Лезвие

Соболева Ульяна

– Ну вот, съездишь в свое турне последнее и потом замуж. Пусть муж решает, что тебе дальше делать. Не моя будет забота.

– Избавиться от меня хочешь?

– Не говори глупостей, - отвернулся от меня и снова обвел комнату взглядом, – я счастья тебе хочу. И мужа тебе искал хорошего. Саид согласен, что это лучшая партия. Все. Разговор окончен. Переоденься. Чтоб в тряпках своих вульгарных к гостям не выходила. Смотри мне, Лекса. Не зли меня – высеку. В турне свое не поедешь, поняла?

Кивнула и челюсти стиснула, чтоб смолчать, а саму трясет опять, словно в лихорадке, потому что точно знаю – он так и сделает. Он уже все решил. Едва отец вышел из комнаты, бросилась к планшету. Андрей не прислал ни одного сообщения, словно

почувствовал, но точка онлайн продолжала светиться. Мне до сумасшествия хотелось написать ему о том, что отец сказал, и не могла. Как будто останавливало что-то, я боялась, что он глупостей наделает. Знаю, что отца не боится. И напрасно не боится, потому что я боюсь, потому что я просто горло себе перережу, если отец из-за меня Андрею навредит или Карине.

– Отец приехал и ко мне поднялся.

– Я так и понял.

– Как же я устала от всего этого. Я не могу больше. Как в тюрьме, как в клетке какой-то.

– Я знаю.

Коротко ответил. Будто холодно даже. И мне захотелось пальцы прикусить, потому что как упрек ему прозвучало. Несколько секунд тишины, а потом смотрю – ответ пишет.

– Я все знаю. Даже больше, чем ты можешь себе вообразить. Я рядом, Лекса. Ты меня не видишь, но поверь, я настолько рядом, что ты даже не можешь этого представить.

– Я верю… я тебя чувствую. Мне не нужно представлять. Я так люблю тебя, Андрей. Я так сильно тебя люблю, что мне становится страшно.

Снова пауза, а у меня пальцы слегка подрагивают в ожидании ответа.

– Еще раз напиши.

– Я безумно люблю тебя, мой Андроид.

– Всю романтику испаршивела, ведьма мелкая.

Я почувствовала, что улыбаюсь, а в глаза все равно слезы застыли. Я чувствую, что не быть нам вместе. Я прям ощущаю, как эта тревога давит на меня. Как неизвестность душит ледяным щупальцами за горло. Если отец замуж выдаст, увезут меня из столицы, скорее всего, и запрут где-то в деревне. Я отлично помнила дядю Айдамира и ту дыру, из которой они к нам приезжали, тоже – в гостях несколько раз у них были.

– Твоя ведьма?

– Конечно моя! Только моя, поняла?

Киваю, как дура, знаю, что не видит, и все равно киваю. Пальцы свело от желания по скулам его колючим в этот момент провести.

– Мне пора по делам, маленькая. Тебе задание домашнее…

– Эй! Я не твоя дочь и школу давно закончила!

– И тем не менее тебе придется его выполнить. Хочу знать, что за мужики у тебя в друзьях висят. Отчет по каждому, и подробный.

– Ты шутишь?

– Нисколько.

– Это поклонники.

– Значит, отправь их в подписчики.

– Ты серьезно?

– Вполне. Я, оказывается, ужасно ревнивый. Даже сам не думал. Вернусь из поездки и проверю.

– Ты уезжаешь?

– Да, дочке обещал за город выбраться. Не знаю, как там со связью будет, но я что-то придумаю.

– Надолго уезжаешь?

– На выходные.

– Понятно.

И тут же тоска взяла дикая, настолько сильная, что в груди, как когтями провели, сильно, до крови. А потом еще и еще.

– Я найду, как выйти на связь. Надо будет – мне там свою антенну поставят. Раньше не нужно было просто.

– Хорошо… поставь. Я без тебя за два дня с ума сойду.

– Ты не будешь без меня, потому что я сам сойду с ума.

Заставил меня улыбаться. Я сама не поняла, как провожу большим пальцем по монитору.

– Все, Александра. Пора мне.

– Иди.

