Левая политика, № 23 2015. Россия, Украина, Новороссия
Шрифт:
Компрадорский характер отечественного крупного бизнеса, характерный для стран периферийного капитализма, ярко проявляется в его офшоризации. Как указывалось выше, «Россия — единственная страна, где 90 % крупного «российского» бизнеса и столько же флота с российскими судовладельцами зарегистрированы в офшорах, 80 % сделок по продаже российских ценных бумаг проводится через эти юрисдикции» [30] . Согласно исследованию американского консалтингового агентства «Бостон групп», богатые люди Северной Америки держат свои состояния в своих странах, тогда как элита периферии — за рубежом [31] , т. е. прежде всего в США. Показателен систематический вывоз капитала за рубеж в виде низкорискованных сбережений. По данным Центрального банка России, чистый вывоз капитала из страны частным сектором составил в 1994–2013 гг. 580 млрд долларов (по данным платёжного баланса РФ) [32] . Только за первый квартал 2014 г. тот же показатель достиг 48,8 млрд долларов, а согласно оценке за второй квартал — 25,8 млрд долларов [33] . Таким образом, отток
30
Дёмин В. Офшоры — реальная угроза экономической безопасности России, Просвет, 2010, Интернет-ресурс, http://www.prosvet.su/articles/sec/offshore_articule2/.
31
Aerni V., de Juniac Ch., Holley B., and Nang T. Tapping Human Assets to Sustain Growth. Clobal Wealth 2007.
– Boston, MA: Boston Consulting Group, 2007, p. 14.
32
Центральный Банк РФ, 2014, Чистый ввоз/вывоз капитала частным сектором в 1994–2004 годах (по данным платёжного баланса Российской Федерации),доступ осуществлён 15.07.2014; Центральный Банк РФ, 2014, Чистый ввоз/ вывоз капитала частным сектором в 2005–2013 годах и в I–I1 кварталах 2014 года (по данным платёжного баланса Российской Федерации),доступ осуществлён 15.07.2014.
33
Там же.
34
Центральный Банк РФ, op. cit.
Российский внутренний рынок сокращается из-за роста социального неравенства в результате извлечения ренты. Падение инвестиций компаний происходит в результате вывода средств доминирующими группами. Этот процесс подрывает доходы мелких акционеров, рядовых управленцев и рабочих. В результате происходят бесчисленные внутрифирменные конфликты, хищения наёмных работников и рабочий протест. В ответ крупный бизнес наращивает вложения в инфраструктуру контроля, чтобы подавить брожение среди персонала. Всё это ограничивает накопление фондов для развития и подрывает инвестиции в расширение производственных мощностей и обновление производства. В итоге российский крупный бизнес приближается к «люмпен-буржуазии», как А. Гундер Франк назвал латиноамериканскую буржуазию за неспособность обеспечить модернизацию своих стран [35] . Из-за растущего неравенства и вытекающего из этого сокращения внутреннего рынка, прибыли корпораций, ожидаемые от инвестиций в производственные мощности, становятся низкими. В результате компании отвергают крупные проекты с длительными сроками самоокупаемости. Поскольку именно такие проекты обычно имеют особое значение для внедрения технического прогресса, долгосрочные перспективы отечественного бизнеса ухудшаются. Краткосрочность управления и склонность к извлечению ренты ещё более усиливаются с ростом вероятности враждебного поглощения. Такая вероятность повышается с увеличением потенциальной прибыльности бизнеса в результате его модернизации.
35
Frank A. Lumpen-Bourgeoisie: Luinpen-development. Dependence, Class, and Politics in Latin America.
– New York and London: Monthly Review Press, 1972.
Таким образом, вывод средств с предприятий порождает всесторонний подрыв накопления капитала российским крупным бизнесом. Это оказывает значительное воздействие на процесс экономического роста, сближая его с моделью «насаждения отсталости».
Развитие экономики в решающей степени зависит от сложившейся структуры цен. Отрасли, в которых надбавка на удельные издержки выше, получают большую прибыль и, следовательно, располагают лучшими инвестиционными возможностями. Российская экономика представляет собой классический пример диспаритета цен. В ней складываются две неравные группы отраслей с ценами, растущими относительно быстрее и относительно медленнее, чем в среднем. Первая группа включает топливно-энергетический комплекс, цветную и чёрную металлургию, пищевую промышленность, транспорт и ряд отдельных предприятий других отраслей, тогда как вторая группа — все остальные. Компании привилегированного сектора располагают возможностью ограничить предложение своей продукции на внутреннем рынке, так как они могут экспортировать её. Эта власть над внутренним рынком реализуется в росте внутренних цен. Это приводит к неконтролируемому разбуханию издержек обрабатывающей промышленности и переливу капитала из этого сектора в добывающие производства. Ценовая структура российской экономики показывает причины того, что крупный капитал привилегированного сектора и отраслей — жертв диспаритета присваивают доходы, различные по величине и характеру. Надбавка на издержки в первом секторе растёт быстрее, потому что она включает большую часть, извлекаемую в виде ренты, чем надбавка компаний второго сектора. Эта разница в скорости роста цен отражает различия мощи и влияния разных групп крупного капитала. Через завышение цен на свою продукцию, капиталисты привилегированного сектора перераспределяют в свою пользу капитал из сектора жертв диспаритета.
