Лиля

Цыпленкова Юлия Валерьевна

— Нат! Ты! — я быстро поцеловала его и восторженно уставилась в синие глаза, повторив уже тише, — Нат…

Его руки крепко обхватили меня, глаза вспыхнули, но он быстро подавил свои эмоции. И все-таки улыбнулся.

— Лили, вы здесь? — удивленно спросил Натаэль.

— Здесь, Нат, с тобой, — ответила я, продолжая улыбаться. — Ты рад?

— Да. — мой идеал тут же смутился и попытался исправиться, приведя меня в очередной приступ умиления. — Мне очень приятно видеть ваше высочество. Но почему вы здесь?

— А то, что я соскучилась, для тебя не повод? — я продолжала висеть на нем, уцепившись руками и ногами, и лукаво заглядывала ему в глаза.

— Ваше высочество, Лили, — Натаэль помрачнел и попытался меня отодрать от себя. — Вы не должны так говорить.

У вас есть жених.

— Нет у меня жениха, я ему отказала, — нагло заявила я, ни в какую не отдираясь.

— Отказали? — он был удивлен, и так трогателен в своем удивлении, что я практически замурлыкала.

— Поцелуй меня, Натаэль, — прошептала я, почти касаясь его губ. — Поцелуй меня, герой моих снов.

Натаэль ощутимо вздрогнул, чуть сильней сжал руки, удерживающие меня. Я видела, как в нем борется желание выполнить мою просьбу с его же принципами. Упертый, какой ответственный и упертый мой идеал, тем интересней. Нат будил в мне охотницу. Никогда не была такой, но рядом с ним я забывала о скромности напрочь. Это был единственный мужчина, которого мне хотелось добиться, хотелось увидеть, как он откроется мне, сдастся, признает, что проиграл. Как же я хотела его!

— Нат, поцелуй меня, — снова попросила я, едва касаясь губами его щеки, лаская его своим дыханием.

— Лили, — задохнулся Натаэль, сжимая меня до боли. Его губы коснулись моих, но он тут же отвернулся, почти простонав. — Я не могу.

— Натаэль, — позвала я, но он не поворачивался ко мне. — Милый Натаэль… Можешь отпустит ь меня.

Нат еще мгновение удерживал меня, но все же отпустил. Я сделала шаг назад. Нет, не могу, манит… Я снова запрыгнула на него и сама впилась в губы. Он не устоял, превращая поцелуй почти в болезненный. Как же он боролся с собой мой желанный Натаэль, тем приятней оказался белый флаг. Самым неожиданным открытием стало то, что я радовалось тому, что в следующий раз он будет сопротивляться дольше, потому что сейчас накрутит себя, казня за «вероломство».

— На-ат, — мечтательно протянула я, отрываясь от него.

— Мне надо идти, — хрипло произнес Натаэль.

— Иди, — я спрыгнула на землю и осталась стоять напротив, склонив голову к плечу и улыбаясь.

— Я пойду, — продолжал убеждать себя герой моих снов.

— Иди, — кивнула я.

— Лили, я должен идти, — теперь он убеждал меня, и я тихонько засмеялась.

— Пошли, — сказала я и взяла его за руку.

— Лилиан…

— Нам по дороге, — подмигнула я, и мой бедный идеал слегка побледнел, наконец, сообразив, что я никуда не исчезну.

Он вздохнул и сжал мои пальцы, очень нежно сжал, и мы пошли к домику. Уже в дверях я выпустила руку Натаэля, не хочу чтобы мой идеальный мужчина начал смущаться, что идет за ручку с чужой невестой. Да и мне свидетели не нужны, охота не терпит зрителей. М-м, даже сладко защемило сердечко от сознания, что он рядом и никуда от меня не денется. А Серебряков пусть локти грызет, гад, не будет требовать и настаивать. Ишь, собственник нашелся… В чем я там себе клялась? Головой об стену? И лишить себя удовольствия быть рядом с Натом? Ну уж нет, буду просто не вспоминать о некоторых. Серебряков? Кто такой Серебряков? Вы о таком слышали? Я нет, вот и помолчите. Интересно, что он там сейчас один среди красавиц дриад делает? У-у, кобелина, убила бы. Ну, все, ну, правда, ну хватит уже!

— Лили, вы есть хотели, — позвал Эд. — Садитесь за стол, сейчас будем ужинать.

— Только мне без мяса, меня с него воротит, представляете какое гадство? — пожаловалась я и уселась за стол, украдкой поглядывая на синеглазого брутального ангела. Ага, и такие бывают, например, Нат.

Алекс совсем другой… Пристрелите меня кто-нибудь!

