгала.
– Что?
– У каждого человека есть сокровенное желание. Какое твое?
– Отец, – прошептала я. – Увидеть его снова.
Старейшина помолчал, потом осторожно спросил:
– А если он умер?
Я ответила без запинки:
– Тогда я бы устроила ему достойные похороны.
– Что ж, – вздохнул мой собеседник, – мало найдется в нашем королевстве таких преданных дочерей, как ты.
Я смутилась, мне было неловко и одновременно очень радостно. Даже уши горели.
– А у вас есть сокровенное желание?
Старейшина нахмурился, а потом ответил:
– В тот день, когда чуть не похитили мою дочь, я понял, что моя власть лишь иллюзия. Тяжело чувствовать свою беспомощность. Думаю, ты меня понимаешь. – Он посмотрел на меня внимательно, а потом добавил: – Ладно, подожду еще неделю, не стану писать твоей тете. Но не больше недели, ты поняла меня? Постарайся уж успеть за это время. Через неделю, даже если ты не найдешь своего отца, тебе придется вернуться на материк.
Я не сразу зашла в дом после того, как старейшина ушел. Мне нужно было обдумать, как действовать дальше. Потом я вернулась в свою комнату и охнула от неожиданности: у низкого стола сидела сестра.
– Что ты здесь делаешь? – спросила я.
– Тебя жду, – ответила сестра.
Она вытащила из рукава свиток бумаги ханджи, положила его на стол и придавила уголки камнями, чтобы свиток не свернулся обратно.
– Смотри.
Я села напротив нее.
– Что за карта?
– Я хотела сказать тебе еще вчера, но ты казалась такой напуганной, что я решила подождать немного, дать тебе отдохнуть.
– Ладно, – кивнула я и почувствовала вдруг невыносимую усталость. Я снова целую ночь провела без сна. – Что ты хотела сказать мне?
– Он нашел ее.
Я тяжело вздохнула.
– Кто кого нашел?
– Отец, – ответила Мэволь, и я вздрогнула так, будто она плеснула мне в лицо ледяной водой. – Он нанял торговца Ри, чтобы тот помог ему найти Поксун. Торговец потратил на поиски больше недели, обратился за помощью к другим торговцам и в конце концов нашел ее.
Я едва дышала, ловила каждое слово Мэволь.