Летучий корабль
Шрифт:
– Не пытаться что?
– Мирить меня с ними. Они для меня совершенно чужие люди. Я не намерен это больше обсуждать.
Я некоторое время сижу неподвижно, рассеянно следя за перемещением крохотной белой точки на горизонте — наверное, небольшого катера или кораблика. Я не знаю, что мне сказать ему еще. Да я и не уверен, что у меня есть подобное право. И в то же время мне жаль их — женщину с грустными добрыми глазами, грозного старика, гордо шествующего по загребским мостовым, задевая сугробы полами длинного черного пальто. Они были рады, когда я приходил к ним…они были бы рады, если бы когда-нибудь, совершенно внезапно, на их пороге появился бы и он… пират,
— Я купаться пойду, — говорю я, ни к кому не обращаясь, медленно прохожу по коридору, спускаюсь вниз, бросаю одежду на последнюю ступеньку лестницы, вхожу в воду, чтобы хоть как-то стряхнуть оцепенение, будто навалившееся на меня после нашего разговора.
И мне все кажется, сейчас он догонит меня, таким привычным жестом отведет волосы мне со лба и скажет: «Ну что ты, глупый?» Но его нет. И потом, наплававшись, я сижу на гальке, бездумно перебирая в ладони мелкие камешки. Кто он, человек, так никогда и не простивший своих близких? Тот, кого я знаю слишком хорошо. Лорд Довилль, хозяин пиратского острова. Тот, кого я люблю. В конце концов, с чего я так расстроился? Это же его жизнь, значит, это абсолютно его дело. Почему мне понадобилось лезть? Да я и не лез, в общем-то. Только вот какая-то неловкость, будто я сделал что-то, чего мне делать не стоило.
Я возвращаюсь в дом с твердым намерением не попадаться ему на глаза, но сталкиваюсь с ним сразу же — внизу в гостиной. Причем, судя по его виду, он явно отправился на мои поиски.
– Ты почему так долго?
– А что? — спрашиваю я, не сумев замаскировать отчужденность и враждебность в своем голосе.
Он разглядывает меня пару секунд, нет, дольше, так, как он умеет. Так, что хочется провалиться сквозь землю. А потом вдруг произносит слова, услышать которые от него сейчас я совершенно не ожидал:
– Гарри, я не буду возражать, если единственным близким человеком в моей жизни останешься ты.
– Извини, мне не надо было лезть…
– Ты и не лез. Брось. Послушай… ты не обязан помалкивать, если мне что-то не нравится. Мы оба знаем, к чему приводит молчание.
И тут же добавляет без малейшего перехода:
– Что будем делать, раз уж ты пошел купаться без меня?
Я даже теряюсь от того, как он внезапно меняет тему.
– У меня катер есть…, — говорит он почти заговорщицки, и я не могу сдержать улыбку.
* * *
Когда только приезжаешь куда-то, пусть и надолго, но ты знаешь, что это не то место, где тебе предстоит жить постоянно, время поначалу течет неспешно, тебе кажется, что впереди у тебя целая вечность. Но вот вечность переваливает за половину, хвостик оставшихся дней становится все короче и короче, и вот ты уже с удивлением обнаруживаешь, что осталась неделя, нет, уже пять дней, а вот уже и три. И вот в один прекрасный день становится ясно, что завтра мы уезжаем. Потому что кончается август, потому что я, наконец, окончательно здоров, потому что, кроме Дубровника, на свете есть еще немало чудесных мест, где я не был, а у нас еще и дела: в Загребе надо нанять маклера, который подберет для нас дом к концу сентября. Так что настает момент, когда мне в последний раз предстоит выдвинуться в сторону городских стен, попрощаться с Драганом и Хеленой, может быть, в последний раз обойти крепостные стены по периметру и… Да, собственно говоря, дальше все выглядит тоже безоблачно: мы собираемся, проехав через Загреб,
Так как въезжать на машине в центр города нельзя, до Luna e mare предстоит добираться пешком, и я прошу Северуса не ходить со мной, потому что, во-первых, я вполне здоров, а, во-вторых, у Драгана и так возникнут вопросы, с кем это я уезжаю, на которые я предпочту отвечать в отсутствие пирата. Но пират все равно провожает меня до магазина Ружицы, устраивается в кофейне напротив, а я иду вперед знакомыми улочками, чтобы через пару минут заглянуть в арку, за которой открывается вид на нижнюю площадку ресторана. Все, как обычно: Хелена, замершая у одного из столиков в боевой готовности, Драган, орлиным взором окидывающий свои владения. Его родители, убедившись, что наследник готов вступить в права, все больше и больше отходят от дел, перепоручая ему даже переговоры с поставщиками и заказчиками.
– Привет! — говорю я и впервые останавливаюсь у входа, словно гость. Да теперь, собственно говоря, я и есть такой. — Вот, хотел попрощаться…
Драган пару раз заезжал проведать меня на виллу, так что нельзя сказать, что это встреча после долгой разлуки.
– Уезжаешь, значит? — спрашивает он, выходя со мной покурить на улицу. — Учиться-то будешь или как?
– Почему ты спрашиваешь? Что, я похож на человека, готового все бросить?
– Похож, англичанин. Только не рассказывай мне сказки, что этот мужик бандитского вида твой профессор.
– Если не хочешь, я не буду.
– Да я сразу догадался, когда ты еще был слепой, как крот. Да и потом, когда заезжал. Он так и пожирает тебя глазами, ты что, не видишь?
– Когда-то не видел. Это давняя история, Драган.
– Большая любовь? — мой приятель хитро подмигивает.
– Катастрофальная! — смеюсь я. — Примерно как бомбежка или землетрясение.
– Ты выберешься из-под обломков к началу семестра?
– Надеюсь, обойдемся без обломков. Выберусь.
– А, черт, — Драган смешно морщится, — еще два месяца, а как учиться неохота. А тебе?
– Я об этом пока не думал.
– Еще бы! Я бы на твоем месте тоже не думал. Если не секрет, ты сейчас куда?
Когда я рассказываю ему о наших планах, Драган лишь присвистывает:
– Обзавидуюсь, ей-богу, Юэн! А тут одни тарелки…
– Вилки, ложки и стаканы, — смеясь, подхватывает Хелена, присоединяясь к нам. — Пусть человек отдохнет, ему положено, он бедный, раненый и больной!
– В особенности бедный! Там одна машина — целое состояние!
– Так не моя же!
– Ничего, и тебе порулить дадут.
Мы прощаемся, договариваемся созвониться в начале октября, я еще прохожу на кухню, чтобы выслушать пару напутственных слов от родителей Драгана и Матеи, послушать, как они сокрушаются о том, каким я был ценным работником… Да, похоже, ресторанные будни в ближайшее время мне не светят…
А на следующий день мы с пиратом покидаем виллу Maritime.
Мы покидаем Дубровник, с каждой секундой все дальше удаляемся от моря и каменистых берегов, на которых некогда жили мои воспоминания. Они теперь кажутся мне блеклыми и унылыми, словно рыбаки в непогоду, выбирающие на берег порванные сети.