Зеленый кружочек перестал мигать, а я все еще смотрела на нашу переписку. Как всегда, перечитала от начала и до конца. Где-то возле сердца кольнуло, что он мне так и не сказал, что любит. Ни разу. Ни в переписке, ни когда вместе были. Но ведь это не обязательно, правда? Ведь я чувствую его отношение к себе? Да, чувствую. Настолько чувствую, что больно становится от этой связи. Мне кажется, что я прирастаю к нему кожей, проникаю в него невидимой паутинкой, и я интуитивно знаю,

что потом все это будет рваться вместе с мясом. Только отступать уже некуда. Позади меня ни одного моста, только пламя бушует, и впереди пламя. Если бросит меня – я сгорю живьем. Лучше пусть сразу прикончит сам. Я уже не умею жить без него. И самое ужасное – я это поняла именно сейчас, когда писать мне начал, когда приучал к себе день за днем. Когда просыпаться стала с его «доброе утро, сладкая» и спать ложиться с его «спокойной ночи, Александра». Я жила этими SMSками. Я жила надеждой, что мы скоро встретимся. Что он обязательно придумает, как это сделать.

Зазвонил мой сотовый и, взглянув на дисплей, увидела имя своего импресарио. Ответила на автомате, просматривая новости на планшете, листая сайты.

– Лекса! Твое турне через два дня! Слышишь? Я получил расписание и его утвердили по всем городам! Я уже гостиницы забронировал на твое имя. Жить будешь, как королева. М-м-м-м-м-м, моя птичка, как же я доволен!

– И я довольна, – а у самой по всему телу волна дрожи прошла – турне. Свобода и наказание одновременно. Вдали от Андрея. Без надежды на встречу. Опять под охраной. Птичку увезут прямо в клетке.

Замерла, увидев Андрея на каком-то очередном политическом мероприятии с женщиной. Я ее узнала – Настя. Вздрогнула и впилась пальцами в планшет.

Какое-то заседание суда и дата еще до нашей встречи. Какой-то журналист пишет о том, что известному политику Воронову постоянно удается уходить от ответственности, к которой его пытаются привлечь власти.

– Значит так, я сейчас с шоу-группой договорюсь, и …

Он что-то щебетал мне в ухо, а я смотрела на их фото вместе и вспоминала слова Карины… на душе опять становилось паршиво и сердце сжимало клещами от мысли, что вдруг и правда жениться на ней хотел. Я ведь ни разу у него об этом не спрашивала.

***

Гости приехали вечером. Я увидела, как подъехали два джипа и припарковались у нас во дворе, как суетливо выбежал слуга, чтобы встречать. Смотрела, как они из машины выходят, и меня опять от злости начинало трясти – я их вспомнила. И Айнура, друга деда моего, и жену его Фатиму, ворону сварливую с сыночком, которого я с детства ненавидела – он нашим голубям головы откручивал и псам скармливал. Я мечтала ему пальцы поотрубать. И этой твари меня собрался отдать отец? Я помнила эту тошнотворную физиономию с красными гнойными точками, как лыбился, когда я в отчаянии пыталась отобрать у нашего пса несчастного еще живого голубя. Смотрела на него, и внутри снова волна ярости поднималась – меня же от отвращения вывернет наизнанку. Лучше вены вскрыть, чем за него. Прищурившись, смотрела, как они в дом входят.

– Сделаю так, что сам на мне жениться не захочет.

Нарядилась в самый вызывающий наряд с юбкой выше колен и губы накрасила красной помадой. Когда спустилась вниз к ужину, увидела, как округлились маленькие глаза Фатимы и как вытянулось худое желтоватое лицо Айдамира. Что такое? Невестка больно красивая? Вздернула подбородок, глядя на сузившиеся глаза отца. Продефилировала, подходя к столу.

– Добрый вечер. Очень рада вас видеть.

Я превратила этот ужин в фарс и видела, как отец нервно крутит в руках вилку и бледнеет все сильнее и сильнее, когда я вызывающе смеялась и перечила Исхану. Он оказался до безобразия тупым. Не мог нормально поддержать ни один разговор и мои вопросы вводили его в ступор, особенно насчет политики и его познаний в музыке и литературе. Конечно, мразь, это тебе не голубям головы откручивать – тут мозгами шевелить надо. Когда отец заговорил о помолвке, старая ведьма Фатима, с пробивающимися над верхней губой усиками, сказала, что они подумают. Но ее сын вдруг заявил, что хочет нашей помолвки, чем заставил ее чуть ли не подпрыгнуть от неожиданности. Когда он это произнес, у меня вилка с грохотом упала на тарелку.