Летом сорок первого
Шрифт:
Не прорвавшись через мост, гитлеровцы навели переправу на полкилометра ниже по течению и стали наступать на военный городок с севера, на правом фланге от дубовой рощи. Но их встретили и там. Лейтенант Закомолдин находился на чердаке двухэтажного кирпичного здания казармы и оттуда, сверху, простреливал пулеметным и ружейным огнем все подходы к городку. Вначале это давало определенное преимущество пограничникам. А потом немцы подкатили пушки...
Сергей Закомолдин с усилием открыл глаза, и воспоминание первого боя исчезло. Его настороженный слух, уже привыкший к робкой тишине леса, различал множество мелких невнятных шорохов и звуков, но они не несли с собой ничего подозрительного. Обычные звуки, порожденные лесной жизнью. Где-то пискнула мышь, сорвалась и упала пересохшая ветка, весело возилась в гнезде птичья мелкота, да в вышине поблизости работящий дятел выстукивал свою морзянку, которая, как казалось
Пограничников со всех сторон обступали высоченные деревья. Внизу простирался узорчатый ярус кленов, лип и вязов. Кое-где мягко голубели гладкие стволы осин. Выше этого яруса поднимались, словно колонны, сосны с прямыми могучими медными стволами, темные ели с пикообразными верхушками, кряжистые дубы с раскидистыми и узловатыми, как натруженные руки, ветвями. Солнце поднялось над лесом, наполняя все вокруг мягким и теплым светом. Утро вступало в свои права.
Надо было что-то предпринимать. Но что именно, Закомолдин не знал. Лес их спрятал, укрыл от врага, но не приносил спасения, а вселял тревогу. Сейчас Закомолдин ясно понимал, что они не догоняли свой отряд, а скорее всего ночью в темноте ушли совсем в другую сторону. В какую именно, он не знал, это еще ему предстояло выяснить. Сергей усмехнулся. А как выяснить, если у него под рукою нет никакой карты и местность совсем незнакомая. Знал он лишь одно: если двигаться прямо на восток, то можно выбраться в соседнюю Гомельскую область, а к северу – в Минскую. Запомнил по административной карте республики, которая висела ни стене в штабе погранотряда. Ни разу, ни на одном командирском занятии они не разбирали возможные военные действия на своей территории, в своем лесном массиве, который раскинулся огромным зеленым пятном на карте, не прорабатывали способы передвижения, не изучали дорог, не обращали внимания на реки и речушки, на возможности наведения переправ, на озера и болота, не интересовался он и названиями сел и лесных хуторов, которые располагались в глубине района, как считалось, в «глубоком» тылу пограничного отряда, уделял основное внимание лишь населенным пунктам, расположенным на границе и в полосе, непосредственно прилегающей к ней. И сейчас Закомолдин, напрягая свою память, пытался мысленно воскресить перед собой карту своего недавнего тыла, но кроме отрывочных и бессвязных воспоминаний, ничего цельного вспомнить не мог.
Да и что он мог вспомнить, если последних два мирных месяца у него пролетели как в тумане, когда каждый день и час спрессован до предела, когда одно мероприятие следует за другим. Много времени отняла и подготовка личного состава к инспекторской проверке по строевой и физической подготовке, когда под палящим солнцем часами общим строем и по группам маршировали по плацу, добиваясь идеальной слаженности и четкости движения подразделений, поворотов, разворотов, с оружием и без него, с полной армейской выкладкой и в парадном построении. Как радовались бойцы и командиры, когда получали высокую оценку! Потом его, Закомолдина, вызвали в округ на тренировочные сборы, затем он принимал участие в личных соревнованиях. Выиграл все бои и к званию чемпиона Москвы присовокупил титул первой перчатки Западного пограничного округа в среднем весе. Закомолдина включили в состав сборной округа и он мог, изъяви только хоть малейшее желание, остаться в Минске и тренироваться к всесоюзному первенству. Но Сергей не остался, несмотря на уговоры спортивного начальства, поспешил в свой погранотряд, к своим бойцам, договорившись, что в первых же числах июля его вызовут на длительный тренировочный сбор. А до начала войны оставались считанные дни. Если б только он знал, что произойдет, если б только и другие знали, то, может быть, первые часы, первые дни сложились бы по-иному...
Впрочем, если уж говорить откровенно, то знали и предполагали. Донесения с границы поступали самые тревожные. С наблюдательных вышек видели, что у границы концентрируются германские воинские подразделения. Участились случаи нарушения границы. Немецкие самолеты почти ежедневно совершали разведочные облеты, углубляясь на значительное расстояние в глубь пограничного округа. Но от пограничников требовали лишь одного: не поддаваться на провокации! Не поддаваться, не отвечать огнем, не сбивать... На политзанятиях зачитывали заявление ТАСС, опубликованное в «Правде» 14 июня, в котором подтверждалось намерение нашего правительства неуклонно соблюдать условия советско-германского пакта о ненападении, подчеркивалось, что слухи о близкой войне распускают враги, которые стремятся столкнуть нас с немцами...
