Лицедеи Гора
Шрифт:
Один за другим, я отсчитал и вложил в копилку три серебряных тарска.
— Это покрывает платежи за лицензию за три года, — пояснил я, и добавив ещё одну серебряную монету сказал: — А это, должно с лихвой погасить любые набежавшие проценты на скопившиеся долги.
— Этого более чем достаточно, — согласился чиновник.
— А этот тарск, — сказал я, засовывая кружок в сосуд, и памятуя о принятой взятке, — для распорядителя городских развлечений.
— Вы очень щедры, Капитан, — заметил чиновник, впечатленный моими действиями. — Это даже больше, чем обычно ожидается.
— И вот
— А вот в этом нет никакой необходимости, Капитан, — попытался отречься чиновник, но монета уже проскочила в щель, и зазвенела внутри.
— Это — карнавал, — улыбнулся я.
— Спасибо, Капитан, — поблагодарил меня чиновник.
— Спасибо, Капитан, — гаркнули довольные стражники.
Я поставил медный сосуд на прежнее место у стола каиссы, и посмотрел на рабыню ожидавшую меня.
— Ты покончила с печеньем? — поинтересовался я.
— Да, Господин, — во весь рот улыбнулась девушка.
— Очисти пальцы. Обсоси и оближи их, — приказал я.
— Да, Господин, — ответила она, и меня бросило в жар от вида того, как она начала выполнять моё требование.
Ничего, скоро я получу её на полке удовольствий.
— Это бесполезно, благородные господа, — сказал Бутс Бит-тарск, вернувшись, и демонстрируя две пустых чаши. — Они пусты.
— А как на счёт того сосуда? — спросил чиновник, указывая на тот, что стоял подле стола каиссы. — Вдруг именно здесь Ты держишь все свои доходы с труппы, а вовсе не то что зарабатывает на каиссе твой игрок?
— Увы, там в лучшем случае всего три бит-тарска, — пожаловался Бутс.
— Неужели мы будем доверять этому пройдохе? — поинтересовался чиновник повернувшись к одному из солдат.
— Только не я, Сэр, — совершенно честным тоном ответил тот.
— Открывай его, — скомандовал чиновник.
— Да без проблем, — пожал плечами Бутс, поднимая копилку.
Вот тут на его лице появилось выражение удивления. Он нетерпеливо встряхнул сосуд, прислушиваясь к звуку, который безошибочно дал ему понять, что внутри монет несколько больше, чем того ожидал. Лихорадочно, в миг задрожавшими руками, он вытащил ключ из своего кошеля, и, не сразу попав в замочную скважину, отпер замок. Снимая крышку, он чуть не выронил копилку из рук.
— Ах Ты, хитрый жирный проходимец, — возмущённо обругал его чиновник. — Так вот где Ты скрывал от нас свои сборы.
Бутс, вытаращив глаза и не веря в происходящее, пересчитал монеты в сосуде.
— Ну, и сколько там? — строго спросил чиновник.
— Три бит-тарска, — пробормотал Бутс и сделав паузу добавил, — и пять серебряных тарсков.
— Три серебряных тарска за лицензии, настоящую и две прошлых, один за беспокойство для распорядителя развлечений, — быстро посчитал чиновник.
Бутсу ничего не оставалось, кроме как вытащить монеты и вручить их чиновнику.
— А что Ты можешь предложить непосредственно для меня и моих людей? — язвительно поинтересовался офицер.
Бутс нехотя вытянул последний серебряный тарск из своего рукава и, нерешительно, протянул его чиновнику. Хм, ловко, я даже не заметил, как он спрятал его там. Надо признать, сделал он это весьма умело.
Девица, стоявшая на коленях рядом со
— Кажется, что эта девка готова для удовольствий, — усмехнулся чиновник, посмотрев на меня с долей зависти.
— Возможно, — кивнул я, приняв безразличный вид.
— Полка, Господин, — послышались сдерживаемые рыдания снизу. — Пожалуйста, возьмите меня на полку!
— О, а вижу, что Вы поимели благосклонность свободной женщины, — заметил чиновник, указав на дорогую, легкую, красочную ленту, просунутую сквозь петельку на моей одежде.
— Да, — признал я, вспомнив богато одетую, скрытую под вуалями, и весьма любезную свободную женщину, которая с моего разрешения закрепила этот символ на мне.
Каким грубияном должен был бы я быть, чтобы не принять это, после того как свободная женщина так красиво об этом попросила.
— Ну возьмите же меня полку, Господин, пожалуйста, я прошу Вас об этом! — взмолилась девушка у моих ногах.
— Впрочем, я вижу, что и Вы приняли благосклонность свободной женщины, — улыбнулся я.
— Да, — усмехнулся чиновник.
Лента, которую носил он, отличалась от моей, и формой, и цветом. Само собой, в игре в благосклонность, ленты каждой участницы должны быть уникальны, по модели, материалу, структуре, цвету, форме, оформлению и тому подобным признакам. В противном случае, как бы их можно было использовать в качестве фишек в этой игре? И, конечно, они оказались бы менее эффективными в выявлении результатов глубоко скрытого, но вовлеченного в эту игру соревнования, того соревнования, в котором женщины отчаянно соперничают друг с дружкой ради того, чтобы оказаться для мужчин желаннее других. Так или иначе, каждая женщина желает быть более притягательной для мужчин, чем другие. Это важно для них. Это заложено в них природой.
— Честно говоря, мне интересно уже то, что свободные женщины играют в игру благосклонности, — заметил я.
— Это дает им возможность пофлиртовать, — улыбнулся чиновник. — А ещё это дает им почувствовать себя, в некотором смысле, во власти мужчины, ведь, прося разрешения у него на принятие своей благосклонности, женщина вынуждена просить его о снисхождении. В этом не трудно рассмотреть форму символического подчинения, помещение себя в зависимость от его желаний. Также, конечно, это ещё и дает им способ проверить их желанность и публично объявить об этом.
— Всё-таки они соблазнительные и тщеславные существа, — усмехнулся я.
Я раньше и сам размышлял по этому поводу в том же ключе. Безусловно, игра в благосклонность, как и большинство игр, традиций и обычаев, имела сложный и множественный подтекст. Такие вещи иногда приобретают дополнительное значение и ценность, будучи обогащены исторической традицией и глубиной благодаря различной интерпретации в разных ситуациях.
— А ещё это дает им возможность установить свой рейтинг среди себе подобных, — усмехнулся мой собеседник, — вероятно, лучший, который они могут составить, пока не обнаружат себя порабощенными, помещёнными голыми на рабские прилавки на невольничьем рынке и оцененными по достоинству, на сей раз мужчинами.