Летящие дни

Жигулин Анатолий Владимирович

* * * По холодному яру До редких посадок сосны, До обломанной серой, Едва распушившейся ивы Я люблю пробираться Тропинками ранней весны, Где уже зеленеют Упругие всходы крапивы. А на склоне оврага Мать-мачеха густо цветет. Каждый желтый цветок — Словно малое робкое солнце. Жаль, что все это вместе Теперь уже скоро уйдет И уже никогда, Никогда для меня не вернется. А поближе к ручью Оживают на солнце хвощи. И крапива, крапива — За домом пустым и разбитым… Из весенней крапивы Зеленые вкусные щи Мать готовила в детстве, Далеком, почти позабытом… Я согласен уйти. Только пусть не исчезнет тропа. Пусть поправится ива, Пусть будет желтеть одуванчик. Будет новая жизнь, Будет новая чья-то изба, Будет бегать по яру Растрепанный радостный мальчик. 1976 ЛЕТЯЩИЕ ДНИ (Песня) Ирине В

жизни много путей, В жизни много тревог, Но нельзя эту жизнь Повторить. Все дороги прошел, Всю беду превозмог, Чтобы радость с тобой Разделить. А вдали, вдали, Как наши прекрасные дни, Беспечные птицы летят На летний короткий закат И всё тают вдали, Тают вдали… Все, что было в душе, Все, что было в судьбе, — Это вновь пережить Я готов. Сохраняю в себе, Доверяю тебе И надежду, и боль, И любовь. А вдали, вдали — Короткий косяк журавлей Над желтою дымкой полей. И плавный вершится полет. А один отстает И отстает… Птица будет лететь, Сердце будет болеть — Это вечный закон Бытия. И прекрасна судьба — На лету умереть, Предзакатную боль Затая. А вдали, вдали, Как наши прекрасные дни, Беспечные птицы летят На летний короткий закат И всё тают вдали, Тают вдали… 1977–1978 * * * Б. Окуджаве Черный ворон, белый снег. Наша русская картина. И горит в снегу рябина Ярче прочих дальних вех. Черный ельник, белый дым. Наша русская тревога. И звенит, звенит дорога Над безмолвием седым. Черный ворон, белый снег. Белый сон на снежной трассе. Рождество. Работать — грех. Но стихи — работа разве? Не работа — боль души. Наше русское смятенье. Очарованное пенье — Словно ветром — в камыши. Словно в жизни только смех, Только яркая рябина, Только вечная картина: Черный ворон, белый снег. 1978

ЗА ДРУГИ СВОЯ

(Фрагменты поэмы)

Больши сея любве никтоже имать,

да кто душу свою положит за други своя.

От Иоанна, гл. 15, ст. 13.

Надпись на памятнике русским гренадерам, павшим под Плевной (г. Москва)

СЕЛО ПОДГОРНОЕ

Апрель 1877 года

Когда объявили царский манифест,

народ крестился и все поздравляли

друг друга с войною…

Ф. Достоевский

На подгоренской улице сельской Зазвучал золотой благовест. Лучезарной порою апрельской Объявил государь манифест. Манифест о войне с басурманом, О святой, справедливой войне. Ради помощи братьям славянам В задунайской несчастной стране. Там далеко, за речкой Дунаем, Черным дымом повит небосклон. Над болгарским истерзанным краем Нестихающий слышится стон. Там лихая орда чужеземцев Растоптала домашний уют. Истязают невинных младенцев, Храмы божии рушат и жгут… И встречался прохожий с прохожим, Выходя на Воронежский шлях: — Что ж, поможем болгарам? — Поможем! Это дело святое, земляк. Оградим от орды басурманской И поможем в несчастье таком — Трудовою копейкой крестьянской И граненым солдатским штыком. Пусть у нас недостатки с долгами, Пусть померзла озимая рожь. Все же божее солнце над нами, Все же день этот вешний хорош… А вокруг — голубые опушки, Ветряки, ветряки, ветряки… И летели в казенные кружки Медяки, медяки, медяки… Собирается Федор в солдаты. На буграх зеленеет трава. До свиданья, родимые хаты, До свиданья, река Калитва. До свиданья, супруга Мария, До свиданья, родимая Русь. И не плачьте, мои дорогие, — Я домой непременно вернусь. Я недаром прошел по пустыне В туркестанском далеком краю. Если схватит тоска на чужбине, Я веселую песню спою: Солдатушки, Бравы ребятушки! Где же ваши жены? Наши жены — Пушки заряжены. Вот где наши жены. Тронул поезд на станцию Лиски, Загудел, застонал паровоз. Все, что дорого сердцу и близко, Затуманилось в дыме берез. Меловые обрывы и горы… Белогорье, Бобров, Сагуны… Необъятные наши просторы Православной великой страны… «Не горюй и не кланяйся пулям — Легче сладишь с любою бедой. До свидания, Федор Микулин», — Шепчет ива над синей водой. Дым клубится в затейливых кольцах. Тает эхо в весеннем лесу. «Добровольцев везу, Добровольцев», — Колесо говорит колесу. А в вагонах, в зеленых вагонах Молодые поют голоса. И качается песня на склонах И привольно летит в небеса: Солдатушки, Бравы ребятушки! Где же ваша слава? Наша слава — Русская держава. Вот где наша слава.

