Личная танцовщица
Шрифт:
— Пит, у меня есть идея. Может быть, я поеду к моему отцу в Сурин, и буду приезжать к Вам, когда Вы не заняты.
Я был удивлен. — Ты сделала бы это?
— Мой отец был бы счастлив, если бы я осталась с ним. К тому же Моон сейчас в Сурине. Я могла бы помогать ей заботиться о Нонглеке.
Я подумал. Это казалось идеальным планом. Она будет далеко от баров, но она сможет приехать ко мне всякий раз, когда моя нагрузка по работе не будет слишком тяжелой. Но я знал, что всему есть цена.
— Сколько тебе нужно для жизни в Сурине? — спросил я.
Джой посмотрела на меня,
— Тридцать тысяч бат — сказала она, кокетливо улыбнувшись.
Бруно говорил мне, что Сурин — одна из беднейших частей Таиланда. Тридцать тысяч бат было бы там целым состоянием.
— Тридцать тысяч бат в месяц? — повторил я. Это было вдвое больше заработка преподавателя. — Подожди, я хочу, чтобы ты жила в Сурине, а не купила его.
Ее глаза качнулись из стороны в сторону, потом она с надеждой посмотрела на меня.
— Двадцать тысяч бат?
Я покачал головой.
— Я думаю, что десять тысяч бат было бы лучше.
— ОК. Когда?
— Сегодня вечером, — сказал я. — Ты можешь прекращать работать сегодня вечером, и поехать в Сурин через пару дней.
Джой завизжала и обняла меня за шею.
— Я очень сильно люблю Вас — сказала она.
Я не удивилась, когда Пит попросил, чтобы я оставила работу. Я знала, что ему не нравится, что я работаю в баре.
Но я думала, что он будет платить мне больше, чем десять тысяч бат в месяц. Он может позволить себе намного больше. Когда я работала, он оплачивал мой бар-файн двенадцать или пятнадцать раз в месяц, и давал мне деньги каждый раз, когда он занимался любовью со мной. Это было намного больше, чем десять тысяч бат. Я не жаловалась, потому что если я буду в Сурине, я не буду должна платить арендную плату, а продовольствие и одежда там дешевы. И я полагаю, попозже я всегда смогу попросить у него денег.
Он пошел со мной в «Зомби», и я сказала мамасан, что я ухожу. Все девочки действительно ревновали. Я думаю, что каждая барная девочка хочет, чтобы фаранг заботился о них, давал им деньги каждый месяц, чтобы они могли не работать. Однако мамасан не понравилось это. Она сказала, что я скоро вернусь, что я сумасшедшая, что бросаю работу, потому что фаранги всегда найдутся. Если бы он действительно любил тебя, он бы предложил бы жениться на тебе и забрать тебя в Англию.
Я сказала ей, что Пит живет и в Англии, и здесь, а Англия холодная и влажная. Она спросила, почему он не хочет, чтобы я жила с ним в Бангкоке. Потому что он будет занят его книгой, ответила я.
А что скажет Парк, спросила она. Я сказала ей, что Парк может вернуться в Сурин со мной. Так или иначе, я хотела забрать Парка из Бангкока. Слишком много искушений в Нана Плаза. Слишком много девочек.
Пит сделал большую ошибку, он думал, что Джой оставила работу потому, что она любит его. Она проводила всё ту же старую линию, что она любит его так сильно, что не хочет танцевать в «Зомби». Он сидел в баре и говорил, что он уверен, что она серьезна, потому что он давал
Тут он сделал его большую ошибку, потому что он думал как фаранг.
Несомненно, при выборе между десятью тысячами бат и тридцатью тысячами, фаранг предпочтет большую сумму. Но тайские барные девочки в основном ленивы, а Пит предоставил Джой выбор — десять тысяч бат ничего не делая, или двадцать тысяч бат, танцуя четыре или пять часов за ночь и трахаясь с клиентами в миниотелях. Для средней тайской бар-герл ничегонеделание — лучший выбор.
И Пит подслащивал пилюлю, позволяя ей уехать жить в Сурин. Охуеть, он поощрял ее поехать. Сейчас средний фермер, вероятно, зарабатывает только две тысячи бат в месяц, а если есть какая-нибудь механизация его работы, то вероятно получается три тысячи бат. Так что Пит давал ей в три раза больше, чем средняя ежемесячная заработная плата, только за то, чтобы она уехала и жить с ее папой и остальной частью ее семьи. Она ушла с работы не потому, что она любила его, она просто выбрала легкий вариант.
Я могу сообщить Вам, что набрать штат, который будет усердно трудиться за разумные деньги — кошмар моей жизни. Половина девочек, которых я нанимаю, чтобы работать в моем баре, даже не потрудятся повернуться. Вот дерьмо, они получают семь тысяч бат в месяц, и всё, что они должны сделать — приносить спиртные напитки и еду. Они даже не должны улыбаться моим клиентам, парни приходят сюда поесть и выпить, а не за женской компанией.
Мои девочки получают свободную униформу, один выходной день в неделю, оплачиваемый отпуск две недели в год, больше чем они могли бы получать за работу в Нана Плаза, но хороший бармен встречается реже, чем зубы у курицы.
У меня была одна девочка, симпатичная маленькая штучка, с лицом как у двенадцатилетней, длинными волосами и телом модели. Она пришла для интервью, говорила на превосходном английском языке, и казалась идеальной. Она немного отрывочно рассказала об ее предыдущих рабочих местах, но это, вероятно, только подразумевало, что она некоторое время жила с фарангом, и была слишком застенчива, чтобы признаться в этом. Так или иначе, я принял ее на недельный испытательный срок со следующего дня. Она пришла вовремя, и я выдал ей униформу. Она отошла, чтобы прислониться к холодильнику с пивом, и стала болтать с одной из других девочек, кажется с Нуу.
У нас было мало разменных денег, а к двенадцати часам обычно ожидался наплыв клиентов, так что я попросил новую девочку сходить в банк и разменять деньги. Я дал ее пять тысяч бат и сказал её вернуться с двадцатками и полтинниками. Она улыбнулась, взяла деньги, вернулась к холодильнику и продолжила болтать с Нуу.
Я не показал ей, что расстроен, я только улыбнулся, подозвал ее обратно ко мне и сказал, что я нуждаюсь в разменных деньгах прямо сейчас, и попросил, чтобы она сразу же пошла в банк. Ебать-колотить, она закатила истерику, обозвала меня как только можно, сказала, что она не ожидала того, чтобы работать как собака, и убежала, сопя носом, и я больше не видел ни ее, ни униформу.