Ликуя и скорбя
Шрифт:
Верный нукер из телохранителей Бердибека загнал коня, мчал к стойбищу Мамая полную ночь, чтобы сообщить, что Бердибек убит, перебиты его телохранители, убиты верные ему эмиры. Мамай понял, что и его ждет смерть. Нелегко взять темника в его стойбище. Юрта стоит посреди юрт тумена, и нет в Орде тумена сильнее, чем у Мамая. Но ханы умеют подсылать убийц.
В одном посчастливилось Мамаю — убили Бердибека летом, когда цвели луга, когда вся степь открыта для кочевья. В степи на кочевье не так-то просто достать Мамая. Мамай снял со стойбища тумен. Свернули юрты и откочевали в степь, забирая выше и выше по течению Волги. Издали виднее, что произойдет в Сарае. Надо выбирать чингизида. Кого? Издали будет видно, кто занесет нож над Кульпой. И увидел, донесли верные люди, что Навруз, еще один уцелевший брат Бердибека и Кульпы, вдохновленный смелостью брата, задумал так же выхватить власть, как и брат. Собирает сторонников среди темников и эмиров. Заслал и к Мамаю гонца. Мамай встретил гонца от царевича с почетом, с почетом и проводил, уклончиво пообещав служить великому хану, кто бы ни был ханом. Но и не донес на Навруза.
И опять Мамай выжидал. Пусть идут те, кто спешит. Есть и на это поучение Чингисхана:
«В пору смут должно ездить, как говорят, ездил Даракай Ухэ из племени катакин: он ехал в смуту, с ним было два воина. Они издали заметили двух всадников. Воины сказали: «Нас трое, нападем на них, их только двое. Даракай Ухэ ответил: «Так же, как мы их увидели, так же и они должны были нас увидеть, нападать не следует!» И, ударив коня плетью, ускакал. Затем выяснилось, что одним из двух всадников был Тимур-Уха из племени татар и что он посадил заранее в ущелье засаду, около пятисот воинов, а сам показался с тем, чтобы, когда эти три всадника нападут на него, заманить их в засаду. Смысл этого рассказа таков: в делах необходима осторожность и осмотрительность».
Кульпа разослал по кочевьям гонцов с известием, что тот, кто принесет ему отрубленную голову Навруза, тот будет прощен во всех прегрешениях против хана и награжден несметно.
Мамай сказал себе: «Настал мой час! Над Наврузом нависла смерть, теперь он оценит мое вмешательство!»
Разве напрасно он, Мамай, жил со своими воинами неотлучно в юрте, разве напрасно он водил их в набеги на Рязань? Воины у Кульпы зажирели, как бараны, давно не вынимая сабель из ножен, его воины, как голодные ястребы, готовы каждую минуту упасть с неба на дичь.
«Достоин быть темником,— учил Чингисхан,— тот человек, который сам знает, что такое голод и жажда, и судит поэтому о состоянии других, тот, который в пути идет с расчетом и не допускает, чтобы его войско голодало и испытывало жажду, а скот отощал».
Мамай соблюдал и этот завет.
Навруз переходил из одной балки в другую, выискивал в степи лесные острова и прятался там днем. Коней выгонял на пастбища ночью. Как заяц, менял он каждый день лежки. Воины Мамая умели ходить в степи по следам. Мамаев гонец нашел Навруза. Мамай прислал Наврузу кожаный мешочек, а в мешочке монеты. Отчеканено на монетах имя Навруза. Навруз понял послание. Чеканить монеты — право хана.
Кульпе тоже доставили монеты с именем Навруза, и взбесился Кульпа! Очень не хотелось ему выступать с войском. Остался бы в Сарае возле своих жен. Да как отпустить войско, а вдруг Навруз переманит его воинов? Три тумена сели на коней. Шли налегке, не взяли обозы, не взяли жен и детей, шли не в дальний поход. Перешли Волгу и спешили в степь, до снега захватить Навруза. Лазутчики Мамая провожали войско, как только оно вышло из Сарая. Кульпа полагал, что он охотник, а Навруз — красная дичь. А на самом деле Мамай был охотник, а Кульпа и его три тумена — красная дичь. Тигр не уходит от человека. Тигр выходит на след человека и идет за ним; войско Мамая зашло в спину Кульпы. Передовой отряд напал на тылы Кульпы, вырезал коноводов, разогнал запасные табуны коней.
