Личный враг князя Данилова
Шрифт:
— Нет! Во-первых, берег у Днепра высокий. Николай там как в окопе будет. Во-вторых, это к нему бежать немцы по ровному полю станут. В-третьих, гранату из-за ствола никто не добросит.
— Пожалуй, ты прав.
— Мы уходим напрямую в реку и гребем на другой берег. Надеюсь, расчет окажется верным, и мы выплывем прямо ко второму пулемету. Это минут пять-шесть, и держаться тебе придется одному.
Луи смотрел прямо в глаза Николаю.
— Я понимаю, что когда вы плывете, то стрелки из вас, как из коровы танк.
— Это недолго. Ты почаще веером проходись по поляне, чтобы кто-нибудь не
— Надо в начало ленты в твоем пулемете, Артист, трассирующие поставить, мне ориентироваться легче станет.
— Хорошая мысль, — поддержал Лемешев.
— Так и сделаем.
Столь тщательно разработанный план отступления с форсированием Днепра не понадобился. Все прошло на удивление легко.
Каранелли долго ломал голову, как взорвать эшелон. Хотелось огорчить противника посильнее, а не просто свалить с рельс «тысячу подвод». Хороших мыслей не приходило, пока Луи на глаза не попалась граната, напоминающая большое яйцо с ребристой поверхностью. Нашлась она в подсумке одного из немецких солдат, уничтоженных около деревни Бежели. Но особую ценность стала представлять, когда там же обнаружился запал.
— Сильно фрицы Ф-1 уважают, — прокомментировал Олег. — Шутка ли, осколки на двести метров летят. Наверное, немец у кого-то из наших взял, может, у убитых.
Но Каранелли больше интересовал запал, который он внимательно рассматривал со всех сторон.
— Это то, что нужно, — наконец подвел итог размышлениям француз, — на поезде и опробуем.
Эшелон, везущий из Германии пехотный батальон, охранялся тщательно, но под утро сон начал донимать самых стойких. Никто не заметил, как на площадку первого вагона, притормозившего на повороте поезда, скользнула почти бесплотная тень. Вскинувшийся было часовой, получил удар в солнечное сплетение и согнулся пополам. Аккуратно сняв каску с противника, Луи ей же и покончил с фашистом, нанеся мощный удар по затылку.
Машинисты просто ничего не могли сделать с появившимся из тендера Каранелли. Их учили водить поезда, а не драться в тесной будке паровоза. Тем не менее один попытался ударить попавшейся под руку лопатой возникшее привидение. Но по непонятным причинам ручка лопаты, которой немец резко ткнул в противника, отклонилась в сторону и угодила в глаз напарнику. Та же рука, что отвела древко, по точной траектории, словно сабля рассекла воздух. Ребро ладони ударило по шее, и лопата звякнула о металлический пол, выскользнув из мертвой руки. Второй не смог оказать достойного сопротивления, прожив лишь на несколько секунд дольше напарника. Закончив схватку, Каранелли открыл топку, закинул уголь поднятой с пола лопатой. Граната, вынутая из кармана, легла в кулак, пальцы сжали чеку. Выдернутое кольцо шлепнулось на пол, Каранелли достал из нагрудного кармана деревянную палочку, напоминающую остро заточенный карандаш. Вставив ее на место фиксирующей шпильки, Луи получил то, что хотел, — гранату, запал которой зафиксирован деревянной щепочкой.
К тому времени, когда он добежал до Лемешева, который должен был прикрыть отход в случае неудачного десантирования командира, поезд уже медленно вполз на станцию. Взрыв парового котла разбросал осколки металла не хуже чем стокилограммовая фугасная бомба. Несколько вагонов сошло с рельс, два десятка убитых, впятеро больше раненых. Бензин из пробитых цистерн вытек наружу, создавая реальную угрозу пожара. Станция оказалась парализованной почти на сутки.
Поднятый среди ночи штандартенфюрер Бридель, переезжая Днепр по понтонному мосту, и представить не мог, что виновники аварии всего полчаса назад, оставив в тайнике пулемет и автоматы, переплыли реку в противоположном направлении в полутора километрах ниже по течению.
Никаких следов диверсии обнаружить не удалось, хотя внутренний голос штандартенфюрера подсказывал, что не обошлось и на этот раз без его партизан-кавалеристов. Но вешать на себя дополнительные нераскрытые дела мог только сумасшедший, и фон Бридель довольно быстро согласился с версией несчастного случая — самопроизвольного взрыва паровозного котла.
VIII
Удачное нападение на эшелон породило уверенность, что успех надо развивать, переходя к остальным частям плана. Луи повел мокрых замерзших товарищей не в лагерь, а через лес к мотоциклу. По дороге зашли еще в один тайник, где переоделись и достали последний автомат с двумя магазинами.
Отдавая парабеллум Каранелли, одетому в лейтенантскую немецкую форму, Николай почувствовал себя неуютно — многолетняя жизнь драгунского офицера приучила чувствовать себя без пистолета, как без рук. И даже пулемет на турели коляски и гранаты не могли избавить от этого чувства.
Выехав на дорогу в предрассветной мгле, ту самую, на которой когда-то бесславно погиб немецкий усиленный взвод, мотоцикл, подпрыгивая на выбоинах и ухабах, поехал в сторону Красного, подгоняемый нетерпеливыми просьбами Каранелли:
— Олег! Давай скорее! Нужно успеть!
Через Бежели, Литивлю, Винные Луки, товарищи выехали в Красный и помчались к центру поселка, чтобы перебраться на другой берег речки. Суета, которая воцарилась в райцентре, после того как пришла весть об аварии на станции Гусино, помогла спокойно проехать через поселок. Выбравшись на дорогу к Орше, мотоцикл добавил скорости, и через двадцать минут беспрепятственно проехал через Ляды. Шлагбаум перегораживал боковую улицу, идущую к складам. Мешки с песком укрывали пулеметную точку.
Отъехав на несколько километров, мотоцикл остановился на обочине. Ждать пришлось недолго. Вскоре из-за поворота показались военнопленные в сопровождении нескольких автоматчиков.
Первое, что бросилось в глаза Луи, это малочисленность колонны. Несколькими днями ранее, наблюдая за работой пленных на складах, Каранелли насчитал человек сто. Сейчас же по дороге шло не более сорока.
— Проезжай мимо, сбавляй скорость и разворачивайся! — наклонившись к уху Лемешева, проговорил Каранелли. — Я начну первый! Ваши фрицы с правой стороны!