Лето на чужой планете
Шрифт:
Я метнулся к сараю. Слава Создателю, с площади нельзя было увидеть его дверь. Распахнув её, я с облегчением убедился, что внутри сарая нет ничего, кроме груды старого хлама. Повернулся к выходу и вдруг услышал, как в куче ветоши возле стены что-то шуршит.
Это было гнездо мышехвоста. Самка и четверо слепых сосунков. Когда я сорвал тряпку, мать оскалила маленькие жёлтые клыки и грозно зацокала. Она готова была кинуться на меня, защищая детёнышей.
Я набросил на неё тряпку и крепко спеленал гибкое вырывающееся тельце. Свободной рукой осторожно подхватил детёнышей и бросился к выходу. Отбежав за угол дома, я положил детёнышей на землю и принялся распутывать тряпку.
Я боялся взглянуть в сторону площади, боялся подумать, что не успею, боялся испугаться и не сделать то, что задумал. Я сам был, словно перепуганный мышехвост.
Как только я развернул самку, она прыгнула. Я успел прикрыть лицо, и острые зубы вцепились в рукав. Судорожно тряхнув кистью, я сбросил зверька в траву. Затем побежал обратно к сараю.
Упал на колени возле двери и принялся с корнями выдирать пучки сухой травы. Потом трясущимися пальцами выхватил из кармана огниво.
Я ударил огнивом по кремню, промахнулся и до крови сбил кожу на пальце. Примерился и ударил ещё раз. Искры упали на сухую траву и погасли.
Боясь остановиться, я бил и бил сталью по твёрдому камню. Искры сыпались на траву. Наконец, она вспыхнула. Я увидел, как жёлтые травинки корчатся в языках пламени.
Не раздумывая, я подсунул горящий пучок под стену сарая. Огонь лизнул сухое дерево. Я вырвал ещё клок травы, поджёг его, обжигая пальцы, и швырнул на крышу.
Колени затряслись и мгновенно ослабели. Что же я делаю, Создатель? Что происходит, если я своими руками поджигаю родной посёлок? Но как ещё остановить то, что сейчас происходит на площади?
Огниво выпало в траву. Я наклонился за ним и чуть не упал. Голова кружилась, спазм сжимал горло.
Стена уже полыхала. Надо было бежать — меня могли заметить с площади. Я повернулся и побрёл к дому.
Кто-то выскочил мне навстречу из-за угла, схватил меня за руку и потащил в укрытие. Сильные руки толкнули в грудь, я свалился на землю и скатился в канаву.
— Лежи тихо, дурачок!
— Лина?
Твёрдая тёплая ладонь зажала мне рот. Я попытался освободиться, но Лина навалилась сверху, прижалась всем телом.
— Молчи! Когда я закричу — беги вокруг дома и где-нибудь спрячься. Понял?
Лина убрала руку с моего рта и помогла мне подняться. Сарай уже полыхал вовсю. Над ним поднимался столб дыма, дерево трещало. Искры летели во все стороны.
— Беги!
Я развернулся и, спотыкаясь, побежал вдоль стены, прочь от пожарища. Звонкий голос за спиной пронзительно закричал:
— Пожар! Помогите, горим!
Крик Лины перекрыл и гул толпы, и голос со шлюпки. Толпа отпрянула от церкви, качнулась. На площади возникло смятение. Те, кто стоял позади, развернулись и побежали на крик, за ними торопились остальные.
Забыв обо всём, люди спешили на помощь. Забор просто снесли, разметали по брёвнышку. Тащили вёдра, корыта, бадьи. Гремело цепью ведро, падая в колодец.
Смешавшись с бегущими людьми, я выскочил к церкви. Обежал её кругом и изо всех сил забарабанил по задней двери. Эта дверь вела в каморку пастора сбоку от алтаря, и в суматохе о ней просто забыли.
— Пастор Свен! Интен, Говард! Откройте!
Дверца распахнулась. Первым выскочил Говард, за ним — Интен. Пастор Свен, придерживая подол сутаны, выбежал последним. Он был изрядно напуган, но самообладания не потерял.
— Надо запереть дверь! — крикнул Говард.
Он был прав — так мы могли выиграть немного времени. Пастор Свен захлопнул дверь и навалился на неё, пытаясь попасть ключом в скважину. Я осторожно выглянул из-за угла.
Крыша горящего сарая уже провалилась внутрь, сверху рухнули стены. Теперь это был просто огромный костёр, вокруг которого суетились люди. Они не пытались тушить пламя — это было немыслимо. Водой поливали дом, стоящий рядом, чтобы огонь не перекинулся на него.
— Надо как можно быстрее выбраться из посёлка и отсидеться до темноты в полях! — крикнул Интен.
Говард отрицательно мотнул головой.
— У меня дочка дома одна. Мне нужно к ней!
Небо над нами потемнело. Резкий порыв ветра пригнул кусты. Я взглянул вверх — прямо над моей головой висела шлюпка. Она еле слышно гудела, сбоку медленно открывался трап.
Приминая кусты к земле, трап открылся полностью. Интен запрыгнул на нижнюю ступеньку и протянул руку пастору.
— Скорее!
Пастор Свен, дрыгая волосатыми ногами, вскарабкался на трап. Я обернулся — к нам никто не бежал. Все были заняты на пожаре.
Интен и пастор уже скрылись внутри шлюпки. Говард стоял на ступеньках.
— Ал! Залезай!
Я протянул ему руку, но сзади послышался звонкий крик:
— Ал! Подожди!
Я обернулся — ко мне бежала Лина. Я махнул рукой Говарду.
— Улетайте! Быстрее! Я останусь тут.
Глава 10
Я наморщил нос, громко чихнул и проснулся. Лина лежала рядом, подложив руку под голову. В другой руке у неё была соломинка, которой она осторожно щекотала моё лицо.
В стогу было тепло и уютно. Должно быть, так себя чувствует мышехвост, который всю осень трудолюбиво запасал зёрна и, наконец, устроился на зимовку в мягком гнезде. Рассеянный свет пробивался сквозь слежавшееся сено. Сухие стебли шуршали подо мной и кололи через одежду.
— Доброе утро, Ал! — лукаво сказала Лина, увидев, что я открыл глаза. Она улыбалась, глядя на меня. В выгоревших на солнце волосах запутались соломинки, нос облупился.
Я потянулся, чтобы поцеловать озорницу, но она засмеялась и выскользнула наружу. Потянуло прохладным ветерком.