Войско Кульпы остановилось и развернулось. Дозорные нашли тигра и донесли, что войско Навруза спешит в Сарай. Поспешил и Кульпа. Мамай дал ему себя нагнать.
Вокруг неоглядная степь, высокие травы, по буграм метелится ковыль. За войском Кульпы садилось багровое солнце, тонуло в чистом небе. Мамай и его сотники стояли на холме, на краю дубравы.
— Завтра будет ветер, солнце умылось кровью. Кто скажет, откуда и куда будет дуть ветер?— спросил Мамай.
Сотники молчали, ждали, что скажет темник.
— Ветер будет в лицо врагу,— сказал Мамай.— Кони поднимут пыль, и пыль будет есть им глаза! Я все знаю о войске Кульпы, он о нас ничего не знает! Кульпа собрал три тумена. Он их поставит так. Тумен — в центре, тумен правой руки и тумен левой руки. Так учил Чингисхан, и эмиры не будут нарушать порядка. У Кульпы воинов больше. Нам нельзя нападать, пусть он нападет, а мы будем уходить в Сарай. Кульпа не захочет, чтобы мы вошли в город. Его воины — жирные бараны, наши воины — волки. Что мы должны сделать?
Мамай мог далее не рассказывать. Сотники поняли его с полуслова, каждый вспоминал те битвы, где вот так же заманивали противника. Кульпа подойдет к обрывистому берегу Волги, а тумен Мамая разделится надвое и обойдет его с флангов. Быстрые кони вынесут его на след Кульпы и ударят с тыла. Лить стрелы и отскакивать, лить стрелы и отскакивать. Уйти Кульпе некуда, он будет высылать сотни навстречу нападающим — их бить врозь.
Но Кульпа не дошел и до Волги. Его воины знали, что против ничтожного хана выступил темник Мамай, умелый воитель. Воины знали, что темник Мамай вышел из воинов, что он ищет сильного хана для Большой Орды. Многие склонны были верить, что Мамай найдет такого хана, а ничтожество Кульпы было видно всем.
Кульпа преследовал Мамая, он высылал за Мамаем отряд за отрядом, и они бесследно исчезали. Его воины переходили к Мамаю, и войско его истаяло в несколько дней, при нем остались только телохранители. Им к Мамаю путь был закрыт, им никто не поверил бы, совершая казни над врагами Кульпы, они воздвигли против себя ненависть всех ордынцев.
Мамай раскинул свой тумен и окружил Кульпу с его телохранителями в глубоком овраге. Облить их стрелами послал воинов Кульпы и погнал гонцов к Наврузу. Навруз ждал исхода битвы. Юрта стояла в лесу. Навруз сидел в юрте, закрыв вход пологом.
Трубы возвестили победу. Навруз сел на коня, гонцов встретил на коне. Гонцы пали ниц перед ханом, которого сами возвели на престол.
Мамай ждал хана на коне. Он не собирался даже на глазах войска преклонять перед ним колени. Ему нужен был хан как прикрытие своей возрастающей власти.
Навруз поднялся на холм к Мамаю. И вот все услышали голос нового хана:
— Где Кульпа?
Воины расступились. Он еще был утром великим ханом, ныне бросили его, опоясанного арканом, наземь. Навруз медленно подъехал к поверженному брату. Топтался конь, не понимая, что хочет от него всадник. Годами учили коня не наступать копытами на человека. А всадник понукал наступить на поверженного. Не слушался конь. Всадник рвал удила, конь поднимался на дыбки, но обносил копыта мимо человека.