Летучий корабль
Шрифт:
– Если ты не прекратишь так обнимать Бэрри, у тебя ее опять не будет.
И опять потолок — близко-близко, будто там кто-то невидимый качается в гамаке. Иногда я прошу пирата дать мне хоть какое-то лекарство, но он отказывается, только подносит к моим губам стакан с водой или чаем. Я прошу Твинки, но она тоже в сговоре со своим хозяином и не хочет принести мне даже крохотной маггловской таблетки. И все время чему-то радуется. Когда за окнами темнеет, мне становится страшно. Потому что за метелью так просто не разглядеть тонкую гибкую тень, а она может скользнуть к
– Северус, я умру, да?
– Глупый, ты что?
И он говорит мне, что скоро все пройдет, что мы пойдем покупать мне волшебную палочку в магический квартал… Странно, такой взрослый, а верит в сказки. Но я с ним не спорю, потому что мне нравится его слушать, от его голоса становится тепло и спокойно. А еще он рассказывает про корабли, про остров, окруженный прозрачными водами, где есть только камни и сосны. И мы туда обязательно поедем, нет, не сейчас, сейчас зима и там дуют холодные ветры, а весной там будет хорошо… Я почему-то представляю себе, как сосны покроются крупными белыми и розовыми цветами, как с них будут осыпаться лепестки… Словно дождь… или нет, снег…
* * *
Когда я открываю глаза, свет буквально слепит меня. Я ошалело моргаю и никак не возьму в толк, каким образом уже могло наступить утро — я ничего не помню. И совершенно не понимаю, откуда исходит тоненький писклявый голосок, будто напевающий что-то. Звучит это так, будто комар решил ради разнообразия перестать монотонно жужжать и наконец запел. Твинки, точно — стоит на подоконнике и вешает на окно новые занавески. Но у нас же вроде были… они-то чем плохи? И стекла такие блестящие, словно только что вымытые. И стены…, а часть мебели в спальне просто отсутствует. Белье, на котором я лежу, чуть ли не колом стоит от очищающих чар. Все это напоминает генеральную уборку после побоища. А в голове у меня тоже пустота и чистота — аж звенит. И где Северус?
– Твинки, что здесь произошло?
– Ах! — она радостно пищит, сияя от радости, будто для нее нет в мире большего наслаждения, чем слышать мои слова, обращенные к ней, — хозяин Гарри очнулся!
Безусловно, то, что я очнулся, следует оценить положительно, только вот что тут у них могло произойти? Кажется, вчера я пришел из университета, нет, меня отпустили с лекции, потому что у меня поднялась температура. А вот дальше… бред, обрывки какие-то. Осторожно трогаю лоб, щеки — скорее холодный, чем горячий.
– Твинки, а что вчера было? И ночью…
– Хозяин Гарри два дня был без сознания! — гордо провозглашает она, заканчивая возиться с занавесками. Будто в том, что я два дня провел в совершенно невменяемом состоянии, есть и ее большая личная заслуга.
Хорошо, я два дня был без сознания, но почему сейчас она явно ликвидирует здесь следы нешуточного погрома?
– У тебя был выброс стихийной магии ночью.
Северус стоит в дверях, почему-то раздетый до пояса, его плечи, руки и грудь покрыты красными припухшими рубцами, а тело блестит от недавно наложенной мази. Я…я ничего не понимаю. Какой выброс? Это что, я все натворил?
– Сев, это что, все я?
Он кивает и садится рядом со мной.
–
– Я что, сжег мебель и занавески? И это я поранил тебя?
– Ерунда. У меня через пару часов все пройдет. Маргарет уже объяснила мне через камин, что я дурак, раз додумался хватать тебя в таком состоянии.
– Ты…
– Я пытался остановить выброс. Мне казалось, что, если я обниму тебя, ты успокоишься. А оказывается, тебя надо было оставить в покое и заниматься производимыми тобой разрушениями. Так что ты теперь снова маг, а мебель в спальне мне давно хотелось заменить. Окно и стены Твинки удалось отчистить. Слава Мерлину, что соседи не вызвали пожарных. Не представляю, что было бы с магглами, если бы они своими глазами увидели парня, с пальцев которого льется огонь.
Подношу свои руки к глазам — ни малейших следов того, о чем говорит пират. Разве такое вообще возможно?
– С тобой, похоже, все возможно. Сейчас здесь будет Маргарет Нотт.
Я смотрю на его обнаженный торс, покрытый следами от ожогов и лоснящийся от нанесенных мазей, и плохо представляю себе чинную миссис Нотт в нашей спальне.
– Ничего, — улыбается он, видимо, догадавшись, о чем я подумал, — надеюсь, после стольких лет супружеской жизни вид полуодетого мужчины не лишит ее дара речи.
И точно, Маргарет, появляющаяся в комнате всего через пару минут, и не думает смущаться. Вместо этого она укоризненно смотрит на Северуса, вновь повторяя ему, что нельзя прикасаться к магам в момент выбросов стихийной магии.
– Так я маг? — все еще недоверчиво спрашиваю я.
– И еще какой! — неожиданно смеется она в ответ. — Если судить по тому, что Вы тут учинили — один из сильнейших из всех, кого мне доводилось знать.
А потом она достает палочку, с некоторой опаской водит ею надо мной, потом вновь, как в августе, кладет ладонь мне на грудь, на лоб, на веки.
– Поразительно.
– Маргарет, что Вы там увидели? — нетерпеливо спрашивает пират. — Он теперь одним взглядом будет испепелять целые города?
– Нет, — она улыбается, — не будет, хотя в его магической сущности немало огня, но это не ведущее начало.
– А что ведущее? — мне становится интересно.
– Я не могу понять.
И, видя недоумение на наших лицах, она продолжает:
– Дело в том, что обычно при диагностике магии можно примерно сказать, к чему склонен тот или иной маг. Колдомедицина, боевая магия, алхимия, магические ремесла, даже Темные Искусства. Определить ведущую стихию. У Гарри стихий три…
– Земля, конечно, отсутствует…
– Странно, что она присутствует у Вас, Северус. При той жизни, которую Вы до недавнего времени ухитрялись вести.
Из прошлых разговоров я уже понял, что пиратское прошлое лорда Довилля и сэра Энтони (да и не только оно) не вызывает у Маргарет ни малейшего одобрения.
– Так вот, в магии Гарри есть какая-то составляющая, которую я определить не могу. И именно она является ведущей. Возможно, что-то выяснится, когда вы будете подбирать волшебную палочку.