Лезвие власти
Шрифт:
— Эй! Армельтинец!
Аттон обернулся и увидел темноволосого растрепанного парнишку, со здоровенным синяком, под глазом. Парнишка белозубо улыбался во весь рот.
— Армельтинец, ты ищешь моего хозяина?
Аттон сразу узнал Гарра, помощника бородатого купца с Форелнского Тракта.
— Это кто ж тебя так?
— А, с братьями подрался...
— Удачно добрались?
— Спасибо, господин армельтинец. Зухе, вот похоронили... Возле поста дружинников. Господин купец очень хотел поблагодарить вас. Даже ходил в банк, справляться.. Потом к господину купцу люди приходили, о вас спрашивали.
— А что, у купца твоего много братьев?
— Трое, и все караванщики, ходют не как мы, до Бадболя и обратно. И в Рифлер ходят и в Рифдол. И даже дальше... В эту, как её... Ну не важно. И все мастера подраться... И все здесь, сейчас, в Виесте...
— Караванщики, говоришь? Ну, пойдем, поговорим, с твоим хозяином...
Купец, чью жизнь он недавно спас, стоял в окружении нескольких человек, и при этом оказался не единственным обладателем шикарной бороды. Стоявшие рядом с ним караванщики были бородаты, как лесные духи Санд-Карина. Они громко смеялись и потрясали огромными пивными кружками.
— Господин купец, господин купец... Сморите, кого я привел...
— Что там еще, Гарр? — купец повернулся, и заметив Аттона, радостно взмахнул руками.
— Армельтинец, забери тебя дракон прямиком в Джайллар! Я искал тебя по всему Виесту...
— Птица-Лезвие? — Квадратный, с чудовищными, до земли, руками и иссиня-черной бородой караванщик с удивлением смотрел на Аттона. Аттон улыбнулся.
— Файя! Рад тебя видеть, старик!
— Сам Птица-Лезвие?
Купец переглянулся с братьями и захохотал. Бородачи окружили Аттона и захлопали его по плечам.
— Проклятый Джайллар! Ты спас моего брата, как когда-то спас меня... Помнится, не отбей ты тогда стрелу мечом, лежать Старому Крабу в могиле с во-о-о-т такой дырой в голове… Тебе ведет на нашу семейку…
Аттон рассмеялся. Встреча, о которой говорил караванщик, произошла несколько лет назад. Тогда он искал по всей Лаоре Душегуба Крэя, а наткнулся на него случайно на ярмарке, когда тот попытался убить герцога Данлонского.
— Чушь, Файя! Ты сам был молодцом, махал секирой так, что лопнули штаны на заднице...
Раздавшийся взрыв смеха испугал лошадей. Один из бородачей опрокинул бочонок и одним ударом выбил дно.
Купец протянул Аттону грубую, покрытую рубцами от вожжей, руку
— Виктор Файя, но можешь называть меня просто Вечер. Это мои братья Вейс Оползень Файя, и Доо Пивная Бочка Файя. Этого старого мошенника ты, похоже, знаешь…
Бородачи по очереди протягивали руки и хлопали Аттона по плечу.
— Мне нужна работа, Вечер... — напрямик начал Аттон, после того, как вся компания, вооружившись двумя бочонками и целым окороком, расположилась прямо напротив цейхгауза.
— Ты знаешь, какие караваны куда направляются... Есть ли кто-нибудь, идущий в Марцин?
— Не… Нету… — Вечер откусил огромный кусок мяса и задвигал челюстями. Сидящий рядом Оползень объяснил Аттону:
— Все караваны на Марцин уже ушли... Ихние купцы не берут на зиму руду. Берут уголь, медь. Но мало... Если кто и остался, то пойдут без охраны… Дороги через Прассию пока спокойны. Берут в Лишанце, когда идти нужно холмами да топями... Вона, Крабище идет до Бетаптица… Да, Старый?
— Ум-гу... Иду... до самого, что ни на есть, Бетаптица. С воском. И немного бронзы... Это на корабль, до Канцы. Хошь возьму... По медяку за переход, по серебряному — за каждый труп... Но дороги тихие, денег на таком переходище ты навряд ли заработаешь…
Краб осушил кружку залпом. Потом посмотрел Аттону в глаза:
— Люди тут интересовались... А я вот не понял, что речь о тебе идет… Но вот Вечер, как начал шестопером махать... Ужасть... Так и не поговорили. Что ты принес на хвосте, Птица-Лезвие?
— Не знаю, Краб, не знаю... Что за люди?
— Аведжийцы... Мы тоже аведжийцы... Никто не любит аведжийцев, даже сами аведжийцы.
— Будь проклят Фердинанд,..
— Тише, Джайллар тебя забери... Хоть и в Бадболе, а немного боязно...
— Вечно тебе боязно, Бочка. Вона, возьми Птицу—Лезвие себе в охранники...
— Так с ним на дыбу и поволокут...
— Ну ладно. Краб. Я согласен. До Бетаптица. Могу даже даром…. Когда выходим?
— Даром? Не переигрывай, рубака… Не на ярмарке в Зиффе… Хаживал с тобою по всяким дорогам, знаю, что не деньги тебе нужны, а проход свободный… А выходим? — Файя сплюнул, и посмотрел на братьев, — Да вот, завтра утром и выходим. Бери пожитки свои, да и приходи сегодня на постоялый двор хозяина Воулы. Конь, как, есть у тебя?
— Есть, как не быть...
— Продай. Пешим пойдем. В Бетаптице купишь...
Заморосил мелкий холодный дождь, Аттон встал, поправил перевязь, и, не прощаясь, пошел, обходя обширные, зловонные лужи. Пивная Бочка смотрел ему вслед, пока голова Аттона не скрылась за высокими бортами груженых телег. Потом он повернулся к братьям:
— Зачем ты взял его. Старый?
Краб запустил пятерню в густую, бороду и задумчиво уставился на мостовую. Оползень пихнул младшего брата локтем.
— Этому мечнику цены нет, Бочка... Старый знает, что делает.
— Проклятый Джайллар! За ним следят люди Щуколова, а Щуколов, братец Файя, это не голодные крестьяне, промышляющие на дорогах...
— Заткнись, Бочка... — Краб дернул себя за бороду. — Я знаю, что ты уже готов наложить в подштанники. Мальчишка… Птица-Лезвие помог мне, помог твоему брату, и будь я распоследним боравским бродягой, если не помогу ему... Даже, если все люди герцога будут потом гоняться за мной...
— Он прав, Бочка... — Вечер со злорадством швырнул пустой кувшин в ворота цейхгауза. Из-за ворот выскочили солдаты и подозрительно уставились на караванщиков. — Герцоги приходят и уходят, а род Файя уже триста лет водит караваны по всей Лаоре... Что торговцу грош — герцогу вошь... Он, конечно, странный парень, этот армельтинец, и одному Иллару известно, что у него на уме. Когда-то, если верить Старому, он убил Душегуба Крэя. Великое дело свершил, значит. Люди Душегуба не давали проходу купцам по всем трактам, от королевства, до Латеррата. Пойманных купцов они вспарывали как свиней. Мы платили половину барыша Имперским солдатам за конвой и спали в обнимку с арбалетами. В общем, паршивые были времена... Ну, чего уставились... — Вечер встал, и упер руки в бока. Солдаты, пожимая плечами, скрылись за воротами.