Лики Японии
Шрифт:
С весны 1945 года эскадрильи бомбардировщиков типа Б-29, так называемые летающие крепости, смогли почти беспрепятственно появляться в воздушном пространстве Японии. Один японский город за другим становился жертвой огня. Зажигательные бомбы, сбрасывавшиеся с самолетов, опустошали целые кварталы — гибло гражданское население. В результате одного только налета на Токио 10 марта, превратившего в сплошную груду развалин более 20 квадратных километров территории столицы, погибло 88 тысяч человек, а раненых насчитывалось 130 тысяч. 36 часов спустя после этого опустошительного воздушного нападения на Токио очередными целями стали Нагоя, Осака, Кобэ. В течение одной только недели из бомбовых люков Б-29
К началу лета 1945 года лишь четыре из крупных городов Японии не пострадали от воздушных налетов. Это — Киото, Хиросима, Кокура и Ниигата. Почему их не бомбили, знал лишь так называемый «целевой комитет», образованный весной 1945 года.
Мишенью должен был стать густонаселенный, четко ограниченный, равнинный город, чтобы можно было точно определить масштабы разрушительной силы атомной бомбы. Хиросима, размещенная в дельте реки Ота, как нельзя лучше соответствовала всем этим требованиям.
Большинство городов, расположенных в непосредственной близости от Хиросимы, были уже сожжены дотла. Над самой Хиросимой летающие крепости появлялись довольно редко. 5 августа над городом пролетел лишь один бомбардировщик, но как только была объявлена воздушная тревога, он повернул обратно.
Задачей этого самолета было определить метеорологические данные, и их тут же передали на военно-воздушную базу на Тиниане. Когда сведения были обработаны, полковник Поль Тиббетс приступил к последним подготовительным работам. Во второй половине дня он вместе с командирами двух других бомбардировщиков Б-29, которые с учеными и с аппаратурой на борту должны были его сопровождать, рассматривал киносъемки испытания атомной бомбы, произведенного в Нью-Мексико.
2 часа ночи 6 августа. Полковник Тиббетс направляется к взлетно-посадочной полосе А на когда-то столь уединенном, всеми забытом коралловом острове Тиниан. Ровно в 2 часа 25 минут его машина «Энола Гай» поднимается в воздух. За ней на небольшом расстоянии следуют две другие. Над островом Гуам они формируются в эскадрилью и берут курс на Хиросиму.
Над городом простирается безоблачное утреннее небо. Понедельник — около 500 тысяч человек готовятся к новому дню. В 8 часов 15 минут по местному времени полковник Тиббетс на высоте 9350 метров отдает приказ сбросить атомную бомбу. Спустя 43 секунды она взрывается с силой, соответствующей 13 500 тоннам обычного тринитротолуола на высоте 600 метров над Хиросимой.
То, что происходит затем в Хиросиме, в последующие секунды, часы и дни, неподвластно человеческому воображению. Тогда говорили о свыше 200 тысячах погибших. Сегодня после тщательных исследований стало известно, что жертв было 350 тысяч. Непостижимая для человеческого разума цифра!
С тех пор минуло более четырех десятилетий. Однако бомба продолжает убивать людей физически и нравственно, хотя и не открыто, но так же беспощадно, как во время взрыва. Ежегодно в августе, когда отмечается День памяти жертв Хиросимы и Нагасаки, в небольших газетных сообщениях публикуется число умерших от лучевой болезни в течение прошедшего года. Чаще всего это трехзначные цифры. Тогда мы на мгновение осознаем, что Хиросима все еще не стала прошлым.
Нет, не подведена еще итоговая черта под страшным списком. И, как это ни ужасно, судьба многих оставшихся в живых походит на судьбу отверженных или прокаженных. Кто согласится взять на работу человека, который в один «прекрасный» день станет жертвой смертельного заболевания? Кто согласится на брак своего сына или дочери, если будет хотя бы малейшая опасность, что в результате этого союза могут родиться дети-уроды?
Что же предпринимает государство для улучшения жизни этих людей? Ответом на подобный вопрос будет лишь горькая улыбка. А как обстоит дело с врачебной помощью? Разумеется, есть врачи, которые наблюдают за больными, и теперь с их губ не сходит горькая улыбка, иногда к ней прибавляется безнадежный жест рукой в направлении холма Хидзияма. Здесь сооружены несколько современных одноэтажных корпусов, в которых размещены лаборатории и клиники американской АВСС («Комиссии по жертвам атомных бомб»).
Случайно мне в руки попала статья директора АВСС, написанная в 1956 году. Она преисполнена человеколюбия. «Мы работаем, — утверждает д-р Холмс, — согласно действующей с 1946 года программе, в самом тесном контакте с японскими учеными и врачами». Затем он с удовлетворением сообщает (правда, после того как признал, что возможности эффективного лечения в клинике весьма ограниченны) о проведении многостороннего медицинского обследования большой группы людей. Были получены данные приблизительно о 6 тысячах человек из Хиросимы и 2 тысячах из Нагасаки, находившихся в радиусе 2 тысяч метров от эпицентра взрыва атомных бомб. Допустим, с точки зрения науки трудно что-либо возразить против этого, но совершенный ранее преступный эксперимент над почти полумиллионным населением — свершившийся факт. Он был тщательно продуман американцами, однако это не снимает вины и с японского империализма и милитаризма.
Затем господин доктор отрицает, что процент физических уродств у новорожденных, появившихся после взрывов атомных бомб, вследствие радиоактивных излучений увеличился или что вследствие этого наблюдаются случаи генетического повреждения.' Дочитав до этого места, я почувствовал, как во мне все всколыхнулось от подобного лицемерия. Даже если признать, что наука сегодня шагнула намного вперед, по сравнению с 1956 годом, хочется все же задать вопрос мистеру Холмсу, где он учился и куда делась его совесть врача и ученого. Неужели уже в 1956 году он забыл, что американские оккупационные власти, обосновавшиеся в Японии со второй половины сентября 1945 года, спустя 50 дней после атомного взрыва, не нашли более срочного дела, как приказать японским ученым и врачам, редакциям газет и частным лицам сдать обработанный ими материал, а также все фотоснимки и фильмы о последствиях взрыва атомной бомбы (кстати, это далеко не все выполняли)? Разве он не знал, что этот документальный материал был переправлен из порта Куро в Соединенные Штаты военным кораблем в январе 1946 года? Разве господин доктор забыл, что, хотя японским ученым и было разрешено сотрудничать с ним, результаты своих исследований они вынуждены были передавать ему?
Японские правительственные органы обходили этот вопрос молчанием в течение многих лет, но ученые страны все настойчивее требовали возвращения этих важных материалов. В 1970 году японское правительство направило наконец заявление правительству США о их выдаче. В мае 1973 года Японии были возвращены 20 тысяч документов, в том числе заключения о вскрытии трупов для установления причин смерти, препараты и фотоснимки. Однако, по некоторым высказываниям американских ученых, можно заключить, что возвращено было далеко не все.
Газета, пригласившая меня в июне 1976 года в Хиросиму для участия в беседе за круглым столом, выпустила в августе 1973 года крупноформатный фотоальбом в 300 страниц с подборкой из 1900 возвращенных фото, с которыми общественность не была еще знакома. Это леденящие кровь снимки. Ни в Хиросиме, несмотря на то что город возродился к новой жизни, ни во всей Японии, ни в целом мире — никто не должен забывать об этом, равно как и о том, что среди переживших взрыв атомной бомбы в Хиросиме умирающих от лейкемии в 16 раз, а от рака в восемь раз больше, чем в среднем по Японии.