Тот факт, что привилегированное положение в структуре цен занято капиталом экспортного сектора с низкой степенью обработки сырья, отражает полупериферийный статус отечественной экономики. Дело в том, что продукция обрабатывающей промышленности не допущена транснациональным капиталом на мировой рынок. А предприятия энергетики и металлургии снабжают своей продукцией корпорации центра, встраиваются в их глобальные производственные цепочки.
Богатый эмпирический материал свидетельствует об «ущербном» характере инвестиций российского крупного бизнеса.
Результаты некоторых опросов менеджмента предприятий свидетельствуют, что среди их участников доля предприятий, предпринимающих какие-либо инвестиции, колебалась в пределах примерно 45–80 %. Примечательно, что в апреле-мае 2013 г., т. е. через
36
Кувлин Д., Галецкая Р., Моисеев А. Российские предприятия весной 2013 г.: восстановление инвестиционной активности и рост закупок зарубежной техники // Проблемы прогнозирования. — 2013.
– № 6, С. 128.
37
Там же.
38
Корнев А. Потенциал роста промышленности: формирование стоимости машин и оборудования // Проблемы прогнозирования. — 2005.
– № 1, С. 67.
Не менее важны качественные характеристики инвестиций. В конце 2012 г. примерно одному из каждых пяти российских предприятий требовалась полная модернизация производственных мощностей и более чем половине — частичная модернизация [39] . В тот же период лишь 18,4 % обследованных организаций осуществляли инвестиции, обеспечивавшие полноценную модернизацию оборудования. В то же время инвестиции более чем 80 % предприятий были недостаточны даже для поддержания текущего уровня производства, были способны обеспечить только частичное улучшение или только поддерживать на достигнутом уровне производственные мощности [40] .
39
Кувлин Д., Моисеев А. Российские предприятия в конце 2012 года: работа в условиях значительной экономической неопределённости // Проблемы прогнозирования.
– 2013.
– № 3, С. 141.
40
Там же, С. 142.
В результате всего этого основной капитал российской экономики значительно устарел. Согласно Корневу, средний срок жизни оборудования в советской промышленности постепенно увеличивался с 8,4 лет в 1970 г. до 11,3 лет в 1991. В 1992–2004 гг. эта величина выросла с 12 до 21,2 лет, а в 2011 г. достигла уже 23–24 лет. Доля машин и оборудования со сроком службы более 20 лет достигла 68 % всего фонда [41] .
Таким образом, российский крупный бизнес, да и крупный бизнес всех стран СНГ, характеризуется полуфеодальной опорой на принуждение, краткосрочностью временного горизонта управления, рентными доходами и ущербными инвестициями.
41
Корнев А. Потенциал обновления производственного аппарата реальной экономики // Проблемы прогнозирования.
– 2013.-№ 3, С. 66.
Вопреки распространённым ожиданиям общественности, рыночные реформы в постсоветских государствах не могли привести к процветанию и росту благополучия людей. Через почти четверть века после начала преобразований становится ясно, что на просторах СНГ утвердился типичный периферийный капитализм. Об этом свидетельствует упадок обрабатывающей промышленности в пользу добывающей; экспорт продукции с низкой и импорт товаров с высокой степенью переработки сырья; систематический и масштабный вывоз капитала; массовое обнищание населения и формирование резервной армии дешёвого труда; образование компрадорского капитала, выступающего в неприглядной роли посредника в эксплуатации природных ресурсов и населения своих стран в интересах центра мирового капитализма.
Насаждение отсталости в странах СНГ произошло в результате радикальных рыночных реформ, направлявшихся и контролировавшихся Западом. При этом было использовано перерождение советской бюрократии, часть которой выступила в пользу капиталистических преобразований, стремясь присвоить часть государственной собственности. Реформы определялись принципами пресловутого «Вашингтонского консенсуса», и включали приватизацию, закрепившую неформальный контроль над активами со стороны выходцев из бюрократии, криминальных кругов и правой интеллигенции; либерализацию цен, обеспечившую перераспределение доходов от трудящихся в пользу новоявленных капиталистов; «финансовую стабилизацию», обеспечившую передачу государственных средств в частные руки и другие подобные меры. Социальное содержание реформ очевидно — это насаждение прозападной элиты из местной бюрократии и криминалитета.
Подобное содержание реформ предопределило и природу крупного бизнеса в постсоветских государствах. Он основывается на неформальном контроле над предприятиями. Это значит, что в наших условиях недостаточно обладать только юридическими правами на предприятия. Необходимо располагать устойчивыми связями с высокопоставленными государственными чиновниками или самому занимать ответственный государственный пост. Кроме того, необходимо располагать т. н. «крышей» в лице тех или иных правоохранительных органов. Однако и при наличии этих условий никто не застрахован от криминального рейдерства со стороны более сильных группировок капитала. Систематическая угроза потери бизнеса порождает ориентацию на извлечение краткосрочного дохода за счёт вывода финансовых активов с предприятий. Компрадорский характер крупного бизнеса в странах СНГ проявляется в масштабном вывозе капитала в страны центра мирового капитализма. Систематическое извлечение ренты доминирующими группами подрывает доходы наёмных работников, прибегающих в ответ к различным формам хищений. Собственники беспощадно борются со злоупотреблениями со стороны персонала, централизуя управление и наращивая внутренние службы безопасности. Вывод финансов с предприятий и помещение их на Западе, оплата «нужных людей» в государственном аппарате, наращивание внутренних служб безопасности подрывают процесс накопления капитала в экономиках постсоветских государств. Это выражается в плачевном состоянии фонда основного капитала.