Летучий голландец

Маккормак Эрик

– Что здесь произошло? – спросил Роуленд.

– Точно неизвестно, – сказал проводник, – хотя это случилось двадцать лет назад. Подходить близко к этому месту небезопасно. Некоторые думают, что причиной стали горные работы. Здесь многие столетия были шахты. И почвы нетвердые во всей округе.

– Кто-нибудь погиб? – спросил Роуленд.

– Немногие, – сказал проводник. – Всех предупреждали заранее, а здания начали двигаться за сутки до того, как появился провал. – Он посмотрел на Роуленда, и глаза его

иронично заблестели. – Поэтому все, кто хотел уйти, ушли.

Роуленд проглотил приманку.

– Кто-то не захотел уходить?

– Точно, – сказал проводник. – Некоторые люди, у кого семьи жили в Стровене веками, не уехали. Остались в своих домах, а когда те свалились в пропасть, они ушли вместе с ними. – Он аккуратно посмотрел, закрыты ли глаза второго мужчины. – Шахтеры! – сказал он тихо. – Они же сумасшедшие.

Роуленду нравилось слушать о таких вещах так же, как проводнику доставляло удовольствие о них рассказывать.

– Каррик тоже находится не очень далеко от железнодорожного полотна, – сказал он Роуленду. – Вы наверняка слышали про Каррик.

– Нет. А я должен был про него слышать? – Роуленд понимал, что собеседника не придется долго упрашивать.

– Я думал, все в мире знают о Каррике, – сказал проводник. – Он примерно на десять миль западнее Стровена. В нем тоже больше никто не живет. Болезнь уничтожила почти всех горожан. – Он сделал эффектную паузу. – Да, болезнь. Странная болезнь.

– Правда? – спросил Роуленд.

– Правда. – Проводник улыбнулся, заставив Роуленда ждать. Потом сказал: – Люди заговорили себя до смерти.

Роуленд поинтересовался, не шутит ли он.

– Все, что я знаю, я прочел в газетах, – сказал проводник. – Сообщалось, что люди разговаривали без остановки, и никак не могли перестать, и в конце концов умирали от изнеможения. Есть предположение, что была отравлена вода, и все произошло от этого. Но толком никто до сих пор ничего не знает.

– Это просто невероятно! – воскликнул Роуленд. – В Канаде никогда не происходит ничего подобного.

– А, так вы из Канады?

– Да, – сказал Роуленд.

– Ну, – сказал проводник, – тогда я действительно удивлен, что вы не знаете про Каррик. Было подозрение, что вина лежит на одном канадце. Потом он тоже умер, так что выяснить ничего не удалось.

Проводнику пришлось пойти в другие вагоны. Роу-ленддобавил Каррик к списку того, о чем ему хочется узнать побольше. Он посмотрел на своего спутника: слушал ли тот их разговор? Но глаза пассажира оставались плотно закрытыми, хотя ресницы иногда подрагивали; это добавляло Роуленду уверенности в том, что мужчина притворяется. Роуленд удовольствовался тем, что записал все рассказанное проводником. Он планировал когда-нибудь проверить эти факты.

Поезд пришел в Глазго. Второй пассажир взял сумку с полки и молча вышел из

купе. Роуленд сходил в привокзальный кафетерий и съел сэндвич с сыром. Потом спустился примерно на милю к реке, где стояли у причала корабли. Он увидел обшарпанное здание с еще более обшарпанной гостиницей – как сгнивший зуб в сгнившей челюсти. Отель назывался «Блуд». Бар выглядел не особо респектабельно и в основном был заполнен моряками и женщинами с черными от туши глазами. Портье оказался маленьким человечком с хитрыми глазками над черным конусом, который прикрывал то, что осталось от его носа.

Роуленд снял комнату. Он пробыл там всего три дня. По утрам расплачивался в гостинице и с рюкзаком за плечами ходил вдоль доков, растянувшихся на несколько миль по обоим берегам реки, – искал корабли, которые направляются в Северную Америку. Но забастовка, выгнавшая Роуленда из Англии, поразила и здешние основные пассажирские рейсы, поэтому каждый вечер ему приходилось снова возвращаться в «Блуд».

Он возлагал надежды на то, что какое-нибудь грузовое судно возьмет его пассажиром.

На третий день – это была пасмурная суббота – Роуленд провел много часов, бродя по северному берегу. Внезапный шквал заставил его укрыться в таверне на обдуваемом ветрами углу грязного многоэтажного здания. Таверна называлась «Меч горца», и ее грязная вывеска выглядела, как закопченная кровоточащая рана.

Роуленд вошел в бар; пришлось миновать шесть или семь человек в промасленных спецовках портовых рабочих. Они сгрудились вокруг моряка, у которого были впалые щеки и желтоватая кожа.

– Пейте, – говорил он. – Это за мой счет. Давайте, друганы, не Стесняйтесь. – Человечек был маленького роста; он разговаривал на кокни высоким завывающим голосом.

Портовым рабочим подали кружки пива.

– Ваше здоровье! – сказал человечек, поднимая кружку. Они все выпили залпом; потом матрос причмокнул губами.

– Какой вкус! – сказал он. – Я думал, друганы, что мне уж больше никогда не выпить пинты пива. Я счастлив, что слинял с этого корабля смерти, должен вам сказать.

Докеры вежливо слушали человека, который заплатил за их пиво. Роуленд тоже остановился послушать.

– Как я уже говорил, мы шли от Западного побережья Африки, – сказал матрос. – Мы были на полпути к островам Зеленого Мыса, и вот тогда часть команды заболела. Мы подумали, что это какая-то лихорадка. Если был в Африке, всегда ждешь лихорадки. Поэтому мы не беспокоились. Но эта болезнь была совсем другая. Больные сильно потели, а потом, через час или два, пот становился кровью. И кровь начинала течь из глаз, из ушей, отовсюду. – Голос моряка сделался драматичным. – Говорю вам, друганы, я видел это собственными глазами. И через час или два они умирали, все. Да, как пить дать – все умерли.