Глава 28

— Эд, — мы сидели возле очага. Сказочник подкинул еще хворост в огонь и задумчиво смотрел, как тонкие веточки начинают разгораться. — Эд, расскажи мне о договоре прежних королей.

— Что вы хотите узнать, Лили? — Эдамар откинулся на спинку деревянного кресла и внимательно посмотрел на меня.

— Хочу знать все, — ответила я. — Ты много об этом знаешь?

— Кое-что знаю, — кивнул архимаг. — Но полный текст договора никогда не читал.

— Так он существует на бумаге? — это была приятная новость, осталось узнать, где он хранится.

Эдамар снова отвернулся к очагу, наблюдая за танцем огня. Натаэль подошел к нам и подал по кружке с каким-то отваром. У отвара был любопытный сладковатый ягодный вкус. Эд взял свою кружку не глядя, я, скользнув пальцами по руке Ната, ощутив небольшую шероховатость его кожи, внутри свело сладкой судорогой, и я подняла глаза, столкнувшись с чуть потемневшим взором Натаэля. Он накинул мне на ноги одеяло и отвел глаза. Я отвернулась, отпуская его, и мой герой ушел. Дэс дремал на отведенной ему кровати, и мы опять остались со Сказочником одни. Я свернулась калачиком на своем кресле, уютно закутываясь в принесенное Натом одеяло, и подула на горячий отвар. Сказочник отхлебнул свой и поворошил угли в очаге.

— Эта история началась очень давно, — заговорил Эдамар. — Тогда еще принцы Селестин Радоггайский и Ниар Аминасский участвовали в походе против правителя самого мощного в то время королевства Аганы. Король Аганы, Донаг Кровавый, захватывал сопредельные с ним княжества, расширяя свои границы, собираясь двинуться дальше, на свободные королевства Стиана, нашей земли. Несколько королевств объединились в борьбе против Донага, в том числе Радоггай и Аминас. Принцы Селестин и Ниар подружились в том походе. Наступление шло успешно, войско Аганы дрогнуло. Два передовых отряда, которыми руководили принцы погнались за отступающими аганцами. Была ночь, и они попали в Дикие болота. Принцы отбились от своих людей. Злая воля Донага, владевшим магией, завела их в топь. Ниар оступился, и трясина уже готовилась принять молодого наследника Аминаса, но Селестин спас его. Всю ночь принцы сражались то с умертвиями, то с дикими зверями, то чудом избегали пагубной трясины. С рассветом они выбрались из топей, тогда их и нашли их люди. Эта ночь объединила будущих королей, и они поклялись, что породнятся, соединив своих детей. — он ненадолго замолчал, снова отхлебнув из своей кружки. — Шло время, принцы взошли на трон, поддерживая свою дружбу. Сначала женился Селестин, вскоре после него вступил в брак и Ниар. О своей клятве они помнили. Потом случилось то, чего никто не мог предугадать, Селестин попал в Древний Лес и увидел золотоволосую дриаду. Наследник у короля родился, но он больше не смотрел на свою королеву, разыскивая, лишившую его покоя дриаду. Через четыре года у короля Аминаса родились два сына. Их мать прожила всего два месяца после рождения сыновей. Она скончалась, оставив безутешного короля с двумя принцами на руках. По праву первенства наследником должен был стать Бланиан, но Алексиан оказался копией почившей королевы, и Ниар захотел обойти право наследования. Но он понимал, что это принесет вражду и опасность благополучию Аминаса. Принцев воспитывали по разному. Бланиан корпел в учебном классе над учебниками, Алексиан пропадал на тренировочной арене, постигая премудрости боя. Они такими и выросли: Бланиан замкнутым в себе законником, Алексиан лихим бесшабашным воякой. Но вернемся к тому времени, когда Аэринн ответила Селестину взаимностью. Тогда и родились вы, Лили. Клятва, которой, казалось, уже не судьба исполниться, вновь обрела силу, и короли встретились. Они заключили договор, в котором говорилось, что принцесса Лилиан станет супругой наследника Аминаса.

— Имя наследника? — я приподнялась в своем кресле.

— Не было проставлено, — ответил Эдамар, повернувшись ко мне. — К сожалению, я не читал договор, я только его подписывал, как свидетель. Единственное, что я успел прочитать, это то, что я уже сказал. А посвящать меня в остальные условия никто не собирался.

— Сколько экземпляров договора было составлено?

— Два. Один хранился в Радоггае, второй в Аминасе. Аминасский экземпляр исчез, насколько я знаю. И исчез еще при жизни Ниара. Остался только один экземпляр у Иллиадара.