Лев Троцкий
Шрифт:
От китайской конкретики Троцкий переходил ко все тому же вопросу о порочности бюрократического руководства партией и выдвигал требование проведения дискуссии, вновь отвергнутое Политбюро 12 мая. «Да, мы хотим обсуждения вопроса о судьбах китайской революции, стало быть, о наших собственных судьбах».
Проблема революции в Китае становилась своеобразным мостом для глобального перехода Троцкого и его сподвижников в контрнаступление против правившей группы. Соотношение сил было не в пользу оппозиции. Рассчитывать на успех Троцкий как более или менее трезвый политик никак не мог. Основная его задача состояла теперь в том, чтобы представить правившей партии, населению СССР, международному коммунистическому движению свой курс во всей его полноте и этим противопоставить «механическому большинству» компартии свою особую социально-политическую платформу.
«Заявление 83-х»
Разногласия по вопросу о китайской революции были главным, но не единственным исходным моментом для подготовки первого документа объединенной оппозиции, который был подписан не только ее руководителями, но большой группой активных членов. Можно полагать, что документы Троцкого по китайскому вопросу побудили и его самого, и связанных с ним оппозиционеров переосмыслить весь комплекс разногласий с высшим руководством, в которое оппозиционеры теперь не входили.
При подготовке нового документа Троцкий выступил с рядом записок и писем, касавшихся в основном международных вопросов.
Продолжая наблюдать за событиями в Великобритании, Троцкий откликнулся на выступление Бухарина на заседании Президиума ИККИ по вопросу о движении за мир, которое он в значительной степени посвятил англо-русскому комитету. Деятельность его рассматривалась теперь не в качестве инструмента единого фронта, а как орудие в поддержку СССР. Троцкий просил прислать ему речь Бухарина, но так и не получил ее от Секретариата ЦК. Тем не менее основной смысл речи был ему ясен, как и то, что Бухарина полностью поддержал Сталин.
Шестнадцатого мая Троцкий написал тезисы «Борьба за мир и англо-русский комитет». [1009] В них он связал аргументацию Бухарина с курсом на построение социализма в одной стране и обвинял партийное руководство в «равнении по оппортунистическим верхам рабочего движения», в новой сделке с британскими реформистами. Заявление «О нашей зависимости от мирового рынка» [1010] также было связано с критикой «замкнутого хозяйства». Троцкий уверял, что международный фактор не исчерпывается опасностью интервенции, и доказывал, что в ближайший период зависимость СССР от мирового рынка будет возрастать; она выгодна советской экономике, ибо «удесятеряет вес, способность СССР к сопротивлению».
1009
Коммунистическая оппозиция в СССР 1923–1927. Benson, Vermont, Chalidze Publications, 1988. Т. 3. C. 60.
1010
РГАСПИ. Ф. 325. Оп. 2. Ед. хр. 96. Л. 21–24.
Так Троцкий связывал в единый узел вопросы советской экономики, политики и мировой рынок со всеми его потрясениями. В противовес сталинской теории «победы социализма в одной стране» лидер оппозиции призывал рассматривать развитие СССР в общемировом контексте.
Между тем абстрактную установку Троцкого на мировую революцию (которая оставалась азбучной истиной в коммунистической парадигме и приверженность которой на словах провозглашал сам Сталин) господствовавшая в ВКП(б) группа со все большим успехом использовала для подрыва влияния оппозиции.
Непримиримость Троцкого постепенно заставляла колебаться и отходить от оппозиции деятелей, у которых возникали опасения за свою судьбу, дополняемые искренними или же наносными соображениями о партийном единстве. Особенно показательным было поведение Н. К. Крупской. В середине мая 1927 года, то есть тогда, когда начался сбор подписей под коллективным заявлением оппозиционеров, Крупская написала письмо Зиновьеву, который передал его Троцкому, очевидно, перебрасывая ему нелегкий груз ответа. Крупская сокрушалась по поводу «бузы», поднятой в партии, давая понять, что ответственность за нее лежит на лидерах оппозиции. Вдова Ленина явно сожалела, что поддержала объединенную оппозицию. В своем ответе от 17 мая [1011] Троцкий был предельно сдержан. Но по существу Крупской давалась нелицеприятная отповедь. Не пристало ей, по сути дела, указывал Троцкий, не говоря этого прямо, повторять нелепости, ибо буза — это лишь склока по ничтожному поводу. Троцкий разъяснял, что Сталин перешел в борьбе против оппозиции к тактике истребления. Завершая письмо, перед тем как пожелать ей здоровья, Троцкий писал, обозначая разрыв ленинской вдовы с наследием своего супруга: «Мы будем плыть против течения, даже если Вы вслух повторите… слово «буза». И никогда мы не чувствовали так глубоко и безошибочно своей связи со всей традицией большевизма, как сейчас, в эти тяжелые дни, когда мы и только мы подготовляем завтрашний день партии и Коминтерна». 20 мая в «Правде» появилось покаянное заявление Крупской. Разумеется, малокомпетентная в крупных интригах вдова Ленина не была серьезным достоянием оппозиции. Но она являлась своего рода символом, и переход ее в стан сталинистов был для Троцкого серьезной потерей.
