Лето на чужой планете
Шрифт:
Приезжие продавцы меня не устраивали — мне было нечего им предложить. Нужен был кто-то из нашего посёлка, кто хорошо знал бы отца. И обязательно мужчина.
Тут я увидел папашу Брэндона. Он сидел под навесом, важно покуривая самокрутку из виноградных листьев. Перед ним были разложены связки выделанных шкур. Рядом стояла парочка корзин. Они были кривоватые — видать, младшие Брэндоны делали. Но мне выбирать не приходилось.
Я с независимым видом подошёл к его прилавку. Погладил мягкий тёплый мех, пощупал
— Я, пожалуй, куплю корзину.
Брэндон ухмыльнулся.
— А что ты можешь предложить взамен?
Я помолчал, улыбаясь, пока в нём разгоралось любопытство. А потом наклонился поближе к Брэндону:
— Я расскажу вам рецепт папашиной настойки.
Я еле успел вернуться в столярку и аккуратно запереть за собой дверь. Плюхнулся на чурбак, сделал грустное лицо и поправлял у корзины ручку, когда семья, наконец, вернулась. Впереди шла мать под руку с дородным пастором Свеном. Они о чём-то добродушно беседовали. Пастор внимательно слушал маму, и я почувствовал, как на душе скребут мышехвосты.
За ними папаша тащил покупки. Он был трезвый и потому хмурый. Ну, понятно. Если приглашаешь пастора к обеду — изволь выглядеть прилично. Хотя, как по мне, для обеда было рановато.
Увидев меня, отец грозно насупился и отвернул нос в сторону, всем видом показывая, как он мной недоволен. А мне-то что? Не хочет глядеть — и не надо! Ещё и пастора привёл — не иначе, как учить меня уму-разуму.
Позади всех плелись Грегор с Нормой. Брат обнимал Норму за талию, а она повисла у него на плече и что-то шептала на ухо. Завидев меня, они глупо захихикали.
Я высунул голову в окно, вытер нос и вежливо поздоровался с пастором. Он подошёл ближе, заглянул в столярку.
— Благослови тебя Создатель, юноша. Какая чудесная корзина! Отрадно видеть, что и в воскресный день ты не забываешь о труде на благо ближних.
Уголки его полных губ на мгновение дрогнули. Я мог бы поклясться, что пастор подшучивает надо мной. Но тут мать увела его в дом. Я слышал, как она гостеприимно предлагает пастору стул и воду с вареньем.
Грегор и Норма тоже остановились возле окошка.
— Спроси его! — Норма весело толкнула Грегора локтем. — Ну, спроси!
— Тебе надо — ты и спрашивай, — хмуро отозвался Грегор.
Норма просунула голову в окно.
— Ал, ты не знаешь, почему Лина ходит загадочная и всё время улыбается?
— Не знаю, — буркнул я, не отрываясь от работы.
— А мне сдаётся, что знаешь. Просто скромничаешь.
Ох, не нравилась мне её улыбочка. Интересно, что Лина наболтала этой рыжей змее?
— Говорят, отец тебя запер, чтобы ты к ней не бегал. Правда?
Тут Норма не выдержала и расхохоталась. А Грегор захрюкал, как поросёнок.
У меня отлегло от сердца. Значит, Лина никому не сказала, что видела меня на площади.
Но в это время из дома вышел пастор Свен, и они примолкли. Пастор, улыбаясь, подошёл к нам.
— Веселье — не грех, молодые люди! Господь любит тех, кто умеет работать и веселиться. Кстати, Ани накрывает стол, ей не помешала бы помощь.
Пастор говорил вполне доброжелательно. Но Грегор с Нормой больше смеяться не стали. Наоборот, бочком-бочком двинули в дом.
Пастор добродушно покивал им вслед и обратился ко мне:
— Прогуляемся, Ал? Нам с тобой надо поговорить.
Ну, началось! Я тяжко вздохнул и послушно поднялся с чурбака. Пастор отодвинул засов, и мы вышли на улицу. Калитка снова заскрипела. Нет, нужно всё-таки её смазать.
Мы шагали вдоль забора, над которым нависали ветки вороньих яблонь. Пастор насвистывал, заложив руки за спину. Я немного приотстал. На углу палисадника пастор остановился и повернулся ко мне.
— Отец жалуется на тебя, Ал.
Я не стал отпираться.
— Он сам виноват, пастор Свен! Я только…
Пастор улыбнулся.
— Бегал к учителю? Говорят, ты часто бываешь у него.
Я замялся, подбирая слова для оправдания, но пастор положил мне ладонь на плечо и продолжил:
— Нет ничего плохого в том, что ты тянешься к знаниям. Любопытство заложил в нас Создатель. Лишь бы оно не было праздным.
— Я просто хочу учиться! Не всем же быть фермерами.
Пастор весело рассмеялся. На его круглых, гладко выбритых щеках появились детские ямочки.
— Знаешь, ещё неделю назад я бы с тобой не согласился. Простым людям нужна простая жизнь. Несбыточные мечты отравляют душу. Так я сказал бы тебе неделю назад.
— А что вы скажете сейчас? — осторожно спросил я.
Задумчиво глядя на верхушки яблонь, пастор Свен почесал жирный подбородок. Потом перевёл взгляд на меня.
— Скажи, Ал, почему тебе так не нравится простая жизнь? Ты же знаешь, что всё живое создал Господь. Ему радостны любые проявления жизни.
Я почувствовал, как мои уши покраснели от злости. Сколько можно разговаривать со мной, как с несмышлёным ребёнком? Сначала папаша, теперь — пастор. Хотите знать правду? Пожалуйста!
Я подобрал камень и подбросил его вверх. Камень сочно шмякнулся о землю.
— Пастор Свен, а вы знаете, почему камень падает?
Лицо пастора вытянулось, он задумался.
— Всё в этом мире происходит по воле Создателя.
Я вздёрнул подбородок.
— Учитель Интен говорит, что камень падает потому, что его притягивает планета. А почему солнце висит в небе?
Пастор весело улыбнулся.
— Солнце — это звезда, Ал. Оно очень далеко от Местрии и гораздо больше её. Как видишь, я тоже кое-что знаю.