Лев Троцкий
Шрифт:
Переходя к оценке конкретных проблем, связанных с политической ситуацией за рубежом, Троцкий наибольшее внимание уделял китайским событиям. Им были посвящены в основном три письма Е. А. Преображенскому (первое было написано 2 марта, остальные — в конце апреля). [1088]
Перед этим в печати появилась информация о вооруженном восстании, произошедшем 11–13 декабря 1927 года в Кантоне (Гуанчжоу). То, что оно было явно несвоевременным, так как происходило в условиях упадка революционного движения, Троцкий признавал. Но он вступал в противоречие с самим собой, то отвергая оценку кантонского выступления как авантюры, то соглашаясь с этим. Троцкий высказывал мнение, что китайская революция перешла в новую фазу и что ближайший период будет временем революционного отлива.
1088
Троцкий Л. Письма из ссылки. 1928 г. С. 10–13, 26–36.
С мая по декабрь 1928 года было послано 11 «циркулярных писем». Но фактически ориентировочных циркуляров было больше, так как некоторые директивы рассылались под другими наименованиями, да и адресные письма содержали принципиальные указания, которые надлежало передавать единомышленникам не как частное мнение Троцкого, а для выработки единой позиции, соответствовавшей мнению лидера. В одном из «циркулярных писем» Троцкий так мотивировал их необходимость, проявляя привычный догматизм, доходивший в данном пассаже до анекдотичности, почему можно предположить, что в нем содержалась доля иронии: «Дорогие друзья, благодаря левому курсу колонии большевиков-ленинцев так разрастаются, что создается все большая возможность перехода от индивидуальной переписки к коллективной. И здесь, стало быть, перевес социалистического начала полностью обеспечен». [1089] Вряд ли только эта ирония, если таковая имела место, была понята большинством ссыльных оппозиционеров, которые воспринимали каждое слово Троцкого за чистую монету.
1089
Троцкий Л. Письма из ссылки. 1928 г. С. 44–45.
В циркулярных письмах и подобных документах Троцкий разрабатывал комплекс внутренних вопросов, но «под международным углом зрения». Причину катастрофических неудач зарубежных компартий Троцкий видел в «оппортунистическом вмешательстве» органов Коминтерна, то есть высших советских руководителей, в ход событий, причем вразрез с логикой самого движения. Ошибки и провалы в руководстве коммунистическим движением Троцкий сводил к тому же бюрократическому стилю руководства, не задумываясь до конца над тем, что при верности такого рода оценок в принципе были еще более глубокие, подспудные причины поражений революционных выступлений.
Лидер оппозиции оставался до мозга костей коммунистом и не способен был признать, что в основе неудач, чреватых кровавыми последствиями, заложена оторванность компартий от трудящихся, неспособность руководителей сплотить вокруг себя большинство рабочего класса, не говоря уже о крестьянстве и других средних слоях. Троцкий не принимал во внимание того, что компартии держались на плаву в значительной степени благодаря финансовым вливаниям Москвы и были в состоянии привлечь на свою сторону, да и то временно, только наиболее нуждающиеся городские низы, маргинальные группы, а также небольшую часть левонастроенной интеллигенции.
В то же время Троцкий, как и другие ссыльные, постепенно начинал замечать, что в высших кругах правившей партии вызревают новые настроения, в некоторой мере приближавшиеся к его оценкам. Касались они главным образом внутренних проблем (об этом будет сказано ниже), но затрагивали и международные дела.
Троцкий обратил внимание на решения IX пленума Исполкома Коминтерна (9–25 февраля 1928 года), где, правда, была подтверждена правильность исключения «троцкистов» из ВКП(б), но вместе с тем явно звучала склонность к «левому повороту». Этот поворот выразился в формуле «класс против класса», которую придумал кандидат в члены Политсекретариата Исполкома Коминтерна швейцарец Жюль Эмбер-Дро. Разъясняя мысль своего единомышленника, Бухарин в письме компартиям, одобренном Политсекретариатом ИККИ 28 октября 1927 года, выступил против «примирительного отношения к реформизму», ориентировал компартии на «решительное изживание парламентского кретинизма и лево-блокистских традиций». Стратегия «класс против класса» означала открытое противостояние социал-демократии, ставшей «главной опорой буржуазии» в условиях нового революционного подъема.
Троцкий счел, что этот поворот представляет собой «непоследовательный, противоречивый, но все же несомненный шаг в нашу сторону». [1090] В то же время он отнюдь не относил его к заслугам Сталина и его группы, считал его вынужденным — в результате сдвигов в соотношении мировых сил за последние годы, а также давления оппозиции как «единственного сознательного выражения бессознательного процесса». Троцкий даже позволял себе фигуральное выражение, заявляя, что хвост ударил по голове и вызвал перегруппировку сил.