В субботу, в последнюю мирную субботу, когда войска немецкой армии, как теперь стало ясно, делали последние приготовления к нападению, в гарнизоне протекала обычная жизнь по неизменному распорядку. Субботний вечер для Закомолдина был особенным. Его, чемпиона округа, чествовали. Торжество проходило в гарнизонном клубе перед началом киносеанса. Командир Краснознаменного пограничного отряда майор Курзанов, обычно немногословный и начальственно сдержанный, произнес короткую речь о значении физической культуры и спорта для повышения боевой и политической подготовки, сказал много теплых слов в адрес чемпиона округа, каких Закомолдин от него никогда до этого не слышал, и Сергей смущенно покраснел от похвалы. Потом молодого лейтенанта вызвали на сцену, где под аплодисменты майор Курзанов, от имени командования пограничных войск, вручил ему именное командирское оружие, а смуглолицая сияющая Нина, жена комиссара, преподнесла букет цветов, тихо и доверительно шепнув ему:
– Сереженька, так держать! Молодчина ты!..
От этих слов у него голова пошла кругом. Нина ему нравилась. Он был на седьмом небе. Запомнился Закомолдину и фильм, который показывали в тот последний вечер. Назывался он «Ветер с Востока». Название врезалось Сергею в память. На экране наши боевые части, отразив нападение, перешли в наступление, громили врага на его земле. Никто и не подозревал, что через несколько часов начнется «ураган с Запада» и развернутся события, совершенно противоположные бравурному содержанию кинокартины. Но тогда, едва промелькнули последние кадры, на сцену поднялся комиссар и, освещенный лучом прожектора, поднял руку со сжатым кулаком и громко произнес:
– Вот так и только так будем воевать, товарищи!
Его слова потонули в гуле оваций.
Из клуба Закомолдин, окруженный друзьями, двинулся к себе. Но отметить, вернее, обмыть награду не успели. В командирское общежитие, где размещались в основном холостяки, прибежал посыльный:
– Срочно в штаб!
В помещении штаба собрался командный состав. В нервном, возбужденном состоянии ходили из комнаты в комнату, обсуждая вполголоса кризисную обстановку. Из второй погранзаставы поступило тревожное сообщение: с сопредельной стороны появился перебежчик. Около двадцати двух часов пограничный наряд заметил, что к берегу реки подбежал мужчина и, не раздеваясь, в одежде, бросился в воду и поплыл к нашему берегу. Его тут же стали обстреливать, но он, притворяясь убитым, нырнул и благополучно достиг нашего берега. Здесь он был задержан пограничниками. Он потребовал, чтобы его как можно скорее доставили к «пану начальнику». Пограничники вызвали тревожную группу. Перебежчика доставили на заставу. Там он сообщил начальнику:
– В четыре часа утра немцы перейдут Буг. Переправу они будут наводить у старого шоссе, там, где был паром, а другую у Большого камня.
– А ты не врешь? – строго спросил начальник заставы. – Может, тебя специально к нам подослали?
– Убейте меня, пан начальник, если не верите, я в ваших руках. Долго вам ждать не надо, чтоб проверить, правду я сказал или нет. – И перебежчик добавил, что он солдат старой царской армии, воевал с немцами в ту войну, как и все поляки, ненавидит гитлеровцев и потому, как только узнал о времени нападения фашистов на нашу страну – у него в доме расквартировались два офицера, – тут же взял косу, пошел к Бугу. Косцов гитлеровцы не трогали, и он, подойдя к берегу, не раздумывая, бросился в реку.
Перебежчик находился на заставе. Пограничные наряды и наблюдатели на вышках подтверждали, что на сопредельной стороне накапливаются войска. Начальник заставы по своей инициативе поднял по тревоге личный состав и приготовился отразить нападение непрошеных гостей.
Командир пограничного отряда, в свою очередь, тут же доложил по телефону в Минск о перебежчике и важном сообщении дежурному по штабу войск округа и вскоре от него получил короткий ответ:
– Ждите указаний.
Майор Курзанов отдал распоряжение комендантам участков повысить готовность подразделений, а командному составу быть в полной боевой готовности. Затем, в порядке взаимодействия, проинформировал своих соседей справа и слева, а также позвонил в город Кобрин, в штаб четвертой армии.
В два часа стали поступать тревожные донесения из комендатур и прямо с застав о выходе танков и скоплении фашистских войск непосредственно у линии государственной границы. Обстановка накалялась. Но в это верили и не верили. В последние месяцы, начиная с весны, для усиления боевой готовности, часто проводили ночные учения, поднимали по «тревоге», командиры ночевали вместе с солдатами в казармах. Сергею казалось, что, может быть, и сейчас разыгрывается очередная проверка на готовность...