1011
Троцкий Л. Письмо Н. К. Крупской к вопросу о «самокритике» // Коммунистическая оппозиция в СССР 1923–1927. Т. 3. С. 57–59.
Троцкий, однако, не складывал оружия. К 25 мая завершился сбор подписей под коллективным заявлением оппозиционеров в ЦК. Судя по сопроводительному письму от 25 мая, подписанному Г. Евдокимовым, Г. Зиновьевым, И. Смилгой и Л. Троцким, именно они подготовили документ. Судя по тому, что наиболее опытными в такого рода делах были Троцкий и Зиновьев, можно полагать, что в основу заявления лег написанный ими текст, который был представлен как выражение мыслей группы старых партийцев.
«Заявление 83-х» начиналось с указания на ошибки, допущенные при руководстве китайской революцией и приведшие к ее поражению. Оппозиционеры, поддавшись «военной тревоге», которую раздувало высшее руководство с целью закрепления своей власти и разгрома оппозиции, пытались повернуть сталинско-бухаринскую «военную аргументацию» против них самих. «Поражение китайской революции может чрезвычайно приблизить войну против СССР», — заявляли они. Вторым международным вопросом, по отношению к которому резко критиковался официальный курс, было отношение к АРК. Упрекая советское руководство в признании тред-юнионов единственным представителем британского пролетариата, авторы заявления утверждали, что их деятели в случае войны против СССР «будут играть такую же подло-предательскую роль, какую эти господа играли в 1914 году».
При важности международных вопросов, — волновавших оппозиционеров, особенно Троцкого, видевшего себя главным лидером не только внутренней, но и интернациональной коммунистической оппозиции, — они служили в документе лишь прелюдией к попытке анализа «неправильной линии во внутренней политике». Авторы подчеркивали, что трудности хозяйственного развития СССР серьезно усугубляются тем, что их скрывают от масс, преподнося в качестве генерального курса ВКП(б) теорию построения социализма в одной стране, которая определялась оппозиционерами как мелкобуржуазная.
В заявлении содержалась критика «неблагоприятных для пролетариата классовых сдвигов», которые, по мнению составителей, выражались в низкой зарплате рабочих и безработице, усилении кулака, нэпмана, бюрократа, положении в деревне, расслоении крестьянства. Практические предложения по аграрному вопросу были более чем скромными — они сводились к необходимости освобождения от сельхозналога 50 процентов крестьянских дворов — бедноты и «маломощных» крестьян, хотя чем отличаются последние от бедноты, да и каковы были параметры самой бедноты, проследить было невозможно. Наиболее существенными требованиями заявителей в области промышленности были систематическое улучшение положения рабочего класса, отказ от режима экономии за счет выталкивания новых групп рабочих в ряды безработных. Впрочем, и эти декларации не подкреплялись конкретными предложениями.
Более обоснованной была критика внутрипартийного режима, хотя и здесь можно обнаружить немало сугубо политиканских и даже эгоистических мотивов. «Нам необходима железная партийная дисциплина — как при Ленине. Но нам необходима и внутрипартийная демократия — как при Ленине», — утверждала «старая гвардия», «забывая», что именно Ленин был инициатором драконовской резолюции «О единстве партии». И все же критика партийного режима была острой, смелой и справедливой.
В следующие дни под «Заявлением 83-х» продолжался сбор подписей. С особым мнением выступила старый член партии В. Д. Каспарова, ранее поддерживавшая Сталина. Теперь она обвиняла генсека, что он разрушил партию идейно и организационно. [1012] О согласии с документом заявил полпред во Франции X. Г. Раковский, [1013] что означало его присоединение к оппозиции, хотя до этого он относился к ней с известной опаской. В письме Троцкого, Зиновьева и Евдокимова в ЦК Всероссийского союза рабочих-металлистов от 1 июля 1927 года указывалось, что к «Заявлению 83-х» присоединилось примерно 300 партийцев с дооктябрьским стажем. [1014]
1012
Коммунистическая оппозиция в СССР 1923–1927. Т. 3. С. 72–73.
1013
Коммунистическая оппозиция в СССР 1923–1927. Т. 3. С. 212.
1014
Там же. С. 222.