Линкор «Альбион». Часть 2. Правь, Британия
Шрифт:
– Извините, сэр, вас, кажется, зовут Джеймс?
Важный старик даже не взглянул в его сторону, он разглядывал баночки с ваксами и так внимательно, словно был всерьёз заинтересован в покупке. Но при этом он всё-таки снизошёл до ответа:
– Да, это моё имя.
«Старик, занимается обувью, зовут Джеймс!». Всё сходилось, и господин Ройке решил начать:
– Сэр, одна юная леди просила меня выразить вам свою благодарность за её спасение.
И ничего не произошло после этих слов молодого человека. Джеймс даже не повернул к нему своего лица, он продолжал
– Одна юная леди благодарит вас за помощь, за спасение, и хочет выразить вам свою благодарность при встрече.
Но Джеймс и в этот раз ничего не сказал ему в ответ, он лишь положил на место осмотренный им крем и взял с лотка ещё один.
То был коричневый с воском.
Конечно, такое поведение не удовлетворило молодого человека, но сдаваться он не собирался:
– Та юная леди, что прислала меня прийти сюда, хотела передать вам, что желает с вами встретиться, и, если вы сочтёте это возможным, о своём согласии вы сможете сообщить на телеграф номер сто, сообщением на имя Смита.
Но и на этот раз старик ничего ему по сути не сказал, а лишь произнёс, задумчиво глядя на баночку с ваксой:
– Пожалуй, я попробую вот эту. Кажется, она подойдёт по тону новым штиблетам господина.
При этом Джеймс достал из жилета одну монету и протянул её Генриху; тот, даже не взглянул на деньги, убрал их в карман и повторил:
– Она будет ждать от вас телеграммы на сотом телеграфе, на имя Смита.
И опять старик ему ничего не ответил; он лишь взглянул в сторону привратника, сидевшего у входной двери, и крикнул:
– Уолли! Проводи этого джентльмена.
– Да, сэр! – сразу вскочил тот.
– И больше не пускай его сюда, – закончил Джеймс и всё с тем же важным видом пошёл из прихожей.
– Мистер, – не очень-то вежливо позвал Генриха молодой привратник, – давайте-ка на выход.
Генрих только поднял свой фирменный картуз в знак признательности, хотя Джеймс, естественно, этого видеть и не мог, а потом, увлекаемый привратником, пошёл к выходу. Шёл и думал:
«Вот и как всё это прикажете понимать? Понял ли старик, о ком я ему толковал, запомнил ли сказанное?». Нет, ничего молодому человеку ясно не было. И уж точно он не знал, что по поводу этой встречи рассказать фройляйн Гертруде.
Он вышел из дома, и Уолли проводил его до самой калитки в красивой кованой ограде дворца.
Оказавшись на улице, Генрих снял картуз и быстро пошёл к своему экипажу, держа под мышкой лоток с образцами.
«Вот и что я скажу Гертруде? – думал он. – То, что он купил у меня один образец?».
Больше ему говорить было особо нечего. А ещё он всё время искал её глазами, но не находил. Так он добрался до экипажа, и когда уже закинул образцы и картуз на сиденье водителя, увидал её. Она словно из-под земли появилась.
– Фройляйн! – удивился Генрих. – Но как вы тут оказались?
Он машинально открыл ей дверцу экипажа и протянул руку, чтобы помочь сесть. И она, садясь в экипаж, не ответила ему на вопрос, а задала свой:
– Кажется, у двери дворца вы встретилась с какой-то дамой; она ничего вам не сказала?
– С дамой? – молодой человек не сразу вспомнил ту встречу. Он захлопнул за девушкой дверцу и произнёс: – А, с той неприятной женщиной… Нет, она мне ничего не сказала. Я с нею поздоровался, но она лишь зло взглянула на меня. И пошла дальше.
– Ясно, – ответила Зоя.
– Но я не могу понять, получилось ли у меня выполнить вашу просьбу. Этот Джеймс, он так мне ничего толком и не ответил. Я не уверен, что он вообще понял меня, – сразу признался Ройке. – Так что…, – он вздохнул, садясь на водительское сидение. – Я не поручусь, что дело вышло успешным.
– Генрих, то, что вы вышли оттуда и за вами следом не вышел «хвост», – это уже можно считать большим вашим успехом, – отвечала ему девушка.
– Хвост? – усмехнулся молодой человек, включая питание своего электрического экипажа. – А «хвостом» вы называете наблюдателя, который должен следить?
– Генрих, прошу вас… Поехали отсюда уже, – ответила ему Зоя, явно желая убраться с набережной побыстрее. Она, сидя в экипаже, продолжала оглядываться по сторонам, внимательно вглядываясь из-под своей вуали в каждого прохожего; было видно, что дева всё ещё настороже. – Я потом вам всё объясню.
Глава 11
Дева чуть успокоилась, она по-настоящему была рада, что всё так закончилось, что Генрих сидит теперь перед нею на водительском диване, а не в клетке, в страшном, грязном зале, заваленном полуживыми, растерзанными телами. Он вертит головой и беспечно болтает. Беспечно… Это потому, что молодой человек так и не понял, где он побывал и что ему угрожало. Ну и хорошо, так даже и лучше. А Ройке, довольный собой, оборачивался к ней при всяком удобном случае, а потом сообщил:
– Сегодня же схожу на сотый телеграф.
«Сегодня же? Куда он так спешит? Что ему неймётся?».
– Думаю, это слишком рано, – отвечала Зоя почти холодно. И причина этой холодности была очевидна. Во-первых, и вправду было рано ожидать каких-то результатов, вряд ли Джеймс кинется прямо сегодня слать сообщения некоему Смиту, а во-вторых… Этот радостный вид Генриха немного её раздражал.
А он снова обернулся и сказал с улыбочкой:
– Но мне же не сложно, могу к вечеру съездить туда; если сообщение от старика будет, я дам вам телеграмму.
Но вместо того, чтобы согласиться или запретить ему это, она вдруг спросила:
– А почему вы так улыбаетесь?
– Как так? – удивился он, снова оборачиваясь к девушке.
– Как-то…, – она не нашла в немецком значения, которое могло ёмко воспроизвести русское слово «ехидно», и поэтому произнесла: – Злорадно.
– Злорадно? – опять удивлялся Ройке. Он снова обернулся к ней. И эти его обороты стали уже опасны.
– Смотрите, пожалуйста, на дорогу! – всё с той же строгостью произнесла дева. – Вы чуть не сбили газетчика.