Лидер с планеты Земля
Шрифт:
Тот вынул из-за пазухи обшитый бархатной тканью футляр и почтительно подал его старшему.
Щелкнул замок. Крышка откинулась. Жлобень повернулся ко мне, держа футляр на вытянутых руках и демонстрируя содержимое.
Я тоже волей-неволей встал. Следом за мной поднялась и Анцилла.
— Ух, ты! Вот это да! Что это?!
Реакции герцогини никто не удивился. Крупный зеленоватый кристалл на серебристом шнурке буквально притягивал взгляды. О его природе представители Лиги, безусловно, догадывались. Но, наверное, я единственный из
Кристалл или орден власти.
На Флоре такие имелись лишь у баронов и князя, но даже у князя, судя по вычитанному в архивах, он был существенно — раз в двадцать — меньше и, соответственно, во столько же раз слабее.
— Благодарю, командоры, — голос мой звучал хрипло, словно после простуды.
Приняв раскрытый футляр из рук старшего «хоббита», я с огромным трудом оторвал взгляд от сокровища, после чего осторожно закрыл шкатулку и поставил её на стол.
— Вы разве не будете надевать его? — в вопросе, заданном Жлобенем, сквозило недоумение.
Я покачал головой:
— Буду, но только не здесь. Для окружающих это может оказаться опасным.
Торговец кивнул. Похоже, такой ответ его удовлетворил. Хорошо, конечно, что он не знал о моих текущих проблемах, иначе… Хм, иначе заранее обговорённая сделка могла и не состояться. И это отодвинуло бы мои изыскания по природе барьера фиг знает на сколько…
Дальнейшие переговоры вела Анцилла. Об этом мы с ней условились ещё до приезда «хоббитов». Сделка сделкой, а договориться с Лигой о чём-то ещё, выгодном для обеих сторон — упускать такую возможность глава правящего дома не собиралась.
О чём они говорили, я слушал вполуха. Мысли крутились, в основном, вокруг новоприобретённого ордена власти. Торговцы не обманули. Он был и вправду огромный и… настоящий. Я ощущал его каждой клеточкой, чувствовал даже в своём нынешнем состоянии — с нулевым уровнем барьерной энергии. От кристалла веяло такой мощью, что, казалось, он может стереть в порошок средних размеров город. Если, конечно, знать, как с ним обращаться.
Я знал. Но применить эти навыки прямо сейчас означало убить не только себя, но и всё, что вокруг, на пару десятков тин. Чтобы подчинить этот орден, требовалось, во-первых, хотя бы частично восстановиться, а во-вторых, найти ту область пространства, где можно спокойно и безопасно экспериментировать с высокоэнергетическими барьерными артефактами…
Встреча с командорами Лиги завершилась, в общем и целом, благоприятно.
Анцилла договорилась с торговцами о сверхсрочной продаже вооружения для двух десятков гражданских (пока гражданских) корабликов, о фрахте которых уже сообщил Лайерс. «Хоббиты» под эту сурдинку выбили у герцогини какие-то будущие торговые преференции.
— А вы не боитесь, что через пару-другую недель от нашего дома может ничего не остаться? — честно поинтересовалась Анцилла по этому поводу.
— Всё, конечно, может случиться, — не стал
Когда торговцы ушли, экселенса тут же «насела» на меня с требованием объяснить, что они знают такого, чего не знает она.
Вместо ответа я отворил шкатулку:
— Чувствуешь?
Анцилла смотрела на кристалл больше минуты, неотрываясь, как зачарованная.
— Это… это что-то совсем непонятное. Оно словно манит и в то же время отталкивает. Я и боюсь его, и вижу в нём благо. Мне почему-то кажется, что он действительно может уничтожить весь мир, но может и оградить его от величайшей в истории катастрофы.
Я удовлетворённо кивнул. Мои предположения подтвердились.
— Думаю, ты тоже можешь принять барьер.
— Принять барьер? Что это значит?
— Помнишь, я говорил тебе о флорианских кристаллах власти?
Экселенса нахмурилась.
— Ты хочешь сказать, что…
— Да. Только этот гораздо мощнее. И ты его чувствуешь, не прикасаясь. Раньше я думал, что на такое способны только рождённые на барьерных планетах, но теперь вижу, что это не так. Точнее, не совсем так.
— Не совсем так — это как?
— Я, Гас, Суйюнь, Паорэ — мы все родом с этих планет, в нас всех есть частичка барьера, мы чувствуем колебания барьерного поля, пусть не всегда осознанно; меняемся вместе с ним, приспосабливаемся, получаем малопонятные окружающим навыки и умения. Мы как бы движемся по его силовым линиям, выбирая для себя самый короткий путь. Одни полагают, что это просто удачливость, другие — что интуиция, третьи — что это благодаря высокому профилю чётной сходимости.
— У меня, между прочим, он тоже высокий, — заметила герцогиня. Как мне показалось, с лёгкой обидой в голосе.
— Я знаю. Но, например, у Луджера он «А плюс», у командоров из Лиги не меньше, у Виллема — «А», столько же у Лайерса и Вирстафена. Тем не менее, барьер они воспринять не способны, я проверял. Но, скажем, у Гаса профиль ЧС всего лишь «Б минус», на целых шесть пунктов меньше, чем у Вирстафена. Однако Гас может свободно пользоваться АЭПом, а Луджер или Вирстафен нет…
— А сколько же тогда профиль у этой твоей Паорэ? — перебила меня Анцилла.
Я мысленно чертыхнулся. Сам, блин, напомнил о ней, придётся теперь опять «каяться и оправдываться».
— Она уже давно не моя. Она своя собственная. И я уже говорил, на Флоре этот профиль не проверяется. Вместо него там используют индекс барьерного сходства.
— Ну, и какое у неё это самое сходство? — глаза герцогини опасливо сузились.
— Сперва было двадцать из двадцати пяти. Потом стало двадцать два. Это примерно соответствует профилю «А два плюс».
— А у тебя? Сколько сейчас у тебя?
— Когда улетал, индекс был двадцать три. Профиль, соответственно, «А три плюс». Как у тебя.