1090
Троцкий Л. Письма из ссылки. 1928 г. С. 44.
В возникшем позитивном, хотя еще не вполне определившемся повороте в пользу оппозиции, который ее лидер явно переоценивал, он видел новую аргументацию против создания параллельных компартий.
Тем временем международные аспекты «левого поворота» Сталина вызывали все большие колебания у ссыльных. Странное впечатление произвела телеграмма К. Б. Радека, опубликованная «Правдой» под заголовком «Радек против избирательной тактики германских ультралевых». [1091] Телеграмма была послана в центральную партийную газету с просьбой напечатать ее также в германской коммунистической газете «Die Rote Fahne» («Красное знамя»). Хотя прямо Радек не раскаивался в оппозиционной деятельности, текст телеграммы и факт ее публикации трактовались как шаг к капитуляции. В газете сообщалось, что телеграмма предварительно была послана Троцкому, но тот отказался ее подписать. В самой же телеграмме содержалась резкая и язвительная критика группы Р. Фишер — А. Маслова. Л. С. Сосновский писал Радеку 7 июля 1928 года: «Я лично и другие любящие Вас друзья переживали Ваше выступление очень болезненно и тяжело». [1092]
1091
Правда. 1928. 4 мая.
1092
Разгром левой оппозиции в СССР: Письма ссыльных большевиков (1928) / Публ. Ю. Фельштинского // Минувшее: Исторический альманах. М.: Феникс, 1992. Т. 7. С. 284.
Сам же Троцкий не отнесся к этому демаршу серьезно. «Телеграмма Радека в «Правде» есть результат некоторой излишней импульсивности, вряд ли много более того», — писал он в одном из писем 2 июня 1928 года. [1093]
«Левый поворот» Сталина и Троцкий
Между тем серьезные изменения происходили не только в международно-политическом курсе Москвы, но и во внутренних делах.
Совсем недавно, на Пятнадцатом съезде, была принята резолюция о работе в деревне, которая не предусматривала ликвидации кулачества, что вовсе не означало, будто это был «съезд коллективизации», как объявили через несколько лет. Прошло, однако, лишь две недели, и в связи с «неудовлетворительным ходом хлебозаготовок» Сталин отправился в Сибирь, где находился с 15 января по 6 февраля 1928 года. Генсек выступал на собраниях партийных активов Новосибирской и других окружных организаций. Выступления коренным образом отличались от его же доклада на недавнем съезде — теперь фактически провозглашался курс на сплошную коллективизацию сельского хозяйства в ближайшие годы. От местных властей Сталин требовал чрезвычайных мер против кулаков, обыска амбаров, блокировки дорог, чтобы не дать возможности кулакам вывезти зерно на продажу, конфискации у них хлеба, продажи 25 процентов конфискованного хлеба малоимущим крестьянам по низкой цене. Январский вояж положил начало открытой борьбе между группой Сталина и относительно умеренными во главе с Бухариным и Рыковым, которая продолжалась свыше года и завершилась полной победой Сталина, осуждением «правого уклона» и развертыванием насильственной коллективизации. В Политбюро зрел раскол, признаки которого наблюдались воочию.
1093
Троцкий Л. Письма из ссылки. 1928 г. С. 77.
В среде ссыльных шли оживленные дискуссии, что же, собственно говоря, имело место — подлинно новый курс или только «левый зигзаг». И. Т. Смилга в письме Троцкому от 4 апреля 1928 года высказывал мнение, что «нет ничего более ошибочного, как представление о «левом» зигзаге как о последовательном левом курсе», что «левый зигзаг уже находится на ущербе», что речь идет даже о «левой конвульсии». В отличие от Смилги Раковский в своем «Циркулярном письме» (также апрель 1928 года) высказался, что не считает исключенным поворот партруководства к подлинно «левому курсу». Только при условии такового возможно возвращение в партию, полагал он. Лишь в некоторых документах содержались попытки отойти от общих диспутов на тему, что же происходит, — поворот или зигзаг, и разобраться в реальной ситуации, в которой находился СССР к 1928 году.
Все констатации оппозиционеров основывались на объективных фактах. Беда тем не менее состояла в том, что выход они видели не в сохранении и углублении нэпа, а в свертывании рынка, «перераспределении» национального дохода, нажиме на «капиталистические элементы». По сути дела, на этот же путь вступила сталинская группа, которая, однако, готовилась, в отличие от оппозиционеров, к новой насильственной и чреватой кровью переделке страны под лозунгами «революции сверху». Оппозиционеры не предвидели такого поворота.