Лесной фронт. Дилогия
Шрифт:
— Ну, раз просишь, пусть будут в твоем взводе. А вообще, будешь помощником командира. Паренек ты понимающий, видел уже тебя в деле. Идет?
— Спасибо, Митрофаныч, — искренне поблагодарил я и, постаравшись, чтобы прозвучало как шутка, спросил: — Много хоть немцев перебили, пока меня не было?
— Да какое там! — махнул рукой Митрофаныч. — На серьезные вылазки у нас ни людей, ни патронов, ни оружия не хватает. Почти все с нашей группы ранены… Кого тут посылать? Пару раз хлопцы полицаев на хуторах встретили, а так — сидим тут как грибы на поляне…
— Патронов у меня есть пара сотен.
При этих словах Митрофаныч оживился и на мгновение стал похож на прежнего командира, но потом снова как-то ссутулился.
— И где оружие взять — тоже знаю. Мы, как по лесам ходили, этого добра много припрятали. Так
Мы посидели еще минут пятнадцать, говоря практически ни о чем. Я всячески старался поддержать старика — надо будет расшевелить его и вернуть прежнего командира. Блин, не ломаются такие люди, как он! Я просто в это не верю! Может быть, временная депрессия от всего пережитого, может быть, что угодно. Но Митрофаныч полностью сломаться не может, и все! Пока мы разговаривали, я одновременно наблюдал за жизнью лагеря. Знакомых лиц почти не видно. Незнакомых — тоже не очень-то и много. В общем, если сравнивать с двумя партизанскими лагерями, в которых я уже побывал, теперешний лагерь сильно проигрывал. Как-то все… Никак. Ни движения, ни веселья, ни готовых к схватке с противником бойцов. Что же они, действительно сидят да зря местных объедают? Или Селиванов решил, что не имеет смысла начинать работать здесь, когда впереди ждет поход к Сарнам? Не нравится мне все это… Пожелав Митрофанычу здоровья, я поднялся и пошел обратно к своим ребятам.
В эту ночь мне никак не удавалось заснуть. Дело даже не в том, что меня прямо затискали товарищи, выжившие после гощинского моста. Даже те, с кем я не был близко знаком в нашем старом отряде. Для этих людей я вернулся с того света, и этим все сказано. И не в том дело, что мне несколько раз пришлось повторить свою историю с того момента, как я очнулся в сарае. Мысли… Кружащийся в голове водоворот гнал от меня сон, несмотря на усталость. Мысли и эмоции. Во-первых, я был несказанно рад тому, что Митрофаныч и остальные выжили. Даже рана стала как-то меньше меня беспокоить, а все вокруг будто окрасилось в радостные тона. Во-вторых… Радость от встречи с Митрофанычем и остальными, которых я уже мысленно успел похоронить, омрачала тревога. «Что теперь?» — этот вопрос гонгом звенел в моей голове, закручивая вокруг себя все остальные мысли. Что делать?
Теперь, когда у меня снова появился командир, можно немного расслабиться и хоть чуть-чуть сбросить со своих плеч бремя ответственности. По крайней мере, в глобальных вопросах есть кому за меня думать и принимать решения. Только увидев командира и вновь поступив под его командование, я понял, что до того постоянно находился в напряжении. Принимать решения, результатом которых могут стать смерть или раны ребят, ставших уже родными… Не самая легкая ноша в этом мире. Да и есть ли ноша тяжелее, чем эта? Все-все! Пусть кто-то другой отдувается, а я… Как и раньше, буду выполнять приказы и стараться выжить.
Ветерок, прошелестев в листве, коснулся меня прохладным дыханием и прогнал по моему уставшему телу целое стадо мурашек. Я зябко поежился. Однако, продолжал размышлять я, не все так просто. Митрофаныч явно не в состоянии толково командовать. Нет, он мужик — что надо! Умный, опытный… Даром что старик — дай бог всякому в его годы так по лесу бегать. Но в нем невооруженным глазом заметен некий надлом после той операции. Рана его подкосила так или что? Он не сломлен, но… Блин, даже не знаю, как выразить то впечатление, которое командир произвел на меня сегодня. Точнее — уже вчера. Царствует, но не правит. А кто «правит»? Селиванов? От этой мысли я невольно поморщился. Нет, он неплохой парень. Идейный. С одной стороны, это хорошо — такой не предаст. И не струсит в бою. С другой стороны, мне остается лишь надеяться, что из-за устроенной им продразверстки нам не придется уносить ноги из этих краев.
