Летчицы. Люди в погонах
Шрифт:
Туда направились и девушки.
К ним подошел дежурный.
– Самолет надо замаскировать. Сидеть у нас, видно, долго придется, – сказал он.
– Задерживаться у вас не собираемся, – перебила его Ольга.
– А мы уж хотели поставить вас на все виды довольствия и зачислить в полк, – улыбнулся он.
– Спасибо за приглашение, нам и у себя неплохо. Девушки оставили обескураженного неприветливостью дежурного, стали осматривать самолет.
Оба мотора, лопасти винтов, шасси оказались исправными. Пробиты были только консольные баки.
– Но моторы могут работать
– Конечно, – отозвалась Ольга. – Так что будем возвращаться домой. Заберем и Надю с Верой.
– Поместимся все-то? – засомневалась Аня.
– Поместимся. Вера сядет в кабину радиста, а Надю возьмем к себе.
– Поднимет всех? – спросил дежурный.
– Поднимет. Самолет наш не то что ваш.
– Возможно. У нас о нем так говорят: «На “пешке” летать, что тигра целовать. Страху много, а удовольствия мало».
– Ладно, ладно… На ваш менять не станем, – ответила Аня.
Девушки сели в самолет.
Подъехала на машине Надя.
Посадив ее к себе в кабину, Ольга запустила моторы, вырулила на старт, взлетела.
Офицеры, собравшись у КПП, тоскливо смотрели на удаляющийся самолет. Набрав высоту, он скрылся в темно-серых облаках.
Погода установилась на Кубани жаркая, и Надя перебралась из дома в сад. Под ветвистой яблоней соорудила себе из досок настил, набросала травы, сверху положила матрас. Рана на ее ноге затягивалась. Она уже свободно обходилась без костылей и не раз говорила своему командиру, чтобы допустили к полетам. Но комэск отвечала: «Обращайся к врачам. Пройдешь медкомиссию, допущу к полетам». Но врачи ей пока летать не разрешали. Надя притихла: знала, спорить с врачами бесполезно. Оставалось одно – терпеливо ждать. Прихрамывая, она ходила с ведром по саду, обрывала с кустов вишню. Осторожно подтянув ветку, Надя подставляла ведро и ножницами перерезала черенки вишен. Ведро быстро наполнялось сочными ягодами.
В сад пришли девушки.
– Наконец-то! – обрадовалась Надя, увидев подруг. – Столько уродилось вишни, не успеваем с хозяйкой обрывать. Хоть бы догадались помочь.
– Сейчас поможем, – озорно подмигнула Вера Ане, приглашая ее к ведру. Усевшись поудобней, она взяла пригоршню вишни, стала бросать в рот одну ягоду за другой. К ней подсела Аня.
– Как хорошо, когда есть на свете добрые люди. Всегда о тебе подумают, позаботятся… – лукаво прищурив глаза, говорила Аня, а сама посматривала на Басову.
– Правильно, – недобро подхватила Надя. – Вам приготовят, а вы придете и начнете пожирать, как саранча…
– Ох, уже упреки, уже сравнения… – вздохнула Аня.
– Ешь, Аня, не обращай внимания, – отмахнулась Вера. – Мы сегодня вполне заслужили, чтобы за нами поухаживали. Два вылета за один день! А ей жалко чашку этой вот кислятины.
– Ах, им еще и не нравится! – Надя схватила ветку, пошла на девушек. Вера и Аня вскочили, спрятались за яблоней. – Испугались… – рассмеялась Надя. – Если бы не больная нога, я бы вам показала такую кислятину!
За кустами Надя увидела притихшую Ольгу. Она сидела на табуретке, читала письмо. Надя подошла к ней, обняла сзади.
– Посмотри, – Ольга протянула ей фотокарточку сына.
На Надю глядел вихрастый мальчик в матроске и в коротких штанишках.
– Весь в батю. Нос, глаза, рот… – глухо проговорила Ольга. – Третий год пошел… Когда погиб Виктор, ему был всего годик… И вот уже третий…
В сад прибежала адъютант эскадрильи Якубович, бросилась к Наде.
– Поздравляю тебя с орденом!
– С каким орденом? – недоуменно пожала плечами Надя.
– С орденом Боевого Красного Знамени. Я только что из штаба. Многих наградили, в том числе и тебя. Вечером в столовой по этому случаю будут торжества, – сообщила Якубович, довольная тем, что говорит им об этом первой.
Девушки окружили Надю, поздравляли с наградой. Она смущенно краснела, повторяла:
– Спасибо, спасибо…
Вечером в летной столовой собрались офицеры полка. Девушки сидели взволнованные, торжественные. Среди них было несколько летчиков из соседнего полка.
Когда все расселись и в зале установилась тишина, майор Макаров подняли тост за первых орденоносцев в полку. Говорил он о летчицах с большой теплотой, уважением, отмечал их возросшее боевое мастерство, мужество и настойчивость при выполнении полетных заданий. А когда чистосердечно признался о своих тревогах и сомнениях в первые дни командования полком, и как потом менялось его мнение, и что теперь он не покинет этот полк до конца войны, девушки встретили его слова дружными аплодисментами. Они тоже привыкли к нему, полюбили. Он был душевным и строгим, требовательным и справедливым командиром.
Потом поднимали бокалы за новые боевые успехи, за скорую победу, за счастливую жизнь после войны. В зале было шумно, весело, радостно. Откуда-то у Нади появилась гитара, она запела:
В далекий край товарищ улетает,Родные ветры вслед за ним летят.Любимым город в синей дымке тает,Знакомый дом, зеленый сад и нежный взгляд…Песню подхватили десятки голосов, и она забилась трепетной птицей в тесной столовой. Аня сидела рядом с Ольгой, завистливо смотрела на Надю: «И как такую не любить мужчинам?! Смелая, красивая, талантливая… А я ничем не взяла: ни ростом, ни красотой, ни голосом…»
Аня украдкой потрогала свой вздернутый кверху маленький носик, горько усмехнулась и тут же испуганно опустила руку, боясь, как бы кто не заметил ее переживаний и не догадался о ее печали.
Потом начались танцы. В зале закружились пары. Аня сидела в сторонке, ее никто не пригласил на танец. Она собралась уходить, чтобы не слышать и не видеть этого шумного веселья, направилась было к двери, но Ольга остановила ее.
– Потанцуем, Аня. Домой еще успеем…
Но тут к ним подошли летчики. Как Ане в этот миг хотелось быть чуточку выше ростом, ну хотя бы на ладонь! Она поднималась на носках и все равно едва дотягивалась до плеча танцующего с ней молоденького, с черными усиками, лейтенанта. Кто-то закричал: