Левая политика, № 23 2015. Россия, Украина, Новороссия
Шрифт:
Молдавия одной из первых почувствовала изменение европейского почерка. Новой власти стало позволено практически всё. И многомесячное неизбрание главы государства, и его антиконституционное избрание, и закрытие оппозиционных СМИ, и разгул политической полиции. Не представлялось, как и каким образом может сочетаться поддержка Европейским союзом Альянса политических партий, которые, к примеру, с подписали друг с другом письменное соглашение о разделе сфер влияния на прокуратуру и судей. Подобное соглашение — это, по всем канонам, не только очевидный антиевропейский демарш, но несомненная улика и узурпации государственной власти, и нежелания даже формально следовать принципу разделения властей и независимости судебной системы.
Абсолютно равнодушно взирали европейские чиновники на регулярные коррупционные скандалы. Один из таких скандалов не удалось погасить. На охоте, в которой принимал участие Генеральный прокурор, был убит человек. Убийство попытались скрыть. Это оказалось последней каплей, которая в буквальном смысле переполнила все границы традиционного молдавского терпения. Оппозиционные коммунисты начинают многодневные и многотысячные протесты. Альянс под напором оппозиции раскалывается. Правительство отправляется в отставку, спикер парламента снимается со своей должности, теряет свой пост вице-спикера и Владимир Плахотнюк. Страна к маю 2013 года подошла к досрочным парламентским выборам. По всем социологическим опросам коммунисты эти выборы выигрывали с баскетбольным счётом. И вот тут в Кишинёве появляется комиссар ЕС по расширению Штефан Фюле, ему на помощь спешит «тяжёлая артиллерия» в облике Верховного представителя ЕС по политике безопасности Кэтрин Эштон. Они в буквальном смысле требуют воссоединения всех участников недавнего Альянса в новую проевропейскую коалицию. Не допустить выборы — вот их главное категорическое требование. И оно было беспрекословно исполнено.
Трудно себе представить ситуацию, в которой бы аналогичным образом, столь же демонстративно действовали в той же Молдавии представители российской власти. Но очень легко предсказать, сколько критики в свой адрес они бы заработали, начиная от обвинений во вмешательстве во внутренние дела суверенной страны до подозрений в готовящейся оккупации.
Новое правительство появилось без особых дискуссий. Ведь на кону было столь важное скорое подписание Соглашения с Европейским союзом в Вильнюсе. Соглашение, которое усилиями целой армии пропагандистов и контрпропагандистов было представлено чуть ли не как вступление Молдавии в Европейский союз.
Но это Соглашение было совершенно на другую тему. Многие месяцы текст этого документа, который как бы должен был определять принципиально новый этап в демократическом будущем Молдавии, был засекречен даже от депутатов Парламента. Его публикация уже после подписания не оставляла никаких сомнений. Европейский союз отказался от европейской интеграции, добившись главного — Молдавия стала его добровольным протекторатом. То есть приняла на себя больше обязательств, нежели прав и свобод, поделилась суверенитетом, не обретя никаких перспектив союзничества. Конституционный нейтралитет Молдовы был в этом Соглашении не замечен. Страна взяла на себя обязательство участвовать в «управлении кризисными операциями», то есть в обычных военных конфликтах на стороне НАТО. Органом управления Молдовой становится некий Совет по ассоциации, состоящий из представителей ЕС и Молдавии. Какое место во всей этой конструкции, скажем, занимают парламент и правительство — ответа нет. О внутренних реформах в Соглашении написано немало. Но сам факт того, что Соглашение в буквальном смысле слова подписывается с «нерукопожатой» в Молдавии властью, свидетельствовало о том, что это «ритуальная и не обязательная к исполнению» часть документа. Интересно, что именно накануне подписания этого Соглашения по данным Transparency International в международном рейтинге коррупции Молдавия резко ухудшила свои позиции, заняв 102 место из 177, а по данным социологического агентства Gallup показала наивысший результат по этому параметру на всём постсоветском пространстве. Ну, а кроме того, Молдавия размашисто подписалась под Соглашением о так называемой «глубокой свободной торговле», которое фактически закрывает рынок ЕС для большинства молдавских товаров и полностью отменяет все тарифные барьеры для импорта европейских товаров в Молдавию.
Для самых отчаянных еврооптимистов стало ясно, что Европейский союз больше не является партнёром и надеждой молдавского общества на реформы, на борьбу с коррупцией, на преобразование судебной системы, на освобождение государственных институтов из рук олигархов. ЕС уже не интересует в Молдавии ничего, кроме твёрдой внешнеполитической, в данном случае, евроатлантической линии. Как будет функционировать такая страна, такое общество, такая экономика? Эти вопросы повисали в воздухе. Хотя именно они в первую очередь интересовали граждан в стремительно нищающей стране.
Через неделю после подписания Соглашения в Вильнюсе молдавский Конституционный Суд, состоящий после 2009 года преимущество из судей с румынским гражданством, выносит весьма показательное решение. Отныне Декларация о независимости от 27 августа 1991 года получает верховенство над нормами Конституции. Неслыханный правовой абсурд! Но не менее логично вписывающийся в общую последовательность событий последних лет.