А может, и не Селиванов командует? Может, они здесь, в лучших революционных традициях, что-нибудь вроде солдатского комитета устроили? Это было бы худшим вариантом. В Первую мировую ничего хорошего это не дало. Когда бойцы начинают обсуждать приказы командира, да еще и решать всем миром, исполнять их или нет…
Я горестно вздохнул. Похоже, несмотря на то что жутко хочется хоть немного отдохнуть, придется активно подключаться к работе местного актива. Благо какой-никакой командирский опыт
Ну вот. Похоже, сам того не замечая, вместо того, чтобы сбросить с себя все проблемы, я нагрузил себя новыми. Но ведь уже одно то, что я из будущего, обязывает. Можно ведь как-то использовать свои знания, помочь отряду… А может, и изменить ход войны! Чем черт не шутит?!! Я ведь и раньше размышлял на эту тему, пусть и не получилось реализовать задуманное, но почему не попытаться сейчас?
Сон, похоже, окончательно сдался, увидев, что ему никак не одолеть мысли в моей голове. Пусть глаза уже резало от усталости, но сознание не хотело отключаться. С чего начать? Положение отряда таково: сидим в лесу, без оружия, без связи, если не считать источников информации в нескольких селах, потихоньку обираем крестьян и ничего не делаем для победы. Нехватка оружия — это поправимо. Завтра же надо будет послать кого-то, чтобы перенести в лагерь то, что мы припрятали в лесу. Да, пусть Казик и Славко покажут партизанам место, где прикопали оружие.
Дальше… Связь? Эта проблема гораздо серьезнее. Без связи с большой землей мы можем только мелко покусывать немцев. Может быть, устроим и что-то погромче, но развернуться по полной не получится. Что же делать со связью? Я перевернулся на спину и вгляделся в колючие звезды, пробивающиеся кое-где сквозь полог листвы. Издевательски-то как подмигивают, а! Связь… В Ровно должно быть подполье. Да, Советы, когда отступали, везде оставляли партийные ячейки, которые должны были организовывать подполье в городах, партизанские отряды в лесах и всячески по-иному вредить врагу. Правда, большинство этих организаций немцы ликвидировали практически сразу же — хватало как доброхотов-доносчиков из местных, так и случаев, когда, например, в спешке забывали эвакуировать или уничтожить местный партархив, в котором были документы по каждому местному члену партии. Выжило ли подполье в Ровно? Если да, то у них вполне может быть рация… Да, предложу Митрофанычу отправить кого-нибудь в город. Попытка — не пытка. А для верности еще надо отправить небольшую группу на север, к Сарнам. Возможно — и дальше, в белорусские леса. Партизанский край как-никак. Должны там быть отряды со связью. Пусть передадут на большую землю, что мы существуем. Тогда, быть может, и нам какие подарки с самолета сбросят!
Но это все в перспективе. А что делать сейчас? Ну или после того, как бойцы вернутся с оружием? Понятно, что сидеть без дела нам нельзя. Во-первых, безделье подрывает моральный дух отряда. Бойцы расслабятся, начнется разброд… Во-вторых, если сидеть, как мыши, и не бить врага, то зачем, позвольте спросить, мы вообще здесь? Эдак получается, что Селиванов зря только объедал хуторян! Ну и в-третьих, я думаю, что несколько пусть небольших, но побед просто необходимо для… гм… лечения Митрофаныча. Не знаю, что его больше подкосило — раны или то, что большая часть отряда полегла в Гоще, но, думаю, положительные эмоции ему сейчас просто необходимы. А что может быть более положительным, чем победа, пусть и небольшая?
Так, строя планы на будущее, я и не заметил, как прошла ночь. Заснуть мне так и не удалось. Едва забрезжил рассвет, а лагерь начал оживать, огласившись разговорами партизан, хозяйственными и прочими звуками, органично вплетающимися в птичьи трели, скрип деревьев и шорох листвы. Распрощавшись с мыслями о сне, встал и я. Поймал пробегающего мимо бойца, спросил, где здесь можно умыться, где расположилась кухня, и направился к роднику, весело журчавшему в низинке неподалеку.
Дождавшись своей очереди — оказалось, что я прибыл на умывание чуть ли не последним, — с удовольствием набрал полные пригоршни воды. Студеная, почти ледяная, вода огнем обожгла лицо. Я аж крякнул. Однако хорошо! Бодрит получше всякого кофе! Кстати, о кофе. Его, к сожалению, не было. На завтрак пришлось довольствоваться лишь небольшой порцией какой-то каши, да я уже привык. Зато после умывания и завтрака, почувствовав себя, несмотря на бессонную ночь, свежим и отдохнувшим, я направился к Митрофанычу, делиться своими мыслями по поводу организации отряда.