Лето и дым
Шрифт:
У наружной двери звонит Нелли.
(Впускает ее.) А, это вы, Нелли! Садитесь прямо за пианино и отрабатывайте гаммы, а я пока разыщу чашу для пунша — вечером у нас собеседование. (Проводив Нелли к пианино, выходит во внутреннюю дверь.)
Нелли поет гаммы. Миссис Уайнмиллер начинает передразнивать ее.
(Возвращается с чашей для пунша, идет к стоящему
Нелли. Ах, мисс Альма, мне сегодня не до занятий.
Альма. По правде говоря, Нелли, я вообще не понимаю, зачем вам уроки вокала?
Нелли (благодушно). У меня нет голоса, мисс Альма?
Альма. Голос у вас есть, но он более приспособлен для… обыденной речи.
Нелли. А вы так и не догадываетесь, почему я брала уроки?
Альма. Боюсь, нет.
Нелли. Я была неравнодушна к вам!
Альма. Ко мне?!
Нелли. Вы знаете, что это такое — быть неравнодушной?
Альма. Знаю, конечно, но почему ко мне?
Нелли. Потому что вы были со мной так приветливы, несмотря на мамину репутацию…
Альма. У меня тоже… мама…
Нелли. Да, но ваша не ходит по ночам на станцию встречать коммивояжеров!
Альма Да!.. Чем-чем, а этим она не занимается!..
Дасти (за сценой). Джонни!
Нелли. В общем, так или иначе, но я была неравнодушна к вам. Тогда я еще бывала неравнодушна к девушкам. А теперь это позади, и я неравнодушна… к молодым людям…
Альма. Хочется верить, вы соблюдаете с ними должное благоразумие…
Дасти (за сценой). Джонни!
Альма. Что вы там делаете у окна, Нелли?
Нелли. Смотрю на человека, к которому я ужасно неравнодушна.
Альма. Из соседей кто-нибудь?
Нелли. Вы знаете, о ком я, о докторе Джонни. Подумать только, раньше мне казалось, что все мужчины — как мамины знакомые и что я всегда буду ненавидеть их, питать к ним отвращение, презирать. А теперь — мне кажется, никого нет на свете чудесней его! Как вы считаете?
Альма. По внешности — быть может, но Он… слабохарактерен. Где вы видите его? (Перехватывает взгляд миссис Уайнмиллер.)
Нелли. Это, наверно, его спальня — он не одет.
Альма. Отойдите, пожалуйста, от окна.
Нелли. Причесывается.
Дасти (за сценой). Джонни! Джонни!
Нелли. Кто-то зовет его.
Альма. Да, приятели у него такого нрава, что им приходится кричать под Окнами, чтобы вызвать его, — в дом старый доктор их не допустит. А когда по ночам они приволакивают его домой и сваливают прямо на ступеньки крыльца иногда уж на рассвете, — отцу приходится звать на подмогу Старуху кухарку, чтобы втащить его наверх и уложить в постель.
Голос девушки (за сценой).
Нелли. Опять зовут. Вот он. Надевает рубашку.
Альма. Отойдите от окна, Нелли, а то решат, что мы подглядываем.
Миссис Уайнмиллер (вдруг). Покажи ей, как ты подглядываешь за ним, Альма. Ах, как ловко она это проделывает! Станет вот здесь у занавески и глазеет в щелку…
Альма (вне себя). Мать!
Миссис Уайнмиллер. Она подглядывает за ним, подглядывает! Как ни заявится он ночью, она бегом вниз и прямо сюда к окну!
Альма (перебивая). Замолчи!
Миссис Уайнмиллер (не обращая внимания). Она ему звонила только что и? так уж выламывалась у телефона! (Насмешливо хихикает.)
Альма выхватывает у неё сигарету и топчет.
Альма. Уходите, Нелли! Уходите, пожалуйста!
Нелли (с испуганным смешком). Да-да, мисс Альма, ухожу. (Поспешно идет к двери. Обернувшись, с вымученно любезной улыбкой.) Всего доброго, миссис Уайнмиллер! (Выйдя за дверь, идет к ступенькам, ведущим к фонтану, и, поднявшись по ним, удаляется.)
Миссис Уайнмиллер (выйдя за дверь). Альма влюбилась! Альма влюбилась!;
Альма (втаскивает ее обратно и силой усаживает на скамеечку у камина). Если я еще раз услышу что-либо подобное, если ты посмеешь повторить это при мне или ври ком другом, — чаща будет переполнена! Ты меня понимаешь? Да, ты понимаешь меня! Ты ведешь себя как ребенок, но внутри у тебя бес. И Бог накажет тебя — да! Я и сама тебя накажу. Я отберу сигареты и не дам больше. И мороженого не получишь. Хватит с меня твоих злобных выходок! — да, хватит, сил больше нет терпеть твою распущенность! Все вокруг удивляются, что меня держит здесь! Жалеют, считают уж старой девой! А я ведь совеем молода! Молода еще! Это ты, ты обокрала мою молодость! Я не стала бы так говорить, попыталась бы даже не думать так, будь, в тебе хоть капля чистосердечия, доброты!. Но пусть бы я хоть всю душу вывернула наизнанку ради тебя, ты растопчешь ее, не сказав мне даже спасибо. Ты и делаешь это изо дня в день — топчешь мне душу! — а ныне посмела так мерзко оболгать меня, да еще, при этой девчонке!
Миссис Уайнмиллер. Как оболгать? Как оболгать, Альма?
Альма (срывая у нее с головы шляпку). Дай сюда шляпу! Я отправлю ее обратно!
Миссис Уайнмиллер (рванувшись за шляпкой). Отдай! Отдай!
Обе уцепились за шляпку и рвут ее друг у друга.
Альма. Сейчас же наверх!
Миссис Уайнмиллер (отходит к внутренней двери). Можно мне мороженого?