Личный враг князя Данилова
Шрифт:
Олег лишь наклонил голову в знак того, что ему все ясно.
Мотоцикл проехал мимо пленных, прижавшись к обочине, постепенно замедляя ход. С каждой стороны колонны шагало по три солдата с автоматами, еще двое обнаружились позади нее. Каранелли соскользнул с заднего сиденья сразу за их спинами. Штык-нож оказался между ребер фашиста через секунду. Второй успел повернуть голову к французу, но не автомат. Тяжелый кованый сапог раздробил ему челюсть, но прежде, чем упасть, он успел получить еще один удар — последний в его жизни. Потом Каранелли резко сместился влево и точными выстрелами уложил немецкую охрану с одной стороны. Промахнуться было трудно, до самого дальнего солдата не более двадцати пяти метров.
Разворот мотоцикла потребовал больше времени, немцы успели обернуться, но Данилов опередил их на мгновение, скосив всех длинной очередью. Аккуратненько так, стараясь не зацепить пленных.
Колонна остановилась, несмотря на то что без команды это категорически запрещалось. Однако вряд ли мотоциклисты, так лихо справившиеся с конвоем, собирались кого-то наказывать. Головы повернулись в сторону Каранелли.
— Вы свободны! — громко сказал он. Но никто даже не шелохнулся. Красноармейцы, отчаянно мечтавшие о свободе, не о той, какую сулил им Клюк, а о возможности сражаться с ненавистным врагом, не могли поверить, что все произошло так быстро. Подошедший Лемешев мгновенно вник в ситуацию.
— Равняйсь! Смирно! — четкий командный голос не помог организовать солдат. Олег понял, что остался один только шанс — время стремительно уходило.
— Я майор Красной Армии Лемешев.
Олег снял каску и мотоциклетные очки, сделав тем самым паузу, столь необходимую стоящим перед ним людям. И упоминание о звании сразу подействовало! Военнопленные неожиданно превратились в солдат, готовых выполнять приказы.
— Офицеры! Выйти из строя!
Поданная команда не вызывала сомнений в необходимости ее исполнения, но все остались на местах.
— Старшины!
Вновь строй неподвижен.
— Сержанты!
Невысокий с ярко выраженной сединой мужчина, четко отпечатав два шага, вышел вперед.
— Старший сержант Петров!
— Подразделение, слушай мою команду! Сержанту Петрову принять командование!
— Есть!
— Собрать оружие, трупы фашистов оттащить в кусты! Самим следовать на юг, в шумяческие леса. Действовать по обстоятельствам!
— Есть действовать по обстоятельствам, — отозвался сержант Петров.
— И побыстрее, ребята, пока на дороге никто не появился, — уже другим тоном добавил Лемешев.
Колонна пришла в осмысленное движение, словно внутри ее завели какой-то механизм. Олег и Луи сели на сиденья мотоцикла. Раньше вернувшийся в коляску Николай протянул один из двух подобранных «шмайссеров» Каранелли.
— Нам в другую сторону, Олег! Давай через поле к Днепру. Только забирай подальше от Лядов! Теперь у нас пауза до ночи!
Перебравшись через кювет в удобном месте, мотоцикл уже отъехал на сотню метров, когда Лемешев оглянулся. Через поле за ними бежали четыре человека. Остановившись, Олег спрыгнул на землю.
— Назад! — крикнул он, сопровождая слова энергичным жестом. — Назад! К Петрову!
Но они не остановились. Бегущий впереди, худющий, словно черенок лопаты паренек, вдруг споткнулся и, сделав несколько быстрых шагов, рухнул к ногам Лемешева. Оторвав руки от земли, он задрал голову и, глядя в лицо майору слезящимися глазами, повторял только одно слово:
— Брат… Брат… Брат…
Слезы душили парня, от всхлипываний содрогались плечи, он ничего не мог выговорить, и лишь твердил:
— Брат, брат…
— Что с тобой? — Лемешев наклонился, подхватывая его.
— Ты… Вы говорили… там, у Днепра, — слова с трудом прорывались сквозь слезы, — в окопе, что брат… братом буду, если выживем…
— Иван?!! — ошарашенный майор, распрямляясь, выпустил парня из рук. Тот снова шлепнулся на колени и быстро-быстро закивал не в силах больше вымолвить ни слова.
Ивану Красцову было страшно. Очень страшно. Страшнее, чем когда полк отступал из-под Красного под ударами немцев, страшнее, чем под бомбежкой, страшнее, чем в окопах у Днепра, где танки Гудериана пытались стереть с лица земли последних защитников моста. Намного страшнее, чем плену, даже когда он понял, что всем отказавшимся вступить в отряд Клюка, которого он пару раз мельком видел в дивизии, осталось жить несколько дней — вот только найдут им замену и расстреляют. Но сейчас он боялся, что майор, который выглядел в его глазах настоящим героем, не разрешит пойти вместе с собой. Просто прогонит прочь! И этот страх, граничащий с безнадежным отчаянием, буквально душил Ивана, не давая возможности даже связать несколько слов.
Каранелли тоже слез с мотоцикла и, подойдя к Олегу, негромко проговорил:
— Брат?
— Можно и так сказать, — брат! Как и ты с Князем…
— А это кто? — Каранелли кивнул в сторону стоящих сзади.
— Не знаю! Ваня, это кто? — Лемешев вновь опустил взгляд на Красцова. — Да встань ты, наконец!
— Мы вместе, все мы вместе, товарищ майор, — затараторил рыжеватый кряжистый мужичок, в котором Олег сразу разглядел крестьянина, — нас немцы хотели к себе взять, на службу… А мы вас знаем, товарищ майор, нам Ванька рассказывал, как вы мост держали. Дозвольте, товарищ майор, с вами.
Лемешев перевел вопросительный взгляд на француза. Тот едва заметно кивнул, поворачивая голову.
— Сержанту Петрову доложили, что побежите за нами?!
Голос Луи был настолько строг, что майор как-то мгновенно вспомнил, что он генерал. И чуть не засмеялся своим мыслям.
— Никак нет, — опуская голову, промямлил рыжий, — не успели…
— Понятно, невыполнение приказа…
— И дезертирство, — в тон добавил Лемешев.
— Но товарищ майор! Мы же не от фрицев тикаем! Мы воевать с ними хотим!
— Это понятно, — задумчиво глядя на опустевшую уже дорогу, проговорил Каранелли, — это я к тому… товарищи красноармейцы, что если еще раз не выполните приказ — просто расстреляю.
И отвернулся к мотоциклу, всем своим видом показывая, что он не привык повторять.
— Товарищ Князь, не будете ли так любезны освободить коляску? Похоже, новые бойцы уступают нам в беге.
Обернувшись, скомандовал:
— Всем на мотоцикл!
Каранелли увел удвоившийся отряд почти на семь километров вниз по Днепру. Оставив заваленный еловыми ветками мотоцикл на опушке, расположились в глубине большой рощи.