РАЗДУМЬЯ РУССКОГО СОЛДАТА

ФЕДОРА МИКУЛИНА

Ночь на 30 августа 1877 года

под Плевной

Россия — единственная страна в Европе,

где достаточно идеализма,

чтобы воевать из-за чувства.

М. Д. Скобелев

Укрепи мою душу, Всемогущий Господь, Чтоб и горе, и стужу, И страх побороть! Уж поборемся славно мы Завтра в смертном бою. Защитим православную Веру свою. Нашим братьям поможем Вдали от родного жилья. Честно головы сложим За други своя. …А в округе окрестной Стоит тишина. Лишь болгарская песня Издалека слышна: Шуми Марица Окырвавена. Плаче вдовица Люто ранена. Слышно: выстрелы близкие. Слышно: пули летят. То винтовки английские У турецких солдат — Магазинные, новые, И по былкам травы Хлещут плети свинцовые — Не поднять головы. Рано утром пойдем мы Под терновый венец: Под турецкие бомбы, Под английский свинец. Не для почестей царских, Наград и питья. Ради братьев болгарских — За други своя. Поведет нас по пашне, По размытой стерне Генерал наш бесстрашный На белом коне. Вместе с ним мы хлебнули И песку и жары, С ним ходили под пули На штурм Бухары. …А в округе окрестной Тишина — как струна. И болгарская песня Тихо-тихо слышна: Шуми Марица Окырвавена. Плаче вдовица Люто ранена. Будет вечная память Тем, кто сгинет во мгле. Будет вечная радость На болгарской земле. И не я, так другие — Сладим с этой ордой. На святой на Софии Будет крест золотой! А уж если не сможем, — Боже, воля твоя! — Честно головы сложим За други своя.

БОЙ ЗА ЗЕЛЕНЫМИ ГОРАМИ

Плевна, 30–31 августа 1877 года

Словно желтый, кровавый Обломанный клык, На вершине дымится Редут Кованлык. Синим дымом дымится, Плюется свинцом. Молча падают в травы Боец за бойцом. А правее — другой Смертоносный редут. Но солдаты идут, На погибель идут. Громыхает оркестров Военная медь, Но не может, не может Огня одолеть. А огонь не утих, А огонь не умолк. Тает Суздальский полк. И Владимирский полк. И тогда появился В дыму и в огне, Словно воин небесный, Генерал на коне: — Знамя! Знамя повыше! Ребята, вперед! — Генерала охрипший Перекошенный рот. Не берет его пуля. Не берет его штык. Самым первым ворвался В редут Кованлык… Ой ты, русская сила, Сила русской души! Никому не измерить Твои рубежи. Всем военным канонам Вопреки, вопреки Силу крупповских пушек Сокрушают штыки.

Взятие отрядом Скобелева двух «городских» редутов поставило турецкую армию в крайне опасное положение. Фронт был прорван по всей глубине, грозный меч навис над Плевной. Но русское главное командование не поняло выгод создавшейся обстановки и категорически отказалось прислать Скобелеву подкрепления. Зато Осман-паша правильно оценил ситуацию и бросил против скобелевских редутов лучшие свои силы.

А на взятых редутах Груды трупов и дым. От ружейного пороха Стало небо седым. И с соседних редутов Турки лупят под дых. Бруствер сложен из трупов — Из своих и чужих. Очень трудно укрыться От свинцовой пурги. Послужите нам, братья, Послужите, враги. И пришел на депешу Короткий ответ: «Подкреплений не ждите: Их у меня нет. Генерал-лейтенант Зотов». Как же нет подкреплений, Если видно вдали, Что не все еще части В атаку пошли? У села у Радищева, У шоссе, у реки — Ясно видно — бездействуют Наши полки. Но пришел на депешу Повторный ответ: «Подкреплений не ждите: Их у меня нет. Генерал-лейтенант Зотов».

Пять турецких контратак были отбиты. Но для продолжения боя уже не было сил. Прикрывать отступление вызвался майор Горталов с горстью солдат-храбрецов. Подвиг Горталова имел большой военно-практический и глубокий нравственный смысл. Уже было известно, что турки подвергают раненых жестоким пыткам, стараясь продлить их страдания как можно дольше. Благодаря майору Горталову русские, отступая, унесли с собою всех своих раненых.

…Ах, винтовка, винтовка, Славный русский бердан. Ой, недаром, недаром Ты Федору дан. И горячая пуля, И штык, и приклад. И железная клятва: Ни шагу назад. И даны от рожденья Святые слова: Даже гибель прекрасна За други своя. …А майору Горталову Мнится в смертном дыму, Как по гребню по алому Помощь мчится к нему. Там вдали, за высотами, Взят Омарский редут. Скачут конники Зотова, Скачут, пушки везут. Но вокруг только пулями Искореженный скат Да солдата Микулина Угасающий взгляд. И уже приближается Лес турецких штыков. Жизнь земная кончается. Аминь! Во веки веков.

ЭПИЛОГ

ПРАВНУК ФЕДОРА МИКУЛИНА

г. Плевен, 1978 год

В гулком эхе притихших Зеленых кварталов Все мне слышится имя: Горталов, Горталов… В шуме гордого дуба, Что стар и ссутулен, Все мне слышится имя: Микулин, Микулин… В этом парке священном, В этом памятном месте Вспоминается давняя Славная песня: Солдатушки, Бравы ребятушки! Где же ваши деды? Наши деды — Славные победы. Вот где наши деды.