Лето на чужой планете
Шрифт:
Мы болтали об учёбе и семейных делах, об Интене и моём папаше. Находили общие темы, словно осторожно прощупывали, проверяли друг друга. И по молчаливому соглашению не вспоминали разговор у моста. Очень уж он вышел откровенным, преждевременным.
Я рассказывал Лине, как оставил папашу на крыше овина с бутылкой настойки, а сам ловил её короткие, искоса, взгляды. Она смотрела на меня и одновременно вглубь себя, как будто пыталась в чём-то разобраться. И улыбалась краешком посиневших от холода губ — то
В конце концов, мы сделали порядочный крюк, перешли журчащую речку по узкой мельничной плотине и вышли к посёлку недалеко от нашей фермы. Стемнело. Зеленоватый свет Идры пробивался сквозь мутные облака. Я предложил Лине зайти к нам обсушиться, но она покачала головой.
— Давай завтра, Ал. Сегодня не хочется. Да и мама будет беспокоиться, что меня долго нет.
Тогда я пошёл её провожать. Мы всё так же не спеша добрели до фермы Петера и Ирги. В окне кухни уютно горел огонёк. Мелькнула неясная тень, на мгновение перекрыв свет.
Мы остановились возле калитки, и я поцеловал Лину. Это вышло как-то само собой. Она закрыла глаза, прижалась ко мне. Я почувствовал, как она дрожит, осторожно обнял её, и мы снова поцеловались.
Глава 6
Я сидел дома у дядьки Томаша и смотрел, как тёти Джуди неторопливо разминает глину. Сначала она расплющила её в блин на мокром столе, потом собрала в плотный комок. Покатала его в ладонях и с силой шмякнула о стол. Снова расплющила и опять собрала.
Шмяк!
— С глиной торопиться нельзя, — сказала она, — если в ней останутся пузырьки воздуха, горшок лопнет при обжиге. А то и во время готовки. Прежде, чем лепить — ты вымеси глину, как следует, не жалей времени. Чем лучше вымесишь — тем мягче глина, и лепить из неё проще.
Шмяк!
— Так и с людьми, — тётя Джуди чуть заметно улыбнулась. — Не жалей для них времени, они и станут мягче.
Шмяк!
— Конечно, бывает и глина негодная. Возишься с ней, возишься, а толку нет. Тут уж надо чутьё иметь.
Шмяк!
— И с собой то же самое. Себя вылепить — много терпения нужно. Не один день промучаешься, а то и не один год.
Шмяк!
Тётя Джуди перенесла глиняный комок со стола на гончарный круг. Обжала его ладонями. Села на скамеечку и осторожно нажала на педаль. Круг начал медленно вращаться.
— Глина должна быть в самой середине круга. Чтобы ни вправо, ни влево не шелохнулась.
Она смочила руки в воде и принялась поправлять глину, прижимая её к подставке. Вытянула вверх глиняный конус. Потом прижала сверху ладонью.
— Так несколько раз, — она снова смочила руки и опять принялась вытягивать конус. Мутные брызги разлетелись веером, попали на кожаный фартук тёти Джуди.
— Глина крепче пристанет к кругу, и последние пузырьки воздуха уйдут. На педаль дави равномерно, и не слишком быстро. Руки всё время должны быть мокрые, тогда глина не будет к ним липнуть.
— Тётя Джуди, а где вы берёте столько глины? — спросил я, обводя взглядом полки, занимавшие все стены мастерской от пола до потолка. На полках стояли чашки, тарелки, вазы, кувшины, горшки. Некоторые были природного рыже-коричневого цвета, другие покрыты разноцветной глазурью, или орнаментом.
— Копаю возле реки и вожу тачкой. Раньше Томаш помогал, а теперь приходится справляться самой.
— Хотите, я буду привозить вам глину? Хоть каждый день — мне не трудно! Вы только покажите — какую копать.
Тётя Джуди рассмеялась.
— Глину копать тоже надо уметь, этому не сразу научишься. Чтобы без камушков была, без земли, без песка — чистая. Глина — она словно жена, Ал. Выберешь подходящую — крепкая семья будет, все невзгоды переживёт. Ну, а если ошибёшься — развалится, как негодный горшок.
Снова подняв конус, тётя Джуди воткнула в его вершину пальцы левой руки. Получилось углубление. Тётя Джуди стала осторожно расширять его, придерживая стенки правой рукой. Раз за разом она терпеливо разглаживала чуткими пальцами стенки горшка, поднимала их вверх. Стенки становились всё тоньше, а горшок — всё шире.
Смоченным в воде металлическим скребком она придала горшку бочкообразную форму. Кончиками пальцев выровняла толстый валик глины, который охватывал горловину горшка, сделала его тоненьким и изящным.
Обильно смочив руки, тётя Джуди напоследок быстро провела ладонями по выпуклым глиняным бокам. Бока стали гладкими и заблестели.
Тётя Джуди натянула в руках тонкую проволоку и отделила ей горшок от круга. Остановила вращение. Сняла горшок и быстро переставила его на стол, на тонкую деревянную подставку.
— Ну, вот. Теперь пусть сохнет.
— Тётя Джуди, а можно мне попробовать? — спросил я.
— Конечно, Ал. Пробуй, сколько влезет. Из неудавшегося горшка всегда можно обратно сделать глиняный ком.
Я выбрал комок глины поменьше, уселся на отполированную деревянную скамейку и поставил ногу на педаль.
— Не так быстро, Ал. И не забывай всё время смачивать руки.
Это оказалось тяжелее, чем выглядело со стороны. Вязкая глина сопротивлялась, не хотела поддаваться. Я почувствовал, как на лбу выступили капельки пота.
— Не дави так сильно. Видишь — стенка начала заваливаться. Выровняй её и начни сначала. Терпение, Ал! Терпение и настойчивость.
Я полностью сосредоточился на горшке, стараясь больше ни о чём не думать. Монотонное вращение круга завораживало. Я окунал пальцы в воду и разглаживал, тянул непослушную глину. Вновь окунал и снова гладил.