Летучий корабль
Шрифт:
– То есть мне снятся местные колдуны и ведьмы, скрывшиеся в лесах? — почему-то сейчас, в отсветах каминного пламени, это не кажется мне таким уж невероятным. — Но ведь в Англии мне не являлись пикси или келпи.
– В Англии твоя магия шла совершенно определенными путями, в которые ее, кстати, и направляли в школе. Сейчас вот произошел сбой, и все пошло иначе.
– То есть если…когда магия вернется, все может оказаться другим?
– Почему нет? Так что смотри свои сказочные сны и дальше.
А еще через несколько дней я заболеваю.
В то утро я чувствую себя как-то скованно, вроде бы и ничто не
За завтраком пират смотрит на меня слишком пристально, хмурится, а потом вдруг предлагает:
– Гарри, ты бы не ходил сегодня в университет.
Обычно подобные предложения от него не исходят, он и так прекрасно понимает, что в последнее время я все с большим трудом выгоняю себя на занятия, буквально вырываясь из дома, оплетающего меня сетями тепла, уюта, беззаботности. И снег за окном, там еще только-только разгорается тусклый зимний день, и мне хочется вернуться в спальню, забраться под одеяло, прижать к себе Бэрри (ну и что, что она будет кусаться?), а потом, уже выспавшись, спуститься в лабораторию, где Северус, вероятно, опять будет возиться с каким-нибудь зельем. Или я могу просто читать у камина, забравшись с ногами на диван. Или сидеть с ним в кабинете, разбирая бумаги, разглядывая чертежи старинных парусников. Слишком заманчиво…
– Северус, у меня сессия в феврале, скоро еще и каникулы. Я не могу не ходить. Хочешь, чтобы меня выгнали?
– Мне не нравится твой вид, — говорит он, — у тебя глаза больные.
– Ничего страшного, это просто зима, — отмахиваюсь я, поспешно встаю из-за стола, одеваюсь, и, не давая себе ни малейшего шанса передумать, выбегаю на улицу. Я всегда опаздываю.
На воздухе сонное оцепенение несколько проходит, я даже убеждаю себя, что все в порядке, просто я еще как следует не проснулся, но оно возвращается в трамвае, на этот раз вместе с холодом, сочащимся сквозь щели в окнах и дверях, незаметно пробирающимся под плотную ткань пальто, опутывает тонкими прочными ледяными нитями. Я прислоняюсь к оконному стеклу и даже начинаю дремать, так что опоминаюсь в самый последний момент, уже около университета.
Так как я опаздываю, я решаю, что посещением гардероба можно пожертвовать — да я и не могу представить себе, как буду сидеть на лекциях в рубашке и свитере. Мне кажется, в университете сегодня непривычно зябко, как и в городе. Я занимаю свое место рядом с Драганом, который тоже не выглядит бодрым: все же, статистика — не лучшее начало дня. Наш профессор не внушает мне доверия — у него такой несчастный недокормленный вид, что я практически уверен, что вампир доберет свое на сессии. Тощий, почти лысый, несмотря на отнюдь не преклонный возраст, всегда в каких-то унылых костюмах, очки в металлической оправе. Кровосос, самый настоящий. И я чем-то ему не мил. И Драгана он тоже не жалует. Видимо, чувствует, что нашим морским душам, жаждущим зноя, плеска волн, громких голосов, не близки ни дисперсии, ни децили, ни квартили, ни медианы…
Он что-то рисует на доске, а то, что он говорит при этом, думаю, не может воспринять ни один нормальный человек, особенно ранним утром, когда за окнами
— Юэн! — Драган толкает меня в бок, — хорош спать!
А тусклый голос все рассказывает и рассказывает нам о вещах, до которых никому на свете нет ни малейшего дела… Он бубнит и бубнит, там что-то такое про «нормальное распределение» и «вероятности», и еще он постоянно упоминает какого-то Гаусса… И рисует на доске кривую, похожую на гору с плоской вершиной. А вход в колдовские пещеры как раз у подножья той горы…
Боже, должно быть, я совсем сошел с ума, когда решил, что мне это может быть интересным… И формула какая-то на доске — мне кажется, я забыл буквы… и этот невозможный голос, словно он тихо и планомерно высверливает дыры в моей голове…«где параметр μ — математическое ожидание, медиана и мода распределения, а параметр σ — стандартное отклонение (σ² — дисперсия) распределения».
Муть какая, кружатся в голове крохотные буквочки, закорючки, циферки — как снег, как взвесь в стакане воды. Северус показывает мне переливающееся фиолетовое зелье в прозрачной колбе… «Видишь, осадок не растворился — значит, я где-то ошибся»…
«Таким образом, одномерное нормальное распределение является двухпараметрическим семейством распределений. Стандартным нормальным распределением называется нормальное распределение с математическим ожиданием 0 и стандартным отклонением 1». Черт, нет, такого пират не мог сказать, хотя он тоже знает немало непонятных слов. Слова… цепляются одно за другое, свисают с потолка, со стен, словно связки с засушенными травами, но не удерживаются — падают вниз, в котел, где ведьма помешивает их огромным черпаком, поднимает на меня глаза и говорит:
– Эванс! Почему Вы в пальто? В университете работает гардероб!
Но здесь же так холодно. Только почему-то все остальные сидят в толстовках, а Драган — тот вообще в футболке. Но я только плотнее запахиваюсь, я даже не могу заставить себя снять шарф.
— Если Вы пришли на лекцию, потрудитесь достать хотя бы тетрадь и ручку!
Я не могу, у меня очень холодные руки, дрожат, не хотят расстегивать молнию на сумке. Серебристые зубчики, крохотные, непослушные, замочек все никак не хочет скользнуть по ним назад, открывая черное нутро, хранящее книжки, тетрадки, бумажки… рассыпаются…
– Юэн, ты зачем пришел? — шепчет мне Хелена. — Ты же совершенно больной. Сейчас же иди домой!
Она кладет руку мне на лоб. Почему у нее такая холодная ладонь? Королева снегов, сверкающая, ледяная…
– Боже, ты весь горячий! Юэн, это, наверное, грипп — сейчас полкурса болеют. Профессор!
Она решительно поднимает руку, сигнализируя мое бедственное положение. Как Гермиона. Но у Герми…, у нее совсем не такие волосы, она вообще не такая… Мне кажется, до меня доносится: «Идите домой, Эванс, я вас отпускаю». Наверное, он действительно так сказал, потому что вот я уже стою в холле университета, поддерживаемый Драганом, он что-то говорит, я не понимаю, у него губы шевелятся…