Летящие дни

Жигулин Анатолий Владимирович

* * * Спугнул я зайца на меже На предвечернем тихом поле. И что-то дрогнуло в душе, Как от давно забытой боли. И вспомнился далекий год. Послевоенный мокрый грейдер. Седая ива у ворот. Над пустырем холодный ветер. И вспомнилось: иду босой, Иду в поля по чернозему. А дождь — сверкающий, косой — На крышах вымочил солому. И весь в окопах был покос, За ним бурьян стоял стеною… А сколько зайцев развелось В полях, истерзанных войною!.. О, эти комья на стерне И эта черная дорога! И вдруг ожившая во мне Та позабытая тревога!.. …А заяц прыгал через лен И скрылся в низеньких ракитах. Как будто он — Из тех времен, Из тех полей полузабытых. 1972 * * * Ал. Михайлову Еще

не все пришли с войны. Не все прогоны были сжаты. Среди июльской тишины Стояли сумрачные хаты. И пожелтели огурцы На приовражном суходоле. И были сложены в крестцы Снопы на бедном нашем поле. Потом на глиняном току Цепами женщины стучали. И бесконечное «ку-ку» Кукушки дальние кричали… И ясно слышится теперь, Как возле тока у колодца Скрипел и плакал журавель О тех, кто вовсе не вернется… Открыты новые миры. Покорены глухие дали. Но журавель — До сей поры — Мелькнет вдали Как знак печали. И на любой тропе судьбы Все вижу — явственно до боли, — Как ровно сложены снопы В послевоенном бедном поле. 1972 * * * Деревья с черными грачами И горечь тающего льда. И размываемый ручьями Остаток санного следа. А за темнеющим сараем В тумане пойменных низин — Кора зеленая, сырая Уже оттаявших осин. И на окраине селенья, Где тучи теплые висят, Тревожным духом обновленья Уже окутан сонный сад. И рядом с древней колокольней, Где синий свет и высота, Опять надеждою невольной Душа наивно занята… О, если б все-таки оставить В грядущей неизбежной мгле Пускай не жизнь, Хотя бы память Об этой жизни на земле! 1972

Калина красная — калина черная

* * * На лыжах при большой луне По спящей улице селенья Приятно в детстве было мне Бежать без страха и волненья. И одиноко и легко Скрипели старенькие лыжи. И было видно далеко Домов заснеженные крыши. И вдруг неведомо куда По небу быстро покатилась Большая круглая звезда И белым светом засветилась. И не звезда, а целый шар — Холодный, огненный, хвостатый… И я порывисто дышал, Взбегая на крылечко хаты. И мать на странный мой рассказ Испуганно перекрестилась… Я вспоминал потом не раз, Как та комета прокатилась. Она упала за столбы, За мостик железнодорожный, Как предсказание судьбы — Далекой, странной и тревожной. 1973 ДОРОГА Ю. Киселеву Все меньше друзей Остается на свете. Все дальше огни, Что когда-то зажег… Погода напомнила Осень в Тайшете И первый на шпалах Колючий снежок. Погода напомнила Слезы на веках. Затронула в сердце Больную струну… Давно уж береза На тех лесосеках Сменила Спаленную нами сосну. И тонкие стебли Пылающих маков Под насыпью ветер Качает в тиши. Прогоны лежнёвок И стены бараков Давно уже сгнили В таежной глуши. Дорога, дорога… Последние силы Злодейка цинга Отнимала весной. И свежим песочком Желтели могилы На черных полянах За речкой Чуной. Зеленые склоны Да серые скалы. Деревья и сопки, Куда ни взгляни. Сухие смоленые Черные шпалы — Как те незабытые Горькие дни. Дорога, дорога По хвойному лесу. Холодная глина И звонкая сталь… Кому-то стучать Молотком по железу. Кому-то лететь В забайкальскую даль. Дорога, дорога. Стальные колеса. Суровая веха В тревожной судьбе. Кому-то навеки Лежать у откоса. Кому-то всю жизнь Вспоминать о тебе. 1973 * * * Земля, поросшая травой, — Какое это чудо! И запах мяты луговой Неведомо откуда. И эти низкие дома, По-южнорусски — хаты. И эти нивы у холма, Просторны и покаты. И этот рокот спелой ржи, Звенящие косилки. И эти вечные стрижи Над лужей у развилки. Какой рассвет моей судьбы Летит со мною вместе Сюда, Где старые дубы Такие же, Как в детстве; Где трактора стучат во мгле И на осеннем склоне Все гнутся гривами к земле Колосья — Словно кони?.. 1973 * * * Я приеду к тебе, отец, Лишь водой прошумит апрель, Лишь в саду запоет скворец И потянется к солнцу ель. Старых листьев зажжем костер — Будет дым золотить закат. И починим гнилой забор, И вскопаем наш бедный сад. Этот памятный край любя, Я приеду — не праздный гость. Унаследовал от тебя Я твою крестьянскую кость. На распутье добра и зла, В рудниках, в ледяной воде, Не она ли меня спасла, Не сломилась в лихой беде?.. А еще ведь была война. Скудный хлеб и сырой свинец. Пусть скорее придет весна! Я приеду к тебе, отец. Будет майское торжество. Будет верба цвести в лесу. Внука старшего твоего Погостить к тебе привезу. Будет в небе сиять звезда. Будут в свежей листве дома… Жаль, что быстро идут года, Что еще впереди зима. Жаль, что в зрелости все видней Неизбежный прощальный час. Жаль, все меньше и меньше дней Остается теперь у нас. 1973 «КОММУНА» [2] Б. Стукалину Синим шрифтом На серой бумаге В четверь Прежде большого листа В год великой беды И отваги Мне газета Запомнилась та. Там развалины Таяли в дымке И ряды Атакующих рот. И пугали Неясные снимки Необычным: Воронежский фронт. А в полях За Рождественской Хавой В вековой Черноземной пыли Бой тяжелый, Неравный, Кровавый Сотрясал Основанье земли. И мальчишка Двенадцатилетний В блиндаже За горящей избой Был уверен: Тот самый — последний, Легендарный Решительный бой. Полыхали Пожары в округе. Громыхали Войска за мостом. Из калиток Седые старухи Осеняли колонны Крестом… И являлись Тревожно и ново Эти руки, Глаза и уста И такое Обычное слово На углу Голубого листа. 1973

2

«Коммуна» — воронежская областная газета.

* * * Послевоенный майский праздник. Веселый трепет кумача. И от развалин дымно-красных Холодный отсвет кирпича. И солнцем улицы залиты, Толпой ликующих людей, Солдаты, вдовы, инвалиды… Худые личики детей. Почти забывшаяся горесть. И ветер вспаханных полей. И свежая густая поросль От обгорелых тополей. Фанфар нестройное звучанье В лучах нежаркого тепла — О радости, Об окончанье Насилья, ненависти, зла. И над разбитыми домами, И над уставшими людьми — Победой поднятое знамя, Как обещание Любви. 1973 * * * Земля, земля… Следы копыт На голубой прибрежной глине. И слышно, Как ветла скрипит. И веет горечью полыни. Уже и вспомнить не могу, Когда она в меня запала — Ветла на низком берегу И тихий шелест краснотала. И то далекое село, Где жизнь когда-то начиналась. Как будто время не ушло, А навсегда во мне осталось. Остался тот далекий дом И блеск росы по желтым пожням. Наверно, так уж мы живем — Не только нынче, Но и в прошлом. И слышится: ветла скрипит. И сердцу дороги доныне Пучки травы, Следы копыт На голубой холодной глине. 1973