Липовый лифт
Шрифт:
– Но консьерж мог не опознать его, – не сдавалась Вайолет. – Он наверняка был переодет.
– Олафа ничто не остановит. Он куда угодно пойдет, чтобы найти нас, – добавил Клаус. – Его не остановят никакие престижные районы.
Джером явно был огорчен.
– Прошу вас, дети, не спорьте со мной, – сказал он. – Я не выношу споров.
– Но иногда спорить полезно и даже необходимо, – заявила Вайолет.
– Я не вижу ни одного довода, который был бы полезным или необходимым, – возразил ей Джером. – Эсме заказала нам столик здесь, в кафе «Сальмонелла», я терпеть не могу лососину. Я, конечно, мог бы вступить с Эсме в спор, но какая в этом польза и какая необходимость?
– Да,
– Станете старше, сами все поймете, – сказал он. – Кстати, кто-нибудь из вас помнит, который из лососей наш официант? Вам скоро пора ложиться спать, и я бы хотел расплатиться и отвезти вас домой.
Сироты Бодлеры с грустным чувством безысходности поглядели друг на друга. Безысходной казалась им в который раз возникшая ситуация, когда Олаф вновь выдавал себя за другого человека, а грустно им было, так как все попытки убедить их опекуна, что Гюнтер вовсе не Гюнтер, ни к чему не приводили. Они не сказали почти ни слова, когда Джером вывел их из «Сальмонеллы» и они сели в такси, которое и довезло их от Рыбного района до дома 667 на Мрачном Проспекте. По дороге они проехали мимо пляжа, где дети впервые услыхали ужасное известие о пожаре, и у них было чувство, что все случилось очень давно, хотя прошло совсем не так много времени. Дети глядели из окна машины на волны океана, набегавшие на уже совсем темный пляж, и им не хватало больше, чем когда-либо, их родителей. Будь родители живы, они бы прислушались к тому, что говорят дети, они бы поверили их словам о том, кто на самом деле был Гюнтер. Но еще горше для Бодлеров было думать о том, что, будь живы их родители, трое сирот вряд ли бы вообще знали, кто такой Граф Олаф, не говоря уж обо всех его предательских и жадных помыслах. Вайолет, Клаус и Солнышко сидели в такси и печально глядели в окошко, и им больше всего на свете хотелось вернуть времена, когда жизнь их была счастливой и беззаботной.
– Как, вы уже вернулись? – спросил консьерж, открывая дверцу такси рукой, по-прежнему спрятанной в рукаве пиджака. – Миссис Скволор сказала, что вас не ждать раньше, чем покинет пентхаус ее гость, но он еще не спускался.
Джером поглядел на часы и нахмурился:
– Детям пора спать. Если мы пройдем тихо, то никого не побеспокоим.
– Я получил строгий наказ, – сказал Консьерж. – Никто не должен появляться в пентхаусе, пока гость не покинет дом.
– Не хочу с вами спорить, – сказал Джером. – Но, может быть, именно сейчас он спускается вниз. Для того, чтобы спуститься по этой лестнице, нужно много времени, если только не съехать по перилам. Думаю, самое правильное для нас – Начать медленно подниматься.
– Мне это не приходило в голову, – Произнес консьерж, почесав рукавом подбородок. – Ну хорошо, думаю, вы можете двинуться наверх. Не исключено, что вы встретите его на лестнице.
Дети переглянулись. Они не совсем понимали, что заставляет их так нервничать: Мысль о том, что Гюнтер провел много часов в пентхаусе Скволоров, или же перспектива столкнуться с ним на лестнице.
– Может быть, нам все-таки следует подождать, пока спустится Гюнтер, – сказала Вайолет. – Не хотелось бы, чтобы у консьержа были неприятности.
– Нет-нет, – не согласился Джером. – Нам лучше двинуться прямо сейчас, а иначе мы так устанем, что не дойдем до верха. Солнышко, скажи, когда ты захочешь, чтобы я взял тебя на руки.
