Летящие дни

Жигулин Анатолий Владимирович

* * * После дней сырых и грязных, После горечи и слез Вдруг пришел — Как светлый праздник — Звонкий утренний мороз. Там, где черные бурьяны Шелестели на ветру, Белым инеем Поляны Засверкали поутру. И печали улетели, Улетели далеко. И на сердце В самом деле И просторно и легко! И звенит ручей в овраге. И туман стоит в бору. И рябины — Словно флаги — Полыхают на ветру. 1969 * * * Там,

за окраинным домом, Легкая снежная мгла. Чем-то до боли знакомым Пахнет сырая ветла. Там кольцевая дорога, Черточки синих столбов. Вечная чья-то тревога, Вечная чья-то любовь. Ветер у старой церквушки Снежную стелет постель. Кровью рябин по опушке След не моих ли потерь? А за пригорком покатым — Леса далекий рубеж. Там, над последнею хатой, Дым не моих ли надежд? 1969 * * * За вербным перелеском Куски речного льда Несет с веселым плеском Весенняя вода. Стоит дымок в березах, И солнце вдоль реки Горит на красных лозах Пушистой шелюги. И от глухой обиды, От всех моих забот Остался только битый Голубоватый лед. Изломанный и острый, С подтаявших низин Его вода уносит До следующих весен, До следующих зим. 1969 * * * Тихое поле над логом. Чистый холодный овес. И за обветренным стогом Рощица тонких берез. Родина! Свет предосенний Неомраченного дня. Желтым потерянным сеном Чуть золотится стерня. Бледные ломкие стебли Жмутся к косому плетню. Эту неяркую землю Каждой кровинкой люблю. Если назначена доля Мне умереть за нее — Пусть упаду я на поле, В это сухое жнивье. Чтобы уже не подняться, Чтобы в последней беде Нежно щекою прижаться К пыльной сухой борозде. 1969 * * * Опять в полях светло и пусто. Солома, ветер и песок. И в синем холоде капуста, И в желтом пламени лесок. И незабытый, изначальный, В тиши прозрачной и сырой — Далекий ровный и печальный Стук молотилки за горой. Сырой лужок о трех ракитах, Осока стылая в воде. И ряд колосьев, позабытых На обнаженной борозде… Когда еще, какие дали Помогут мне хотя б на миг Забыться в праздничной печали От невеселых дум моих? И на какой другой излуке, В каком непройденном пути Смогу забыть о той разлуке, Что неизбежна впереди? И на каком другом рассвете, В какой неведомой глуши Так ощущается бессмертье Колосьев, ветра и души? 1970 * * * Памяти Б. Батуева Голубеет осеннее поле, И чернеет ветла за рекой. Не уйти от навязчивой боли Даже в этот прозрачный покой. Потемнела, поблекла округа — Словно чувствует поле, что я Вспоминаю погибшего друга, И душа холодеет моя. И кусты на опушке озябли, И осинник до нитки промок. И летит над холодною зябью Еле видимый горький дымок. 1970 * * * Л. Аннинскому Белеет зябь морозными ожогами. За голым лесом дымная заря. Опять иду звенящими дорогами Бесснежного сухого декабря. Опять, наверное, погибнут озими, Промерзнут обнаженные поля. От этой долгой, Бесконечной осени Устала и измучилась земля. Уже дубы в последнем редком золоте На пустыре застыли не дыша. И беззащитна, Как свеча на холоде, В глухом просторе хрупкая душа. И словно нет предела безотрадности, И страшно в этом холоде пропасть… Пора бы сердцу отогреться в радости, Пора бы снегу теплому упасть! 1970 * * * Согрело мартовское солнце Еще заснеженную степь. Позолотило у колодца Бадью обмерзшую и цепь. Уже готовые для сева, Рокочут где-то трактора. И дух оттаявшего сена Струится с дальнего бугра. И после долгого ненастья Опять простор широк и свеж. Опять рукой подать до счастья, До всех несбывшихся надежд. И ждет душа отрады вешней, Благословенного тепла, Как почерневшая скворечня, Как обнаженная ветла. 1970 * * * Опять я подумал о родине, Где стынет в росе лебеда, Где в старой замшелой колодине С утра холодеет звезда. Там черные тени в дубраве И белый над берегом сад. И можно не думать о славе И слушать, как листья летят… Там речка прозрачна, как детство. Там рыжим кустам камыша, Наверное, точно известно: Бессмертна ли наша душа. 1970 * * * Значок ГТО на цепочках На форменной куртке отца. И тополь в серебряных почках, И желтый песок у крыльца… В эпоху сомнений и бедствий До самого смертного дня Нетленная память о детстве Уже не оставит меня. И видится, словно вначале, Та первая в жизни беда, Как будто по свету не мчали Меня роковые года. Все видится дымное небо, Изломанный танками сад, Горбушка казенного хлеба, Что дал незнакомый солдат. Видения дальнего детства Опять меня сводят с ума, Как будто не вдавлены в сердце Россия, Сибирь, Колыма… Как некое странное бремя, С тревожным моим бытием Дано мне застывшее время В усталом сознанье моем. Там хата с колючей соломой, Поющий за печкой сверчок… Какой-то солдат незнакомый. Какой-то старинный значок. 1971