Либретто
Шрифт:
***
Данила вышел на улицу и резвый и колючий мороз забрался ему под свитер. Но это лишь подбодрило Даньку, и он весело принялся за работу: выбрал самую большую чурку, поставил её на землю, на неё поставил чурку поменьше и – «тюк!» колуном. Полежавшие под осенними дождями дрова, напиленные чурками, и, к тому же, прихваченные первым морозом, кололись легко.
Погода стояла классная – тихая и спокойная. Солнца не было видно, но небо озарялось его лучами, делая небосвод изумрудным: тонкая полоска зелёного, затем, пошире, – синяя, а затем, – белёсая, и вовсе прозрачная – за горизонтом.
Под ногами хрустел тонкий слой снега, ночью выпавшего, и воздух
В пятницу вечером Данила стоял в центре села на улице и ждал Татьяну.
…Это была единственная девчонка, учащаяся на «4» и «5», ни разу не давшая ему списать. Только сидела и улыбалась через плечо со своей второй парты второго ряда, несчастному «пассажиру», сидящему на «камчатке» первого ряда и «тонущему» по алгебре.
Мороз начинал пробирать, и он переминался с ноги на ногу, когда в свете фонарей и проходящих машин он узнал её по походке – походке весёлого ковбоя, без лошади. Рост метр семьдесят, большая грудь, спина, переходящая в попу, но попу не образующая, и лицо, круглое, как луна. Добрые зелёные глаза её, говорили о добродушие и весёлом нраве.
– Привееет! – как всегда в своей обычной манере поздоровалась Татьяна и поцеловала Данилу в щёку.
– Привет… – сдержанно поздоровался он.
– Давно ждешь?
– Нет.
– Нууу… Куда пойдем?
– А какие тут приличные варианты у нас, кроме «уюта»? – лениво процедил Данил.
– Пойдем туда… – Татьяна взяла его под локоть, и они двинулись к кафе.
Через 15 минут ребята уже раздевались в душном гардеробе сельской «бухашки». Помещение состояло из двух этажей: на первом был бар и барная стойка с несколькими столиками, а также большой обеденный зал, в котором праздновали свадьбы или справляли поминки, а на втором этаже стояли только столики. Данила решил, что на втором этаже будет спокойнее, потому что основной «тусняк» был у бара. Он купил водки, сока, два литра пива на розлив, чипсы и штук двадцать сосисок в тесте. Собственно, сосиски он скупил все. Молоденькая девочка, выполняющая тут работу уборщицы и официантки одновременно, сказала, что принесёт им всё наверх, но Данька справился своими силами, только сосиски не влезли ему в руки и их взяла Татьяна.
Поднявшись на второй этаж, ребята хотели занять столик у окна, но там, под столом, лежало, напившееся до беспамятства, мужское тело со спущенными штанами до лобка. На столе был жуткий беспорядок с пролитыми напитками разных градусов и цветовых гамм…
Ребята заняли соседний столик, разложили покупки и, наконец-то, присели.
Тут было заметно спокойнее и тише – основная масса людей была внизу и там же сосредотачивались все большие колонки, поэтому можно было спокойно разговаривать, не напрягая свои голосовые связки и уши до боли в затылке.
– Какой ты стал, Данька!.. – воскликнула Татьяна и улыбнулась ему ровными и белыми зубами. Данила это оценил – он терпеть не мог страшные и гнилые рты, тем более у девчонок.
– Какой?.. Какой был, такой и остался…
– Нет, Даня… Ты совсем не тот мальчик. Ты стал таким взрослым… И большим! – она взглядом окинула его плечи. – Ты когда там куртку снял, я сразу поняла, что хотела такого, как ты, всю жизнь.
– Ясно…
Её взгляд говорил ему, что она восхищена им, но приятно ему это не было. Что он тут делает вообще?.. Надо напиться.
Данила не знал, о чем разговаривать с этим чужим созданием, которое не знает ничего о нём, и комплименты ей отвешивать у него язык не поворачивался, поэтому он решил побыстрей налить: он налил себе водки в стаканчик до краев, Татьяне – четвертинку. Пива налил обоим по полному стакану.
– Ну! За встречу, – пробормотал тост Данила и выпил водку залпом. Потом сразу же взял стакан с пивом, отпил из него больше половины и снова налил до краев себе и пива, и водки. Налил и вылупился на девушку в ожидании «прихода». Таня не выпила ни капли, слегка пораженная увиденным – рюмка с водкой так и «стыла» в её правой руке.
– А ты чего не пьёшь? – спросил он чисто ради интереса. У него не было никаких планов на то, чтобы «поиметь» её. Сегодня он хотел нажраться, потрахушные дела оставив на завтра, но и напиваться в одиночку было как-то стрёмно. Татьяна выпила свою водку и отхлебнула пива и больше Данила её не спрашивал, почему она не пьёт или пьёт – не важно. Он начал «нажираться».
– А кому ты столько сосисок взял? – спросила девушка.
– Тебе… – ответил Даник.
– Но я не настолько голодная… – Таня рассмеялась чистым и радужным смехом.
«Чудное свойство алкоголя, – подумал Данил, – а она даже ничего…». Но он отогнал от себя эти мысли:
– Да я в душе не ебу, чего тебе брать есть, а чего пить, – начал уже изрядно подпитым тоном говорить Данил. Три рюмки водки вперемешку с пивом, быстро дали о себе знать – грани этого тухлого заведения раздвинулись, и оно поплыло куда-то за горизонт. Стало тепло и уютно в кафе «Уют» … Даник быстро освоился в своей новой роли «парня на первом свидании» и почувствовал себя в своей тарелке, как раньше, как на войне… Татьяна этому практически моментальному преображению в тоне и в поведении Данила была совершенно не рада. – В своё время мне надо было всего полсот патронов или банку тушёнки, чтобы чеченской шваре воткнуть. И это при условии, что я хочу по–человечески… А в основном, за так «давали».
Он откусил от сосиски кусок и залил в себя апельсиновый сок.
– А ты мне намереваешься «воткнуть» ?.. – спокойно проговорила Таня.
– Ой, да ну что ты! Нет! – искренне воскликнул Данька. – Даже и не думал. Мы же типа друзья… – его язык заметно стал заплетаться спустя 20 минут посиделок в душном кафе и безумном марафоне, который он сам себе устроил водкой и пивом. Пиво для него было вообще напитком новым, в Чечне они пили только водку или спирт, но пиво… Оно его подкашивало и, тем не менее, было прикольно – таким расслабленным и весёлым он ещё никогда не был. И всё-таки ему нельзя было терять контроль: он достал из кармана какую-то таблетку, откусил от неё половину и убрал назад в карман. С этого момента Данила стал пить только водку.
Через час он уже не обращал никакого внимания на свою спутницу – он просто сидел и рассказывал, рассказывал ей всё то, что никто никогда не должен был узнать: и про учебку, и про войну, и про убитых им людей, и про раскопки МЧСовцев, где те находили изуродованные тела русских женщин и детей… И про двух девочек, которые погибли из-за него и по его вине, и эту кровь он не может отмыть, как бы не тер в бане руки мочалкой.
Татьяна слушала молча. Она не уходила и ничего не говорила, будто давая возможность парню излить свою душу. Он «выплеснул» на неё всё, что должно было уйти с ним в могилу. На какой-то миг он поднял глаза и встретил ее взгляд – совершенно спокойный и добрый. Это удивило Данилу и даже смутило: ему казалось, что после подобных повестей, нормальный человек должен был развернуться и уйти, но… Татьяна никуда не собиралась.