Лейб-хирург
Шрифт:
Носилки опять-таки. Через пять минут санитарные автомобили со всем необходимым должны стоять во дворе. Прошу распорядиться!
— Понял, Валериан Витольдович!
Елаго-Цехин с необычным для его грузной фигуры проворством вскакивает и выбегает из зала заседаний.
— Николай Александрович! — обращаюсь к Вельяминову. — Потребуются медицинские сестры: по две-три на каждого врача. Где их взять столько, чтобы не собирать по госпиталям? На это нет времени.
— Есть такое место! — кивает тайный советник. — Неподалеку от Кремля располагаются женские
Встает и уходит.
— Отобранных главными хирургами врачей прошу подойти!
Меня окружают люди в мундирах. Надворные советники, есть коллежские асессоры, главные хирурги фронтов — статские советники. Не балует здешняя Россия военных врачей чинами. Главные хирурги, к слову, все здесь.
— Мы решили ехать, — сообщает Бурденко, видимо, заметив мое выражение лица. — Как самые опытные.
Вас, Николай Нилович, с радостью возьму: наверняка среди пострадавших будут люди с черепными травмами. Тут ваши золотые руки и талант нейрохирурга придутся к месту. А вот насчет остальных сомневаюсь. Однако переигрывать поздно.
— Выходим во двор, господа!
Спускаемся. Елаго-Цехин молодец. Из гаражей, чихая сизыми дымками, выезжают санитарные автомобили. Один, второй, третий… Санитары бегом тащат сумки с красными крестами, носилки, какие-то тюки, забрасывают это все в подъезжающие автомобили.
— Рассаживаемся, господа!
Пробегаю мимо машин и командую водителям гнать на максимальной скорости, используя на полную мощность клаксоны. Уличное движение в Москве еще тот геморрой: редкие автомобили соперничают за право проехать перекресток с конными повозками, и никто это не регулирует. Заскакиваю в кабину первого автомобиля.
— Трогай! В Кремль!
Под пиликанье клаксонов мчимся по улицам столицы. Ну, как мчимся? Скорость не свыше сорока километров в час — больше из этих попелацев не выжать. На булыжной мостовой неимоверно трясет — рессоры помогают слабо. Перед нами разбегаются пешеходы, принимают в сторону экипажи и повозки. Наблюдаю за этим, сжав зубы. Была ли Ольга во дворце в момент взрыва? Если находилась там, то попала ли под завал? Больно думать об этом. Кажется, похоронил в душе всякую надежду на любовь, а вот саднит…
Въезжаем на Красную площадь по Васильевскому спуску и, распугивая зевак, которых набежало много, влетаем в проезд Спасской башни. Замечаю растерянных караульных, нас никто не пытался остановить. Разгильдяи! Командую шоферу свернуть — и вот он, Кремлевский дворец! Выскакиваю из кабины. Твою мать! Дорогой я тешил себя надеждой, что разрушения невелики — дворец построен крепко, здание огромное. Чтобы развалить его, нужны тонны взрывчатки. Не знаю, сколько ее притащили террористы, но парадного входа во дворец больше нет, вместо него гора обломков. Треть здания превратилась в руины. Из стен торчат балки, обнажились комнаты верхних этажей, поверх обломков валяется мебель.
Все это густо присыпано пылью. Блядь, блядь! Надеяться, что кто-то уцелел в этом хаосе, глупо. Дворец построен из кирпича. В 90-е кавказские
Панели складывались домиками, и в получившемся пространстве находили уцелевших.
Кирпичный дом превратился в слоеный пирог из обломков, панелей перекрытия с людьми между ними. Погибли практически все…
— Валериан Витольдович! — выводит меня из задумчивости Бурденко. — Что нам делать?
Распоряжайтесь!
Вокруг него сгрудились другие врачи, вопросительно смотрят на меня. Ну, да, притащил людей, а сам застыл соляным столпом. Спасибо вам, Николай Нилович, за то, что привели в чувство.
— Видите это здание? Это казармы гвардейского полка, охраняющего Кремль. Они не пострадали. Необходимо развернуть в его стенах полевой госпиталь. Подгоните к казармам автомобили, найдите солдат, чтобы разгрузить их. Часть их пришлите сюда с носилками. Я с Михаилом Александровичем остаюсь на сортировке. Распоряжайтесь, Николай Нилович, как сочтете нужным, не мне вас учить.
— Понял! — кивает Бурденко и поворачивается к врачам. — Слышали, коллеги? За мной!
Хорошо, что я его привез… Иду к руинам. Возле них толпа. Все стоят и глазеют, никто ничего не делает. Блядь! Замечаю в толпе мундиры с золотым шитьем. Начальство прибыло посмотреть. Никогда этого не понимал — визиты руководства на место катастрофы.
Случилась беда — отдай распоряжение профильным службам, они знают, что делать.
Высказать соболезнования пострадавшим можно и позже. А лететь сразу… Высокое начальство парализует инициативу спасателей, они начинают ждать указаний и теряют время. А про краш-синдром [37] здесь не знают…
37
Тем, кому интересно, могут погуглить. Поганая штука.
Замечаю в стороне юношу в юнкерском мундире — застыл и не сводит взор с руин. Так, Михаил Александрович Романов, сын государыни. Быстро прибежал… Ну, да, военное училище, где он учится, расположено рядом. Иду к нему.
— Ваше императорское высочество?
Михаил поворачивается ко мне. В застывшем взоре непонимание: похоже, в шоке.
— Я лейб-хирург государыни Валериан Витольдович Довнар-Подляский. Вместе с военными врачами прибыл для оказания помощи пострадавшим.
— Да, да, — бормочет он. — Я знаю вас.
— Мне нужны сведения. Государыня там? — указываю на руины.
— Да, — кивает он, и лицо его кривится.
Не хватало еще, чтоб заплакал. Пацан совсем.
— Аее императорское высочество Ольга Александровна?
— Сестра уехала вчера с санитарным поездом.
С души словно камень свалился.
— Тогда, ваше императорское высочество, вы старший здесь из дома Романовых. Прошу взять на себя руководство спасательной операцией.
— Я не знаю что делать! — почти кричит он.