Курс на ликвидацию «политикоправовых последствий Пакта Риббентропа-Молотова» в облике независимой Молдовы приобрёл, наконец, черты ясного замысла, конкретного плана, лишённого каких бы то ни было конспирологических оттенков. Стало понятно и другое. Соглашение ЕС и Молдавии — это механизм контролируемого социального, экономического и государственного банкротства этой страны с последующей передачей её «руин» ближайшему союзнику. Наконец, окончательно вскрылась причина индифферентности Брюсселя к бесконечным, открытым реваншистским заявлениям Президента Румынии Траяна Бэсеску о неизбежном объединении Молдавии и Румынии, подчёркнутого равнодушия к абсолютно недопустимым, сточки зрения общеевропейского политеса, высказываниям Бэсеску о том, что он-де готов повторить слова Маршала Антоне-ску, произнесённые 22 июня 1941 года. Трудно себе вообразить, что было бы, если бы на подобное высказывание отважился лидер другой страны-члена ЕС, скажем, Германии. В отношении Франции, Польши или Дании. Но в отношении Молдовы это позволено делать. И не просто делать, а обсуждать в румынском парламенте планы, сроки и механизмы столь желанного возвращения Бессарабии в лоно «Родины-Матери».
Единственной силой, которая непробиваемой дамбой лежала на пути у всех этих планов, была оппозиционная Партия коммунистов. К концу апреля 2014 года эта партия не только вышла на уровень абсолютной популярности, но и сумела объединить в своей практике три важнейших момента: борьбу с олигархами, требование о плебисците по вопросу вступления Молдавии в Таможенный союз и эффективную тактику уличных протестов. За полгода до выборов все социологические службы указывали на то, что эта партия способна получить голосов больше, чем все политические партии Молдавии вместе взятые. Но и эта, последняя крепость пала. Неожиданно, ровно год назад, большинство руководителей этой партии открыто отказываются от всех наработанных идейных, моральных и практических преимуществ. Коммунисты открыто заявляют о благотворности Соглашения с ЕС, снимают со своих транспарантов лозунг «Молдова без олигархов», быстро проводят в партии чистку, исключают из руководства этого формирования всех несогласных с подобным курсом. Причина такой неслыханной капитуляции остаётся не до конца понятной. Большинство экспертов полагает, что коммунистический топ-менеджмент был просто куплен.
Брошенные коммунистами лозунги поднимают другие левые партии — Партия социалистов, «Патрия», но победы на парламентских выборах одержать не могут. Социалисты вырываются вперёд, набрав 25 мандатов из 101, а «Патрию» решением суда снимают с предвыборной гонки за два дня до выборов, при полном многозначительном невмешательстве всех европейских наблюдателей. По итогам выборов в два раза сократившаяся фракция коммунистов на правах «младших братьев» вступает в негласную коалицию с правыми партиями, голосует за новое правительство и окончательно теряет собственное политическое лицо. Протесты как феномен оппозиционной молдавской жизни, как способ демократического сопротивления общества исчезают из политической жизни страны. Дорога на Бухарест фактически открыта.
Директор Института политических наук Румынии (и одновременно ближайший конфидент молдавских политиков-унионистов) Дан Дунга-чу раскрывает скобки в отношении дальнейших действий, которые будут предприняты. Он уверен, что, опираясь на идею приоритетности Декларации о независимости, в скором времени Конституционный суд примет ещё одно решение — об отмене конституционного положения о нейтралитете Молдавии. Кроме того, он не сомневается в том, что международное сообщество не выступит категорически против объединения Молдавии с Румынией, и теоретически этот вариант может стать хорошей альтернативой «европейской интеграции» Молдавии. Для Дунгачу провальные итоги рижского саммита Восточного партнёрства — отличный повод не только ещё раз подчеркнуть наличие одного-единственного, румынского пути Молдавии в Европу, но и озвучить вслух первые тезисы некролога о банкротстве Молдавии и недееспособности её элит: «Это цинично и лживо — говорить в Кишинёве о предательстве Запада в Риге или о других заговорах подобного рода. Не Ангела Меркель или другие европейские лидеры обокрали кишинёвские банки. Несмотря на данные европейским лидерам обещания, руководство Кишинёва нарушило каждое из них». Примерно так теперь, по общему тёмнику, говорят европейские послы в Кишинёве со своими подопечными из молдавского правительства. Мол, сами виноваты, не нужно было воровать! Никакой ответственности за тех, кого они последние пять лет приручали в Молдавии, европейские чиновники явно не чувствуют. «С глаз долой — из сердца вон!»
Но даже при наличии таких системных факторов, как дискредитации элит и государственных институтов, путь в Румынию занимает годы и годы. Молдавское общество категорически не готово идти по этому пути. И есть только один-единственный способ подтолкнуть его в этом направлении, запугать его, парализовать его коллективную волю и готовность к какому бы то ни было организованному сопротивлению. Этот единственный способ — военный конфликт на Днестре.
И у сегодняшних синхронных действий Киева и Кишинёва по блокаде российского миротворческого контингента в Приднестровье нет никакой прагматической цели, никакой иной тактической задачи, кроме той, что лежит на поверхности — добиться провокации, добиться стрельбы, добиться очередного кровавого раскола, добиться повода для внешнего вмешательства, для очередной показательной «порки». Именно на этот случай Кишинёв и Бухарест уже подписали Соглашение о готовности Румынии в случае надобности помочь молдавским властям стабилизировать общественно-политическую обстановку силами румынской жандармерии. И вот уже 30 мая министр обороны Молдавии впервые после 1992 года предлагает официально закрепить за Россией статус «вероятного противника» и сделать из этого определения «все необходимые выводы».