Летучий голландец
Шрифт:
– В точности как мы, – сказал Роуленд.
Томас думал о том, что это может означать; и вдруг заметил нескольких прохожих, которые тоже остановились перед светофором. Лиц не было видно под зимними шапками, и на какой-то миг Томас почти поверил, что их глазницы пусты. Какой мрачный образ, поразился он. Путешествие по миру, похоже, извратило его воображение. Он радовался, что наконец вернулся домой.
Впереди он увидел отель «Уолнат»; все его окна были ярко освещены. Отель занимал собой угол Кинг и Куин-стрит и
В «Уолнате» для Роуленда был забронирован номер на весь срок. Когда он разместился, Томас попросил разрешения удалиться.
– Я позвоню вам позже и расскажу о наших планах, – сказал он.
– Вы едете к матери? – спросил Роуленд. – Мне поехать с вами?
– Нет, – ответил Томас. – Лучше отдохните как следует. Встретитесь с ней завтра.
Роуленд кивнул. Он окинул взглядом номер – большую комнату с высокими потолками.
– Я немножко почитаю записи, – сказал он. – Интересно, какие сны мне приснятся здесь. На Ватуа говорят, что сны зависят от того, где находишься.
Роуленд подошел к окну, открыл занавески и стал смотреть на мир внизу.
– Позвоните и закажите себе еду в номер, – сказал Томас и вышел.
В холле он позвонил и вызвал такси. Вскоре машина приехала и затормозила, скользя, перед входом; столб выхлопных газов поднимался за нею, словно кошачий хвост. Садясь в такси, Томас поднял голову и посмотрел на третий этаж. Роуленд стоял, раскинув руки и опираясь на оконную раму. Он был похож на гигантское насекомое или распятого человека.
На дорогах города царила суматоха, и такси, изворачиваясь и скользя, двигалось вперед. В отличие от водителя, который их вез из Торонто молча, этот сразу начал говорить.
– В такую погоду нужно быть настоящим шофером, – сказал он, кивая себе круглой лысой головой.
– Правда? – спросил Томас – не очень охотно, потому что очень устал.
– В прошлом месяце в метель, – сказал таксист, – водитель грузовика спутал железнодорожный переезд с перекрестком Виктории-стрит.
– В метель? – переспросил Томас.
– Вас, наверное, не было в городе, – сказал водитель. – Здесь случилась очень ранняя метель три недели назад. Снег пролежал недолго.
Томас подсчитал, что сам он в это время, видимо, проклинал духоту и жару.
– Так этот водитель, – продолжал таксист, – свернул налево на пути и проехал по ним сто ярдов, пока не застрял. Тогда он понял, что находится на железной дороге, и вылез, чтобы позвать на помощь. Но в это время там проходил шестичасовой экспресс, смял грузовик, протащив его целую милю по рельсам, и свалил под насыпь.
– Н-да, – сказал Томас, не зная, что еще сказать.
– Вот я и говорю – ужасная погода, – сказал водитель. – Дороги путают с рельсами, грузовики – с поездами. Не знаешь, твердая
– Как и многое в этом мире, – сказал Томас.
3
Он поставил чемодан в прихожей материнского дома и сразу пошел в библиотеку. Рейчел сидела у камина, в кресле с цветочным узором. Черно-белая кошка лежала у нее на коленях, рыжая – на спинке кресла. Глаза кошек сверкали отраженным светом огня.
За столом рядом с книжными шкафами, в полутьме, сидел еще один человек – доктор Веббер.
Томас сразу подошел к Рейчел. Его потрясло, как она изменилась за те несколько недель, что его не было дома. Взгляд за очками в тонкой оправе был все так же проницателен, но кожа на лица стала прозрачной; маленькие синие вены, словно живые существа, выбирались все сильнее наружу. Волосы, заколотые в пучок, казались еще белее, чем раньше. Когда Томас наклонился и поцеловал мать в лоб, обе кошки заворчали на него.
– Пенни, Дейзи, тихо! – Она попыталась сказать это сердито, но Томас не мог не заметить, насколько слабее стал ее голос; ему не хватало упругости, как сдувающемуся шарику.
Потом Томас подошел к доктору Вебберу и пожал ему руку.
– Я рад, что ты вернулся, – сказал Веббер. Он тоже казался еще более высохшим, чем в последний раз, – хотя его губы в свете настольной лампы выглядели все такими же ярко-красными. Глаза Веббера были полны тревоги.
После того как Томас съел несколько бутербродов и сел со стаканом вина в руке, Рейчел и Веббер стали расспрашивать его о Роуленде. Рейчел особенно заинтересовалась двумя женщинами с острова, о которых Томасу пришлось рассказать. Она заставила его описать их подробно, и когда он это сделал, как сумел, Рейчел замолчала, гладя кошку, лежавшую на коленях.
Через какое-то время она спросила:
– Как ты думаешь, он счастлив?
– Не знаю, – ответил Томас. – Возможно. Трудно сказать, что происходит в душе у другого человека. – Он сам часто вспоминал этих неторопливых женщин, и те потусторонние звуки, которые они издавали, когда Роуленд уезжал. Возможно, эти женщины действительно любят его.
Доктор Веббер слушал.
– У Роуленда очень странная жизнь, – сказал он так, будто жизнь эта находится за пределами его понимания. – Но мне кажется, это как раз то, чего он хотел.
– Он удивился, когда увидел тебя? – спросила Рейчел. – Спрашивал, почему я хочу видеть его?
– Да, – ответил Томас.
– И? – спросила она. – Что ты сказал ему? Томас на минуту задумался:
– Сейчас вспомню. Я сказал, что ты хочешь знать, кто был тот человек, который пришел к тебе и назвался Роулендом.
Она вся превратилась в слух:
– Что он ответил?
– Ничего особенного, – сказал Томас. – Он сказал, что знает, кто это.