Лихолетье

Мухин Сергей

– Терешей кличут.

– Доброе имя… Давай-ко, Тереша, побыстрей уходи, как бы бабье царство чего не прослышало.

От неожиданности Тереша слегка опешил, а потом подхватил свою рубаху и пустился прочь.

Андрейка не двигаясь смотрел ему вслед и думал: «Этот лиха в себе не носит, хоть и беглый. Да пусть идет с богом».

Однако парубок еще раз оглянулся через плечо. Не увидел ли кто, не ровен час. Нет. Все тихо. Со стороны реки все так же доносился девичий визг.

И заныло вдруг сердце старой болью… Достал он из сапога костяной гребень, украшенный цветными бусинками, завернутый в тряпицу, постоял и, размахнувшись, швырнул

в осоку.

Засоха

За общей радостью лишь один человек не мог быть доволен приездом хозяина. Здешний тиун Засоха, хотя с виду и не показывал своей досады, опасался боярина. Свой суровый нрав тот выставлял на ратном поле, а перед смердами да холопами держался ровно, народ не обдирал. Даже своими угодьями разрешал пользоваться. На реке его знамен [47] и вовсе не было. Засоха же, давно почуяв свою корысть, своевольничал.

Со времени, когда получил боярин эту землю, разрослись веси. Стало их три. Одна от другой рядышком. А коли веси растут, земли пахотной больше требуется. Надо лес валить, очищать поляну под поле, а вблизи-то земля вся боярская. На то был заведен такой обычай. Смерды валили лес, расчищали пашню.

47

Знамя – здесь: знак боярской собственности. Уникальный рисунок из символов, который наносился на ближайшее дерево (деревья).

Боярин получал свою долю той же пашней. Ее и удумал брать Засоха поболее.

– А боярину што? Кому с того барыш больше, – рассуждал он, – о его добре ведь вперед пекусь.

Приметила то боярыня, но отваживать не стала. Младшие дочери на выданье, а приданое само не соберется. Отвадишь, и радения в тиуне убавится.

Со временем тот и сам понял, что перестарался. Смерды на него косо посматривали. Если б не меч на поясе, давно бы шею свернули в лесу. Так что обходила пока стороной его лихая доля.

Но боярыня боярыней, а народ здешний, боярской властью не больно пуганный, смиренно молчать не станет. Вот чего опасался Засоха. К тому же своей волей он не только на ближние озера боярских знамен наставил, но и на реке появился боярский знак. Опять же с улова долю теперь смердам отдавать приходилось. На реке-то знамен никогда не бывало. И все его произволением, тяжелее становилось житье у здешнего люда. Чуть что, на поклон к боярину. Так и холопов в имении прибавлялось.

Боярин Евпатий на холопов падок не был. А бывало, что и из холопов на службу брал. Так что радоваться приезду боярина Засоха не мог. Ну, как тот дознается о его воровстве?

Услыша во дворе крики, тиун второпях перекрестился на икону, перед тем как выйти встречать хозяина.

Заботы

Боярыня Ефросиния поджидала мужа на побывку давно. Тревожилось. Тосковала. Ей ли было не знать про опалу. Заботу эту хранила в себе. Хозяйство и дочерей блюла в строгости.

Ефросиния довольно смотрела на своих вышивающих дочерей. Не все с простыми девками играми забавляться. К рукоделию их приучала с малолетства.

У младшей дело ладилось худо. Уколов палец, она охнула, и быстрые слезы полились по щекам.

– Пoлно, Марьюшка. Пoлно. – Боярыня поднялась с лавки и подошла к дочери. Успокаивая, погладила по голове.

– Не ладится у меня, матушка, – дочь всхлипнула, обхватив мать руками.

Средняя дочь Авдотья бросила свое занятие и участливо встала рядом с ними.

На улице послышался шум. Сквозь открытое оконце донеслось:

– Верховые… Верховые скачут.

Ефросиния бросилась на улицу. А за ней и дочери.

Тиун Засоха встретил ее на всходе [48] . Крикнув челяди, чтобы открывали ворота, закивал головой боярыне.

48

Всход – здесь: крыльцо.

– Не иначе, боярин возвращается, матушка. Вот радость-то, – знал, куда подлить меда, тиун.

Истосковавшееся сердце Ефросинии наполнялось радостью.

Встречала сама у ступеней всхода. Держа большой каравай на цветастом ручнике, она улыбалась своими нестареющими очами долгожданному мужу.

Кроме Андрейки с Демьяном ратники расположились в доме Евпатия. Не было особой праздности во встрече. Посидели, как принято, за широким хозяйским столом и разошлись посветлу.

А поутру банька да за хозяйские хлопоты. Прознав, что приехал боярин, перед воротами усадьбы собрались челобитники со всей округи. Боярин слыл незлым, и народ хаживал к нему со своими тягостями. День прошел в суетных заботах. С женой Ефросинией лишним словом обмолвиться не пришлось. Лишь по приезде поговорили поболее. А поговорить было о чем.

Не дал Бог боярину Евпатию сыновей – все дочери. Старшие уже замужем. Еще одной подошел возраст. А там и младшей пора подоспеет. О том Ефросиния и хотела напомнить мужу, чтобы в делах княжеских своих дел не забывал.

Утомленный дорогой Евпатий с вечера заснул крепко, но ночью проснулся. Было душно. Где-то близко собирался дождь. Поднявшись с ложницы, взглянул на спавшую Ефросинию. Она спала, широко разметав руки, так что из-под сорочицы обнажилось плечо. Евпатий тихонько подошел к кадушке и испил берестяным ковшиком ядреного малинового кваса. Стало легче. Мысли его обратились к дочерям. Пошел в думах к их девичьей горнице, а у дверей остановился и вернулся обратно. Не малые ведь. Не годится отцу на подросших дочерей ночами смотреть. На то и день есть.

Сон пропал. Духота надвигающейся грозы будоражила в боярине мрачные воспоминания.

Не забывал Евпатий своих забот. Однако и другое тяготило его. Не уходил из головы давний разговор с князем, что привел его к опале.

Не мог забыть боярин, как невидящим оком смотрел на него князь.

Случилось все не так давно.

Князь сурово смотрел ему в очи.

– Больно ты, Коловрат, на себя не похож становишься. Вроде не стар еще… Али постарел, пужлив стал… Обо всем не упечешься, наперед о ближнем думать надо.

– Этой напасти не минешь, княже. Половцы, почитай, под татарами ходят. Да и народец весьма лют. Нам о том забывать недосуг. Одиннадцать зим минуло, и вот опять объявились. Кабы булгары их тогда не встретили, то и к Рязани бы подступились.

– Кабы подступились, ан нет. Сам-то ты разумеешь, о чем просишь? Сколь всего надо, чтобы дружину вдвое поднять да детинец так укрепить!

В сердцах князь даже махнул рукой.

– Да тут перестроить способней получится. Дак ты еще и смердов с посадскими к оружию приучать надумал. Случись чего, и кому наперед достанется?.. Бывало такое в Рязани. Али запамятовал?