Лесной Охотник

МакКаммон Роберт Рик

Бушен испустил прерывистый вздох и взвел оба своих оружия. Майкл был уже на ногах и готовился броситься на врага, разорвать его на куски…

— Господа, — обратился Кённиг непринужденным тоном. — Я собираюсь уходить.

Абсолютное, совершенное, прохладное спокойствие его голоса заставило пальцы Бушена замереть на спусковых курках, а подошвы Майкла буквально прирасти к полу.

— Честно говоря, толку в том, чтобы держать меня здесь, еще меньше, чем в том, чтобы убить меня, — Кённиг перешагнул через умершего (или умирающего, трудно было сказать наверняка) африканца и приблизился к двери. — Я

не думаю, что на этот раз мне понадобится повязка на глаза, — он вновь покосился на убитого. — В самом деле, этот — не стоил даже вязанки дров на погребальном костре, разве сами вы так не думаете? — его заговорщицкий, нарочито понимающий взгляд обратился у Бушену. Он будто ждал ответа, но, не получив его, пожал плечами. — Итак, господа, мои условия вы получили. Если молчание продлится слишком долго, я начну использовать зажигательные снаряды, и последние ваши минуты будут не из приятных. Но помните, что мы действительно спасем каждого члена экипажа, готового сотрудничать. Вы могли бы распространить эту информацию, чтобы ускорить ход дела. О… и, к слову, у меня есть другая фуражка, — у самой двери он замер. — Те двое, что покинули нас, знают о нашем соглашении?

Вновь не получив ответа ни от Майкла, ни от Бушена, Мансон Кённиг повернулся к двери и вышел с видом сытого человека, который устал наслаждаться яствами и желает вздремнуть.

Майкл и Бушен вышли вслед за ним.

На палубе члены команды направили на противника свое оружие и держали его на прицеле до самого фальшборта, где была привязана веревочная лестница.

Дождь ослаб, но водная гладь по-прежнему рябила от падавшей в нее мелкой мороси. «Копье» было совсем рядом, и Кённиг махнул рукой своему экипажу в знак запуска двигателей. Бушен следил за ним, и лицо его было серым, как сам этот день.

У фальшборта капитан «Копья» остановился.

— Сэр! — обратился он к Майклу, державшемуся позади Бушена. — Усмирите вашего капитана, если сможете. Он сейчас несколько на взводе, что помешает ему прийти к мирному решению нашей проблемы, а это будет гораздо разумнее. Иначе… поверьте, из вашего корабля получится отличный костер.

Бушен побагровел от ярости и ринулся на Кённига, готовый врезаться в него, словно огромный грузовик. Остановившись возле своего врага, он взвел «Томпсон» и приставил его к самому подбородку нациста.

— Конечно, — протянул Кённиг с легкой полуулыбкой. — Стало быть, вы готовы принести в жертву весь свой экипаж ради одного негра?

Майкл заметил, что палец Бушена на курке дрогнул.

Но «Томпсон» молчал.

Кённиг смотрел в глаза француза еще несколько секунд, а затем, довольный тем, что увидел, отвел ствол от своего лица и принялся спускаться по лестнице. Уже скоро он вновь окажется в своей плавучей крепости.

А Бушен остался стоять на месте в прежней позе, покачиваясь вместе с «Софией». Когда враг пропал внизу, он резко отвернулся и прошел мимо Майкла, который счел своим долгом последовать за ним, потому что он знал, где искать капитана.

В столовой Бушен подошел к телу африканца. Кровь, вытекшая из пулевого отверстия во лбу, образовала на полу отвратительный узор. Кпанга лежал неподвижно, глаза его были открыты, а лоб чуть деформировался. Бушен положил свой автомат на стол и наклонился, чтобы подобрать очки убитого. Встав над телом, он заботливо протер линзы своей грязной — некогда белой — рубашкой.

Майкл, молча наблюдая за этим, нашел свой револьвер и убрал его за пояс. Он ничего не говорил — сейчас, в этой комнате слова уже не могли помочь.

Бушен опустился на колени и вложил протертые очки во внутренний карман пальто африканца. Капитан простоял на коленях еще минуту, скорбно склонив голову. Глаза его не знали, на чем остановить взгляд. Он издал звук, похожий на скорбный, едва слышный стон, и на этом… все.

Затем Бушен поднялся.

— Я должен найти кого-то, чтобы он… сказал что-нибудь, — объявил он Майклу. — Я совсем не знал его, а слово… оно нужно, понимаешь?

Майкл понимал.

Капитан направился к двери, и замер у самого выхода.

— Нам нужно подготовиться. Ты идешь?

Майкл кивнул.

— Да.

Они оставили столовую с мертвым африканцем позади и вернулись на палубу, где экипаж ожидал вестей.

Глава десятая. Ведро крови

К концу дня Вессхаузеров поместили в наиболее безопасную каюту с мягкими стенами. Они старались храбриться и даже подшучивали над тем, что не ожидали оказаться в клетке для умалишенных, но их нервное веселье никто не разделил, потому что все знали, что грядет.

Экипаж кормили досуха прожаренным мясом и поили очень крепким кофе. Те, кому требовался бензедрин, получили таблетки от корабельного врача.

Оставшиеся матрасы с коек команды были связаны вместе и прикреплены к фальшборту так, что свисали ниже ватерлинии — это позволило создать пятидюймовый щит, который мог хоть немного помешать снарядам проделывать пробоины в корабле. Члены экипажа стояли на страже вдоль палубы и наблюдали с мачт. Дождь лил с перерывами, море пенилось и закручивалось волнами, а «София» — раненая и перепуганная — продолжала свое путешествие к родине Шекспира. Сквозь туман отдалившееся для будущей атаки «Копье» не было видно.

Майкл Галлатин стоял с подзорной трубой, стараясь разглядеть врага через завесу непогоды, и в это время услышал, как она приближается. Она остановилась с другой стороны спасательной шлюпки, которой не посчастливилось поймать пятнадцать пуль пулеметной очереди с «Копья».

— Тебе не следует быть здесь, — настоятельно сказал Майкл, опустив подзорную трубу.

— Я хотела погулять…

— Тогда продолжай гулять, но лучше делай это не на палубе, а на нижних уровнях. Здесь небезопасно.

— Вы говорите, как мой отец.

— Я удивлен, что твой отец позволил тебе сюда прийти. Разве ты не знаешь, что может случиться?

Мариэль с опаской выглянула из-за пробитой шлюпки. Она снова была одета в свою старую шинель с поднятым воротником, ее светлые волосы выглядывали из-под винно-красного берета. Девушка стояла, опустив руки в карманы.

— Я знаю, — сказала она и вновь посмотрела мимо Майкла. — И мой отец тоже знает. Но он думает, что с наступлением темноты мы уже будем на пути в Германию, так что…