Они вошли в вестибюль и с удивлением увидели, что, пока они обедали, в нем произошла смена интерьера. Все стены теперь были выкрашены в голубой цвет, а на полу, посыпанном песком, по углам были разбросаны
– В моде морской стиль, – сказал консьерж. – Я получил телефонограмму. К завтрашнему дню вестибюль превратится в подводное царство.
– Жаль, что я не знал об этом раньше, – сказал Джером. – Мы принесли бы что-нибудь из Рыбного района.
– Да, это было бы кстати. Все сейчас бросились покупать морские украшения. Их уже нелегко достать.
– Я уверен, на Модном Аукционе будут выставлены на продажу океанические диковины, – сказал Джером, когда он и Бодлеры подошли к лестнице. – Вы могли бы заглянуть туда по дороге и купить что-нибудь для вестибюля.
– Наверное, я так и сделаю, – сказал консьерж, глядя на детей с какой-то странной усмешкой. – Желаю вам хорошо провести вечер, друзья, – добавил он на прощание.
Бодлеры тоже пожелали ему доброй ночи и стали взбираться вверх по лестнице. Навстречу им попадались люди, спускавшиеся вниз. И хотя на всех были полосатые костюмы, никто из них на Гюнтера не походил. Судя по разговорам, доносившимся из квартир, их обитатели готовились ко сну. На семнадцатом этаже ребенок спрашивал у матери, в которую из ванн уже налили шампунь с пузырьками. А на тридцать восьмом этаже кто-то чистил зубы. Поднявшись еще выше, Бодлеры снова потеряли счет этажам, но все же, очевидно, это была самая верхотура, так как Джером уже нес Солнышко на руках. Низким грудным голосом кто-то вслух читал детям книжку. Все эти звуки постепенно убаюкивали Бодлеров, и к тому моменту, когда они добрались до верхнего этажа, они так устали, что двигались, как сомнамбулы, а Солнышко крепко спала на руках у Джерома. Они настолько устали, что заснули, прислонившись к двум дверям лифтов, пока Джером отпирал дверь, и им стало казаться, что Гюнтер им только приснился. И потом, когда они спросили про него у Эсме, она сказала, что он давным-давно ушел.
– Как, Гюнтер ушел? – переспросила удивленная Вайолет. – Но консьерж сказал, что он все еще здесь.
– Ничего подобного. Он оставил каталог всех вещей, которые будут выставлены на аукционе. Каталог в библиотеке, если захотите взглянуть на него. Мы уточнили кое-какие детали, связанные с аукционом, и затем Гюнтер отправился домой.
– Быть этого не может, – сказал Джером.
– Конечно, может, – ответила Эсме. – Он вышел через входную дверь.
Бодлеры переглянулись в растерянности. Они не понимали, каким образом Гюнтер ухитрился покинуть пентхаус незамеченным.
– Он спустился на лифте? – спросил Клаус.
Глаза Эсме широко раскрылись. Она молча открыла рот и снова закрыла, как будто она испытывала элемент «изумление».
– Нет, – вымолвила она наконец. – Лифт не работает, вы же это знаете.
– Но консьерж сказал, что он все еще здесь, – упрямо повторила Вайолет. – Мы его не встретили, когда поднимались.
– Значит, консьерж ошибся, – ответила Эсме. – Давайте кончим этот разговор, нагоняющий сон. Джером, поскорее отправь их в постель.
Бодлеры переглянулись. Их удивило, что этот важный разговор может вызвать только скуку и нагнать сон. Несмотря на изнурительный подъем, их усталость как рукой сняло, когда речь зашла о местонахождении Гюнтера. Мысль о том, что он сумел исчезнуть так же таинственно, как появился, взволновала их, и сон мгновенно пропал. Однако трое сирот хорошо знали, что и на этот раз им не удастся убедить Скволоров, как не удалось убедить их, что Гюнтер был никакой не аукционер, а Граф Олаф. Поэтому они пожелали доброй ночи Эсме и пошли за Джеромом через три танцевальных зала, мимо столовой для завтраков, потом через две гостиные и наконец добрались до собственных спален.