Летучий голландец, или Причуды водолаза Ураганова
Шрифт:
Иногда ему очень хотелось взглянуть на себя со стороны: как он там, в мастерской, работает. И работает ли? Но не мог этого сделать. Если оказывался на службе, то, естественно, или трудился, или получал зарплату. Однажды он рискнул и позвонил из дому в свой кабинет. Ему ответили, что он болен. Сразу почувствовал жар, начал кашлять и тут же постарался поскорей выскочить из болезни на месяц вперед.
Он экономил уйму времени на любых делах, пока внезапно не понял, что время-то уходит. Безвозвратно…
Нет, у него не исполнялись никакие безумные желания,
Мастер даже не удивился бы, обнаружив себя вдруг женатым и со взрослыми детьми, если бы такое случилось. Но не подсудобило — значит, не суждено.
Правда, как-то его остановила на улице, тогда он был еще молод, приятная девушка.
— Здравствуй, — грустно сказала она и посочувствовала: — А ты осунулся, Петя. Много работаешь, не жалеешь себя.
Он мог поклясться, что с ней вроде бы не знаком и в то же время было в девушке что-то неуловимо припоминаемое: запах сирени, прогулка в парке, плеск озера и скрип уключин лодки…
Он поторопился уйти, сославшись на занятость.
Первое время страдал, мучительно вспоминая, кто она, откуда… Да разве вспомнишь? Все бегом, такая гонка!
Второй раз мастер встретился с ней, когда она катила детскую коляску по аллее сквера.
— А ты постарел, — озабоченно сказала она. — Лет пять не виделись. Надо же!
И опять он поспешил уйти, ссылаясь на дела.
Третий раз, последний, он встретил и с трудом узнал ее — но узнал все-таки! — на той же аллее, когда вдруг решил неторопливо пройтись, подышать после получки. Постаревшая знакомая незнакомка опять катила детскую коляску.
— Второй? — снисходительно кивнул на младенца мастер, благодушный от задуманного, предстоящего через часок отпуска.
— Первый, — улыбнулась она. — Первый внучек! Да-да, именно тогда спохватился он, что время уходит, убегает, уносится…
Весь вечер он пролежал дома, размышляя о своей жизни. Ну и что?? Разве он кому-нибудь приносит вред? Он лишь попросту уничтожает свои часы, месяцы и годы на борьбу с надоедливыми «ждать и догонять». Разве плохо? Так же, как все, расплачивается он за в миг промелькнувшее ожидание тем, что видит потом в зеркале, сединой и морщинами. Но ведь те, кто чего-то ждал, жили в это время, жили, черт побери, а он нет, — вот что неожиданно открылось ему!.
Теперь, быстро постарев, он редко стал прибегать к помощи чудесных часов. Хотя он, конечно, не мог по-прежнему отказать себе в невинном желании, чтобы все осталось поскорей позади, когда, допустим, шел к зубному врачу. Ну, тут его любой поймет. Правда, к сожалению, и сейчас в Боброве он не удержался и поторопил время, увидев, что с тем напольным гигантом фирмы Буре провозишься никак не меньше недели. А владелец-то был приятелем детства, не откажешь. Пришлось вдохнуть в механизм жизнь за какую-то минуту. Свою жизнь…
Расстаться с чудесными часами он не может — жалко. Разумеется, он понимает, что стал безвольным человеком, так сказать, наркоманом времени. Но теперь-то уж точно к ним ни за что не притронется, даже если смертельно заболеет. Крутанешь, а вдруг тебя нету?…
Автобуса все не было. Мой попутчик давно умолк, и мы почему-то старались не смотреть друг на друга.
От осеннего солнца ощутимо тянуло холодком…
— Нет, я больше ждать не могу! — внезапно вскипел часовой мастер и решительно сдвинул рукав с запястья.
Пока я поднимал оброненную им перчатку, он… исчез. То есть не на моих глазах, а словно молниеносно удрал куда-то, когда я наклонялся. Я и за стену остановки заглянул — пропал!
Перчатку я машинально сунул в карман, а вскоре показался и автобус. Я мельком отметил, что впереди него, переваливаясь, шло занятое такси.
Часа два среди женщин и мешков я трясся в расхлябанном, дребезжащем автобусе. И наконец, проклиная все на свете, вылез на воронежском автовокзале.
— Извините, — кто-то тронул меня за плечо. Рядом стоял часовой мастер.
— Такси вы, что ли, поймали? — спросил я, сделав вид, что не слышал от него никакой исповеди.
— Если бы, — криво усмехнулся он и застенчиво пробормотал: — Я там потерял… Вы случайно…
Я вынул из кармана его перчатку. Он радостно схватил.
— Не жаль, но столько в очереди за ними простоял! — Он смутился. И тихо: — Думаю все-таки разобрать мои часы, попытаюсь… отвертеть назад стрелки, насколько мне можно. — Так и сказал: «мне». Ну вот, опять! — вдруг плаксиво вскричал он. — Теперь троллейбуса нет!
И начал было снова сдвигать с запястья рукав.
Я повернулся и пошел на железнодорожный вокзал. Пешедралом. Под прохладным осенним солнышком. Идти было далеко… Пусть опоздаю на поезд. Ну и что? Не сегодня, завтра уеду. Времени у меня много.
Я шел и думал о Джоконде…
КОМПАС
С чудесами времени связан еще один случай. Начну издалека, как говорится, от седой древности.
Хотя все на свете мы изобрели первыми, начиная от самовара, паровоза, парохода, радио и кончая спутником, однако приходится отметить, что, скажем, скифские курганы все-таки придумали скифы. Впрочем выдающийся поэт А. Блок утверждал, что, оказывается, мы тоже скифы «с раскосыми и жадными очами!». С Блоком не поспоришь — ему виднее, он раньше жил. Главное не это. Как неожиданно выяснилось, мы, вероятно, были первыми и… Но пока молчок.
Однажды в золотые деньки отпуска мой сосед Серега сманил меня в археологическую экспедицию. Археологом он не был, зато хорошо знал нашего будущего начальника — Коноваленко, специалиста по скифским захоронениям. Серега сагитировал раздольем донских степей, рыбалкой на воспетой реке, вольной палаточной жизнью и уговорил мою жену отпустить меня из дому. О том, что я и даже он сам будем в той экспедиции простыми подсобными рабочими, он благоразумно при ней умолчал и скромно определил нас старшими помощниками, так сказать, главного гробокопателя.