Личный враг князя Данилова
Шрифт:
Данилов перевел непонимающий взгляд на Каранелли. Тот слегка поморщился, показав тем самым, что догадался, о ком идет речь.
— А-а, этот болтун! Что, так и сказал — львиное отступление?
— Да! В мемуарах написал.
— Надо же выдумать такое! Они там все чего только не выдумывали, чтобы оправдаться за упущенный Смоленск.
— А что, не так было? — в Лемешеве начал просыпаться историк.
— Ты про что?
— Про Неверовского.
— Да нет! Все так! Его дивизия настоящее чудо совершила.
— Ты это о ком?
— Мюрат сорок раз атаковал Неверовского вместо того, чтобы обойти и захватить Смоленск. И потерял на этом сутки! Ему, и Ней, и Даву говорили, но разве этот индюк, король Неаполитанский, что-нибудь может услышать? Как лошадь — удила закусил и вперед!
— А Бонапарт куда смотрел?
— Он на следующий день прибыл. Остругал его, как плотник доску, да что толку — время уже упустили. Мне тоже тогда досталось!
— А тебе-то за что? — усмехнулся Данилов. — За героизм или за безмозглость?
— За Раевского. Как его корпус в Смоленске оказался — ума не приложу! Он же точно должен был уйти километров в сорок. Я так ничего и не понял.
— А это исключительно разгильдяйство рассейское! Принц Мекленбургский, Карл, хоть и не в России родился, но духа русского за многолетнюю службу набраться успел. Еще в восьмисотом году, когда он со своим гусарским полком в Смоленске стоял, так все городское общество только о его подвигах и говорило.
— А причем здесь Раевский? — Каранелли явно недоумевал.
— Раевский-то? О-о! Сейчас я тебе военную тайну открою. Начала прошлого века.
Данилов чуть сощурил глаза, усмехаясь.
— Корпус Раевского должен был идти следом за второй гренадерской дивизией Карла. Но с вечера принц Мекленбургский так напился со старыми закадычными друзьями, что проснулся только к обеду. Потом, сам понимаешь, — винный откуп. В общем, вышел Раевский из Смоленска вслед за гренадерами на закате и до ночлега ушел только на двенадцать верст, а не на сорок, как это предполагалось. Потому и успел вернуться, пока вы с Неверовским в войну играли.
Каранелли ошарашенно смотрел на Данилова.
— И все?! Только из-за одного пьяницы, что не сумел проспаться, рухнул весь план разгрома русской армии?! Не могу поверить! Николай, ты же понимаешь, если бы мы вовремя взяли Смоленск, то просто оказались бы у вас в тылу. И уже ничто не спасло бы обе ваши армии. Отступать некуда, а генеральное сражение для вас чистая погибель. Наша армия вдвое больше.
Француз горестно покачал головой.
— Эх! Я ведь за те данные, по диспозиции перед Наполеоном поручился. Он этот маневр с переправой через Днепр лично разрабатывал. Гениальный план! И все рухнуло из-за одного пропойцы царских кровей!
— Ладно, не огорчайся, командир, — вступил в разговор Лемешев, — давно это было! Я чего хочу сказать. У нас, когда ничего срочного нет, все разговоры будут начинаться про Фому, а заканчиваться про Ерему. Понимаю, вам есть о чем поговорить, а мне, как историку, слушать хочется бесконечно. Но, Артист, ты начал говорить про Ляды. Давай вернемся.
— Да, ты прав! — от огорчения Каранелли не осталось и следа. — Я думаю, надо бы сходить в Ляды, а по дороге зайти на то место, где нас нашли.
— Когда?
— Да через час и пойдем.
IV
— Ну и где? — Каранелли в упор смотрел на Лемешева. — Где твой славный взвод нашел нас?
— А я откуда знаю? Точку на карте показали, а конкретной местности не знаю. Это не я — вы здесь были! Вот и вспоминайте!
— Ага! — Данилов уже прошел рощу раза три. — Сто тридцать лет назад. Неудивительно, но местность немного изменилась.
— Ну а чего тогда искать? Вся роща дубами натыкана, штук триста будет.
— Пожалуй, и так два часа уже потеряли. Надо бы отдохнуть, стемнеет — в Ляды пойдем.
Луи устроился поудобнее на траве, положив автомат под руку.
— Спать. Данилов — первый дежурит, я последний. По полтора часа.
Ночью подобраться к поселку оказалось легко. Но разобраться, что там есть и где лежит, в темноте не удалось. Каранелли принял решение остаться на день. Залегли на пригорке в густой траве, метрах в восьмистах от крайнего дома. Место, конечно, оставляло желать лучшего, а лежать предстояло весь длинный летний день, без еды и воды.
К полудню жара вымотала настолько, что прилетевшая тучка с дождем была воспринята как манна небесная. Хотя уже через пять минут потоки воды вымочили до нитки, а поднявшийся ветер заставил дрожать.
Но лишения того стоили. С пригорка офицеры рассмотрели, что поселок является крупным перевалочным пунктом. Все большие строения определены под склады. В домах квартирует до роты охраны, местных жителей совсем не видно — то ли ушли, то ли по домам сидят. Наблюдательная вышка с прожектором и пулеметом, как выяснилось, ночью не очень эффективна — по ложбинке можно подползти к крайнему сараю незаметно. Обход часовыми очень редок.
Почти весь день по поселку ездили грузовики: полные разгружались, пустые загружались. Работу делали пленные — человек сто пригнали утром, и только вечером их построили в колонну и повели по дороге в сторону Орши. Видимо, лагерь располагался где-то там.
Вновь наступившая ночь принесла довольно сильное чувство голода, но Каранелли решил довести дело до конца. Лемешев и Данилов поползли к сараю сразу после того, как прошли часовые. Каранелли со снайперской винтовкой занял такую позицию, с которой мог легко потушить прожектор.