Ликуя и скорбя
Шрифт:
Старшая хатунь изложила великому хану просьбу русского князя отпустить с ним ханского посла, чтобы разделил земли между русскими князьями. Послом просила отправить Махмета.
У Бердибека текли свои думы. Махмет здесь, во дворце — это нож за пазухой, Махмет на Руси — ничего не значит. Если Махмет умрет во дворце, надо тогда беречься и старшей хатуни, его сестер. Если Махмет умрет на Руси, гнев хатуни падет на русского князя.
Бердибек послал царевича Махмета с князем Олегом разделить Владимирское и Рязанское княжества межой, зная, что Махмет не успеет сделать этого ненужного раздела.
Махмету двадцать два года. Мать пояснила, что ему лучше ехать подальше с глаз отца, который подозревает его в нетерпении получить ханский престол. Махмет молил Аллаха, чтобы тот ниспослал скорую смерть хану. Во дворце возле хана он тушевался, на Руси он держал себя не как наследник престола, а как великий хан.
Олег таил надежду, что дружба с царевичем возвысит его надо всеми князьями, как только Махмет станет великим ханом. Епифаний Коряев оказался незаменимым советником. Это он придумал подарить царевичу золотое блюдо и выгравировать на нем имя Махмета с титулом великого хана. Махмет хотел показать, как он умеет властвовать. Поскакал в Москву гонец к князю Ивану с требованием ехать к царевичу в Переяславль рязанский на размежевание рязанского и московского уделов. Епифаний похихикивал в бороду, потирал руки, говоря князю Олегу:
— Вот и пришел окорот племени Данилову! Все, что собрал Калита, теперь тебе, князь, в руки потечет...
Надеялся Олег, очень надеялся, что Иван склонит голову перед послом великого хана и его наследником. Не знал Олег, того не ведал Мамай, а тем более Махмет, что обогнали в пути рязанского князя и ордынского царевича гонцы от хана Бердибека к московскому князю Ивану.
Гонцы передали Ивану на словах повеление хана: Рязань просит Коломну, царевич Махмет поехал забрать город у Москвы и передать его рязанскому князю Олегу. Город не отдавать, царевича не слушать. Отправляя гонцов, Бердибек посмеивался с векилем ханского дворца: пусть Иван и Олег вцепятся друг в друга, пусть поволочат один другого за бороды.
Ивану есть время на размышления, как отбиться от ханского посла. С детских лет княжича приучают к коню и к оружию. С детских лет несвычен был Иван ни к тому, ни к другому, вышел из него книгочей. Из книг Иван познал, что не всегда сила в обнаженном оружии, что хитрость может пересилить меч, а ум способен пересилить и войско. Отчего не взвесить, что больше весит: меч или ум?
Послание хана не составило для князя загадки. Иван легко прочитал желание хана избавиться от Махмета, от опасного соперника на ханский престол. Старинные книги отчетливо обрисовали все повадки Орды ссорить русских князей. Пора, давно пора перехватить это оружие у ордынских ханов и допреж того, как наступит час решающей встречи на поле брани, поднять чингизидов на чингизидов, дабы лили ордынскую кровь своими руками.
В горнице жарко натоплено, пышут жаром изразцы высокой печи. Иван любил тепло. Недомогал частенько, кутался в лисий мех. В горнице скидывал шубу, оставался в кафтане. Знобко себя ощущал к вечеру. Похаживая по горнице, думал думу, не гадал, а рассчитывал свои ходы в затеянной игре.
В этой игре достаточно данных на руках для раздумий, можно сделать ответный ход. Вслед за посланцами от хана прибыл посол из Рязани от царевича Махмета. Махмет звал великого владимирского и московского князя в Рязань на размежевание земель с рязанским князем Олегом. Из Рязани прибежали ночью тайные московские доводчики. Они довели Ивану, что Махмета принимают в Рязани как хана, ест он на золотом блюде, на том блюде надпись: «Махмет — великий хан», и подарено то блюдо царевичу рязанским князем.
Махмет пировал с князем Олегом, ждали, когда прибудет князь Иван. Олег предвкушал унижение соперника, Махмет ожидал богатых даров. Дошла до них весть, что князь Иван собрал дары и вот-вот тронется в путь.
Иван пустил слух, что идет в Рязань, но в Рязань не собирался. В Москве случился в то время Некомат, на него и расчет.
Слух, что князь Иван собрался в Рязань, тут же дошел до Некомата. Он удивился. Только ли покорность здесь и мягкость Ивана, не проведал ли Иван мимо него, Некомата, о переменах в Орде? Смешно было бы Ивану искать покровительства у царевича, которого хан отправил в опалу в Рязань.
Некомату безразличен Бердибек, столь же безразличен и Махмет. Ху-фу — охранная золотая пластина — куплена им у Бердибека. Уйдет Бердибек, такую же он купит у Махмета. Но эта дощечка имеет ценность, когда власть в Орде непоколебима, когда на всем протяжении великого торгового пути из Варяжского моря в Орду, а из Орды в Персидское море, в мусульманские страны и далекую Поднебесную империю охраняют купцов ордынские ханы. Колебнется власть Орды, рассекут торговый путь враждующие эмиры, не будет движения товарам, грабители будут разбивать торговые караваны, упадет торговля, а это уже гибель государства Некомата, его незримой и не размежеванной границами торговой империи.
Некомат начинал свое дело при Джанибеке. Охраняла его караваны Джанибекова ху-фу с дерущимися тиграми. Бердибек убил Джанибека, ху-фу Бердибека досталась Некомату дешевле, но сила ее значительно уменьшилась. Бердибека поддержало войско. Махмета войско не знает, Махмета не поддержит Мамай, Махмета не поддержат эмиры, его власть будет слабой властью, а Некомату нужен сильный хан в Орде. Некомат пошел к Ивану проведать, что узнал князь об Орде.
Встретились два лукавца. Иван считал Некомата умным, мудрым и изворотливым, готовился к встрече, как с противником опасным. Некомат считал Ивана спокойным, умным князем, но нехитрым и неискушенным в интригах. Некомат считал Ивана противником слабым, политиком неизощренным.
— Я пришел остеречь князя от неосторожного шага!— сказал Некомат.— Мне сказали, князь, что ты спешишь с поклоном к царевичу Махмету.
— Собираюсь.
— Царевич зовет?
— Зовет!
— У тебя, князь, ярлык от великого хана!
Князь беспокойно оглянулся. Прошел к двери, приоткрыл ее, плотно закрыл и задвинул засов. Приблизился к Некомату.
— Мне довели из Рязани... Махмет ставит кувшин с кумысом на золотое блюдо... А на том блюде надпись: «Махмет — великий хан!».
Черные смородины некоматовских глаз уставились на князя.
— Не может быть двух великих ханов!— молвил Некомат.
— Не может!— прошептал Иван, изображая испуг и вместе с тем выражая вопрос к Некомату.
Некомат счел, что он выведал то, что хотел выведать. Он вернулся домой и с нетерпением ждал позднего зимнего рассвета. Он ходил по горнице от печи до стены в своем доме, в сотый раз выверяя, как он должен поступить, коли царевич Махмет решился есть на глазах у всех с блюда, где написано: «Махмет — великий хан». Как провидеть, что происходит в Орде, не ошибиться бы доносом на Махмета, не попал бы этот донос в руки Махмета! Нет! Не ошибка! Не в Рязани делают ханов: Махмет разгулялся вдали от отцовского догляда.