Лес пропавших дев

Хёр Джун

– Пропал, значится? – переспросила старуха и откинула с лица мокрые волосы. – Он мне понравился. Он приезжал к нам в прошлом году, задавал те же самые вопросы про водопад и про Поксун.

Я затаила дыхание. Вдруг я выдохну, и это мгновение испарится словно туман. Невероятно! Мы с сестрой потерялись, свернули куда-то наобум, и оказалось, что отец шел именно этим путем. Я взглянула налево, и мурашки побежали у меня по коже. Конечно, там никого не было, лишь песок да земля с грязью, но я ясно представила, что отец стоит рядом.

Мы

проехали вдоль побережья, поднялись вверх по крутому склону и оказались в деревушке, где хижины были построены из лавовых камней. Мы забрались далеко в глубь острова, и отсюда едва был слышен грохот водопада, низвергающегося в море. Точнее, я вообще его не слышала. Здесь было удивительно тихо, в этой заброшенной, покинутой жителями деревне. И тут раздался какой-то писк, будто кто-то визгливо смеялся.

В тени высокого раскидистого каркаса отдыхали люди, у их ног резвились дети. Это были жители деревни, мужчины. Пока ныряльщицы работали, они присматривали за детьми, занимались хозяйством. Среди них мы разглядели только одну девушку. На ее хорошенькое личико падала тень от ветвей, и казалось, будто оно покрыто татуировкой. Подул ветер, ветви качнулись, и я заметила, как настороженно она разглядывает нас. Девушка смотрела не на младенца, лежавшего у нее на коленях, а прямо на нас.

Я подъехала ближе. Стук копыт привлек всеобщее внимание.

– Мы ищем девушку по имени Поксун, – сказала я и взглянула прямо в глаза молодой женщине. – Вы не знаете, где она может быть?

В этот момент мне показалось, что тени будто соскользнули с лица незнакомки и утонули в ее бездонных, наполненных страхом глазах.

– Кто вы такие? – прошептала она, вскакивая на ноги и прижимая к себе младенца. – Я спрашиваю, кто вы такие? – Потом замолчала, заметив белые шаманские одеяния Мэволь, и перестала хмуриться: – Шаманки?

Сестра спрыгнула с лошади, поправила съехавшую набок коническую белую шляпу и важно заговорила:

– Меня зовут Мин Мэволь, я помощница знаменитой шаманки, вы наверняка ее знаете. Шаманки Ногён. – Она выдержала паузу, видимо, для того, чтобы девушка вспомнила, кто такая шаманка Ногён. – А это моя сестра Хвани.

– Хвани? – переспросила девушка.

Она будто пробовала на вкус мое имя, словно оно было ей знакомо. Брови приподнялись, улыбка заиграла на губах. Такой радостью освещалось лицо каждого, кто при виде меня вспоминал об отце. Будто он специально обещал этим людям встречу со мной.

– Хвани! Мне знакомо это имя. – Она явно успокоилась. – Дочь детектива Мина. Вы обе, должно быть, его дочери!

– Вы – Поксун? – спросила Мэволь.

– Да… Вы зачем-то искали меня?

Смесь облегчения и страха нахлынула на меня.

– Вы прислали мне отцовский дневник. – Я спешилась и торопливо обыскала дорожный мешок, болтавшийся на боку моего пони. Наконец я нащупала обгоревшую тетрадь и вытащила ее, руки от волнения дрожали. – Поэтому мы и приехали.

Поксун долго разглядывала дневник.

От нервного напряжения у меня скрутило желудок, я испугалась, что меня сейчас вывернет прямо на землю. Я сбежала от тети Мин, переплыла целое море на корабле только для того, чтобы засыпать Поксун вопросами. Почему отец отдал ей дневник? Почему она отправила его мне? Зачем он вообще был ей нужен, может, и она вела расследование?

– Пойдемте, – позвала она нас за собой.

Поксун переложила ребенка в левую руку, а правой взяла дневник, обгоревший по краям и прожженный в некоторых местах насквозь.

– Нужно было отправить вам его раньше, – сказала она по-прежнему шепотом. – Я слишком долго сомневалась и медлила. А потом случился пожар и чуть не спалил дотла хижину, и дневник сильно пострадал.

– Но вы наверняка… – я цеплялась за последнюю надежду, – наверняка успели его прочесть.

– Я не умею читать. – В ее голосе звучало искреннее раскаяние. – Простите, это все, что я смогла вам передать: только жалкую обгоревшую тетрадь.

– Но почему же вы сразу не отправили дневник моей сестре? – спросила наконец Мэволь, склонив голову набок. По ее взгляду было видно, что она и правда этого не понимает.

Поксун будто колебалась, ответить на этот вопрос или промолчать.

– Потому что… – она сглотнула, – я очень боялась.

Я раздраженно мотнула головой.

– Чего боялись? И зачем вообще он отдал вам дневник?

– Пойдемте, – пробормотала Поксун в ответ. – Мне нужно кое-что показать вам.

Я пыталась представить, что хочет нам показать Поксун, но вскоре мне пришлось сосредоточиться на том, как бы не сорваться вниз с обрыва. Крутой склон, по которому мы взбирались, тонул в водной взвеси, поднимавшейся от водопада Чонбан. Ветер налетал яростными порывами, так что я с трудом удерживала под подбородком шелковую накидку, а она словно выплясывала вокруг моей головы какой-то диковинный танец.

– Расскажу вам все по порядку, – проговорила наконец Поксун.

Она шла впереди, усадив младенца себе на спину и крепко привязав одеялом, а руки сцепила за спиной, чтобы ребенок случайно не выскользнул из повязки.

– Ваш отец расследовал дело Сохён и выяснил, что я исчезла за два дня до ее гибели. Он знал, что мы с ней были подругами. Поэтому он начал разыскивать меня: решил, что я сбежала, потому что знала, как она погибла.

– А вы знаете? – спросила Мэволь.

– Нет, я даже не знала, что она умерла, пока мне не рассказал детектив Мин.

– Тогда почему вы убежали?

Поксун ответила не сразу.

– Я никому об этом не рассказывала, кроме Сохён и детектива. – Снова небольшая пауза. – Я собирала хворост в лесу, когда на меня напал человек в белой маске. Он так сильно ударил меня по затылку, что я потеряла сознание, а когда пришла в себя, то поняла, что руки и ноги у меня связаны. Он притащил меня в какую-то хижину.

Мы с Мэволь переглянулись. Мы были в той хижине.

– Меня он не тронул, просто тихо сидел рядом и думал о чем-то. Поэтому я набралась храбрости и спросила у него, что он собирается со мной сделать… и он ответил так странно…