Леший и Кикимора
Шрифт:
Он вернулся в комнату, включил телевизор. Показывали последние приготовления к событию века — торжественной передаче Гонконга под юрисдикцию Китая.
Ну вот и все, Алекса Варда больше нет, остались вещи в его кабинете в «Грэйндже». Временно. Главную ценность заберет Кикимора. Без сомнения, у нее получится.
Он вспомнил круглые зеленые глаза Кикиморы, когда портье в Париже в крошечном отеле близ Монмартра с громким названием «Ривьера» обратился к нему: «Мистер Вард, вам прислали факс».
Когда они вошли в номер, Катерина спросила:
— Это…
— Ты знаешь все — Леший, Алексей Соболев, Алекс Вард.
Она пристально посмотрела ему в лицо, но больше не задавала вопросов…
На следующее утро Сергей Антонович приехал к нему с большой дорожной сумкой.
— Собирай вещи, — скомандовал он. — А чтобы не терять времени и не мучить меня догадками, — сказал он, опускаясь на стул напротив Алексея, — объясни, что ты имел в виду под словом «финал». Помнишь, ты сказал, что мы можем рассчитывать на патент, если финал будет успешным?
— Ребенок. Вот что значит финал. — Алексей улыбался, кидая в сумку рубашки, следом — носки, футболки.
— Ого? — Сергей Антонович вскинул брови.
— Мой… — уточнил Алексей, — и…
— …и Катерины, — закончил за него гость.
— Какой хороший Куратор, — усмехнулся Алексей.
— А ты сомневался?
— Ни одной секунды.
— Стало быть, придется подождать. — Сергей Антонович вынул из кармана рукавицу. Повертел ее. — «Ле Кики», — прочел он лейбл. — Можно подумать, французское название. — Он усмехнулся. — Если честно, я долго не мог понять — откуда такое. Теперь у матросов нет вопросов — Леший и Кикимора. Из детства, да? Гм-м. Я не помню — в русских сказках разве… они могли пожениться? Леший — он из леса. А Кикимора — болотная.
— Кикиморы бывают не болотные, — поправил его Алексей. — Катина мать сшила костюм… сухопутной Кикиморы. — Он засмеялся.
— Понятно, — кивнул Сергей Антонович. — Уже ближе…
— Между прочим, тот костюм и костюм Лешего, который тоже сшила Катина мать, послужили прототипами для моих маскхалатов. Поэтому фирма «Ле Кики» наполовину принадлежит Кикиморе. По праву. Пока она не знает об этом, но скоро узнает. — Он растянул губы в широкой улыбке.
— Ты сам ей скажешь?
— Не-ет. Играть так играть. Леший чем знаменит? Водит, крутит, вертит. А Кикимора хитрит, превращается в кого хочет. Они еще посостязаются друг с другом. — Он радостно рассмеялся.
— Тебя послушать, ты сам кикимора. То Алекс Вард, то Леший, то Алексей Соболев. — Сергей Антонович ухмыльнулся.
— Я вот думаю, не открыть ли мне филиал «Ле Кики» в России, — проговорил Алексей. — У вас рабочая сила еще дешевле, чем в Юго-Восточной Азии, где я размещаю заказы.
— Попробуй, но кевларовые вещи советую оставить там, где их делают сейчас. Не перестаю удивляться, как точно ты подбираешь оттенок вещей. Они в точности повторяют краски местности, для которой ты рекомендуешь маскхалаты. Наши ребята заметили это сразу, они тебе благодарны.
Алексей кивнул:
— Я сам слежу за этим. Я учитываю все — какого оттенка дубовые листья
— Можно подумать, ты все это видел, — заметил Сергей Антонович.
Алексей пожал плечами:
— После того как вы меня обучили в институте, я много… путешествовал.
— Ага, назовем это так.
— Понимаете, для человека, который уехал с собственной родины, возникает проблема, о которой он никогда не думал. — Алексей прошелестел молнией на сумке, закрывая ее, и выпрямился.
— Что ты имеешь в виду?
— Уезжая из своей страны, ты теряешь себя. Потом долго ищешь.
Сергей Антонович вскинул брови:
— Подробней, пожалуйста.
— Хорошо. Когда я попал в другую среду, в которой живут люди другой национальности, я перестал понимать, кто я сам. Я не русский, не китаец. Я в чужой среде, мне неуютно… Я отправился искать себя.
— Но все равно оказался в Китае.
— Где вы меня нашли. Снова, — тихо добавил Алексей.
— Премного этому рад. Причем не только я, — так же тихо ответил Сергей Антонович.
— Я охотно сошелся с вами. — Алексей кивнул. — Вы были для меня частицей моей… культурной среды. Потому что русские, которые жили в Харбине, уже не русские, но не стали и китайцами.
— Я думаю, поэтому так много русских перебралось из Харбина именно в Австралию, — заметил Сергей Антонович.
— Да, в попытке воссоздать старую русскую среду. Австралия, несмотря на кенгуру, коала и прочую живность, своим простором утоляет глаз русского человека. Это верно. Не то что Китай.
— Что ж, твои поиски себя пошли на пользу, — сказал Сергей Антонович, вставая со стула. — Твои вещи прекрасны. Ну что, нам пора. Покатили?
13
Саша не спала. Она выключила свет и лежала, прокручивая в голове прошедший день, снова спрашивала себя: все ли она учла? Питер уехал на три дня. Удачно.
Она сделает это завтра утром, твердила она себе. Она сделает это завтра.
Сегодня Питер катал ее по Лондону. Она удивилась, как спокойно ей в этом городе. Питер называет его странным.
— Он похож на сотню деревень, которые соединились вместе. Всю жизнь можно прожить в своей, допустим индийской, не догадываясь, что есть арабская, китайская, филиппинская, например.
Он все-таки отвез ее в паб, где угостил маленькой кружкой темного пива и камбалой в кляре с жареной картошкой.
Саша заметила, что в пабах полно людей, которые завернули туда по дороге — просто поболтать. Кто-то с пакетом белья из прачечной, у кого-то собачонка на поводке, причем по ней видно, что она не первый раз лежит под столом, устроившись подле ног хозяина на деревянном полу.
Она издали узнавала эти английские заведения по темно-зеленым наружным стенам, чаще всего они попадались на глаза на перекрестках. Саша смотрела в окно старого «ровера», на котором раскатывал Питер, и у нее голова шла кругом: как только не называются здесь улицы — аллея, авеню, бульвар, корнер, гейт, медоу…