Лезвие
Шрифт:
– Тронешь. Очень скоро. Я обещаю. Я сам тебя затрогаю так, что все тело болеть будет.
– Молчи! Это месть?
– Это месть, чтобы с ума не сводила и не дразнила. Я голодный. Безумно голодный по тебе. Я сожрать тебя хочу всю.
– Иногда я представляю, как ты меня всю…
– Часто представляешь?
И уносит в игру… без правил, прелюдий, предупреждений. Во что-то запретно- сладкое, швыряя в воспоминания о его ласках, заставляя сильно сжимать колени и до слез жаждать, хотя бы один раз почувствовать его губы на своих губах. Мне кажется, я бы взорвалась
– Почти каждую ночь.
– И?
Наглое, пошлое «и», от которого бросает то в жар, то в холод, и я представляю себе его лицо в этот момент, как темнеет взгляд, как проводит кончиком языка по чувственным губам, и тихо стону, потому что почти ощутила этот язык там, внизу, где все горит до изнеможения
– И иногда.
Пауза… видя в воображении, как подался вперед с сотовым в руках, и я «смотрю» на его пальцы, а меня ведет от грязных мыслей о них.
– Что иногда?
– Иногда я дохожу до самого конца.
– Твою мать, маленькая. Не делай этого со мной сейчас. Хочешь, чтоб я зарычал на весь дом?».
В дверь постучали, и я тут же выключила планшет и перевернула экраном вниз. Сердце забилось где-то в горле, отдавая резонансом в виски – отец зашел. Я так увлеклась перепиской, что даже не услышала, как подъехала его машина. И мне казалось, у меня сейчас на лбу написано, с кем я общалась. Когда-то я не знала, что отец следит за каждым моим шагом и мне казалось, что он читает мои мысли и видит сквозь стены. Сейчас у меня возникло то же самое ощущение.
– Испугалась?
– Нет, - выдавила улыбку и бросилась ему на шею, - просто неожиданно вернулся.
– Скучала по мне, дочь? – внимательно посмотрел мне в глаза, удерживая за подбородок.
– Конечно. Я всегда скучаю по тебе, папа.
– Хм. А говоришь об этом впервые.
Прищурившись, осмотрел комнату очень пристально.
– Может, хочешь чего?
Отрицательно качнула головой.
– Нет, ничего не хочу… Ну разве что поужинать чем-то вкусным вместе с тобой.
Он усмехнулся, но продолжил сканировать комнату, а я молилась, чтоб не увидел планшет на постели. Тем более, я не вышла из соцсети и не стерла сообщения. Отстранил меня и прошелся по спальне, а я, тяжело дыша, смотрела только на него, стараясь не выдать себя взглядом.
– Я решил подарить тебе квартиру, Лекса.
Повернулся ко мне, и я с облегчением выдохнула, быстро переведя взгляд с планшета на него.
– Квартиру?
– Да. Я решил, что у такой невесты, как моя дочь, должно быть шикарное приданое в виде квартиры в центре столицы.
– Ну мне рано думать о приданом, - я снова старалась улыбаться, а сердце продолжало тревожно биться, - я с тобой пожить хочу. Мне пока не хочется уходить от тебя, папа.
– А придется. Я же говорил, что жениха тебе нашел. Сегодня он приезжает к нам на ужин вместе со своим отцом и матерью – вы познакомитесь, и мы официально объявим о вашей помолвке с Ихсаном.
Я судорожно сглотнула и почувствовала, как вся кровь отхлынула от лица, меня даже слегка покачнуло.
– С кем?
– С Ихсаном Масхадовым, дочка. Сыном
Смешно это звучало – даже я знала, что дед выгнал своего среднего сына, потому что тот не то что волю его не исполнял, а всегда поступал только по-своему. Мне рассказывали, что дед его проклял и велел даже на похороны свои не пускать.
– А если… если он мне не понравится?
Отец нахмурил брови и продолжал смотреть мне в глаза.
– Я долго терпел все то, что тебе нравилось, Лекса. Так долго, что пора положить этому конец. Ты вела себя, как не подобает в нашей семье, и я спускал тебе с рук, ты едва не опозорила мое имя. Теперь ты будешь делать то, что я тебе скажу. Ты выйдешь замуж за Исхана и вы будете жить в твоей квартире, если он этого захочет, а не захочет - поедешь к нему и будешь жить в доме его отца.
У меня задрожал подбородок? и мне казалось, я сейчас упаду от нахлынувшей панической слабости во всем теле. Хотелось за что-то ухватиться, но только не за отца, если коснусь его, то меня вывернет от ненависти.
– А как же моя карьера… как же я?
Отец пожал плечами. Совершенно равнодушно, будто сейчас не судьбу мою решал, а выбирал, что съесть на ужин. Хотя даже к ужину Ахмед Нармузинов никогда не относился равнодушно.
– Я всегда говорил, что это блажь. Если муж позволит – продолжишь петь, а не позволит – на все его воля. Больше это не будет моей проблемой.
– Ты меня наказываешь? Ты решил меня уничтожить, да?
Тяжело дыша, сжала руки в кулаки. И мне на секунду показалось, что глаза отца злорадно блеснули – ему нравилось причинять мне боль, ломать меня и видеть, как я покрываюсь трещинами.
– Нет, я хочу взять тебя под контроль? и когда ты будешь замужем за хорошим и надежным человеком, мне это удастся намного лучше.
– Хорошим? Таким, как ты? – выпалила и тут же прикусила язык.
– Такие, как я, не женятся. Поэтому считай, что тебе повезло. Такой, как я, спустил бы с тебя три шкуры, Лекса, и был бы прав.
– Я не выйду ни за кого! У меня карьера. У меня другая жизнь! Ты не можешь так со мной поступить! Не можешь решить за меня!
Он склонил голову к плечу, уже не скрывая своего удовольствия от моего отчаяния.
– Но ты же могла поступить со мной так, как ты поступила, а, дочка?
Стиснул мои плечи до боли.
– Я ничего и никогда не забываю. Хватит петь. Отпелась уже и отпрыгалась.
Пора и семью строить и внуков мне рожать. Исхан – человек нужный мне и моему бизнесу, как и его отец - Айдамир. Ты должна помнить дядю Айдамира – он в гости к нам приезжал очень часто.
– У меня скоро турне должно быть... – обреченно сказала и тяжело выдохнула. – Я так долго его ждала.
Я и правда его ждала – я теперь ждала каждого раза, когда из дома уехать могу, чтобы стены эти проклятые не видеть, чтобы голос отца не слышать и в ненависти не тонуть. Чтобы с Андреем разговаривать, чтобы над душой псы нармузиновские не стояли.