Лирей. Сердце волка
Шрифт:
В ответ раздалось сопение. Спустя секунд десять Рьвьер заговорил. Голос его уже не казался пьяным, но дрожал и был немного визгливым – видимо, Рьвьер выпил настой горькой йыни. Я видела, Пепа им однажды спасла пьяного конюха от хозяйского гнева. Тот тоже мигом протрезвел, но голос очень похоже дрожал.
– Потому что обещана Зверю, дядя? Вы ведь уничтожили документ.
Тяжелый вздох.
– Она не достанется ни тебе, ни кому-либо другому.
– Чтобы денежки оставались в твоих руках, да?
– Да пойми же, болван! – рассердился Эберлей. – Я, как никто, хочу видеть тебя своим зятем!
– И в чем же дело?
– С самого начала ты должен был обхаживать Микаэлу. Что сейчас-то не так? – спросил Эберлей устало.
Раздался стук, словно затопали, застучали каблуками о паркет.
– Ага, хочешь сбагрить меня в захолустье, а сам жить припеваючи на денежки Лирей? Думаешь, я не понял твоего замысла?
– Ты болван, племянник. Я бы на твоем месте не злил Микаэлу. Почему ее не видно внизу? Что у вас произошло?
– Да пустяки, дядя, – промямлил Рьвьер. – Она просто увидела, как мы с Лирей целовались.
При этих словах меня замутило, я приложила ладонь ко рту.
– Что?! Болван! Ты всем нам желаешь смерти!
– Ты так боишься зверя, дядя? – спросил Рьвьер и издевательски захихикал. – Но вы ведь уничтожили документ?
– Ты придурок! И при чем тут Зверь? К тому же… Там был только один экземпляр.
– А второй?.. У него?
– Ты действительно целовался с Лирей?!
– Ну, скорее я попытался ее поцеловать…
– А она?
– Убежала. Дикая кошка, всю щеку расцарапала! Побежала за своей сестрой.
– За Микаэлой?
– А то за кем же?
– Сейчас же иди и мирись с Микой! Скажи, я не знаю, наври что-нибудь! Что это Лирей тебя соблазнила. Мол, не хочет больше сидеть в башне или просто решила отомстить, мне плевать! Плевать, что ты наврешь Микаэле, главное, чтобы она поверила! Или о нашем плане и деньгах Альбето можешь забыть, ясно?
– Ясно…
Дверь в библиотеку распахнулась, ойкнув голосом Рьвьера.
– Прошу прощения, граф, – раздался голос Андре. – Герцог, вот вы где!
Видимо, Рьвьер, не прощаясь, вышел. Его шаги стихли.
Затем мой зять заговорил.
– Вы снова искали разговора со мной, де Шеврез? – прозвучал голос герцога.
– И вы прекрасно знаете зачем, – ответил ему голос Андре.
– Знаю, – скучающе ответил мой зять. – Как и вы знаете позицию насчет вашего предложения.
– Послушайте, мне известно, что вам нужны лишь ее деньги. Я готов оставить их вам.
– А что нужно вам? Должно быть, то же, что и Церкви? Не только деньги, но и земли. Полно, о вашей набожности легенды ходят. Точнее, о вашей преданности Церкви. Тем более ваша просьба кажется непонятной.
– Это не просьба. И если угодно так называть мое предложение, то просьба будет озвучена его величеству.
– Что-то я сомневаюсь. Ни мне, как законному опекуну, ни святой Церкви невыгодно ее замужество. Поэтому мисс не покинет Ньюэйгрин. А вас, как никакого, даже родственного отношения не имеющего, я прошу завтра покинуть замок.
Я закусила палец, чтобы не закричать. Если уедет Андре, что будет со мной?
– Всего хорошего, герцог, – ледяным тоном отчеканил Андре и добавил: – Мы еще не закончили.
– Угу, – прозвучало в ответ, а потом раздался звук зевка.
Подождав, пока Андре уйдет подальше, герцог Эберлей также покинул библиотеку.
Я торопливо хлопнула в ладоши, вновь зажигая мотылька, и принялась ворошить деревянный резной ящик. Все важные бумаги папа хранил здесь.
Наконец выудила из вороха бумаг конверт с надписью: «Последняя воля герцога Анжу Альбето Ньюэйгрина».
Значит, про завещание правда! А если про завещание правда, то и про все остальное…
Конверт выпал из моих рук.
Охнув, подхватила его и трясущимися руками открыла.
Недоуменно заглянула внутрь, перевернула, потрясла над столом.
Конверт был пуст.
Протанцевав квикстеп с неповоротливым маркизом де Су, отдавившим мне все ноги, я стояла с бокалом прохладительного у стола, уставленного бокалами и закусками. Где же Андре? Надо срочно найти его!
На беду, стоило мне спуститься в зал, как налетел неуемный де Су, проорал что-то, что больше он ждать не намерен, сгреб меня в охапку и увлек за собой. Пришлось исполнять дань вежливости.
С другого конца зала раздалось:
– Здоровье молодых!
Кричал барон Логратэй.
Я кисло улыбнулась и подняла бокал, салютуя, как и все гости. К тем, у кого бокалов не оказалось, устремились слуги с подносами, самые нетерпеливые из гостей сами кинулись за вожделенными прохладительными. Пришлось уворачиваться от излишне рьяных, успевших переборщить с напитками.
Кто-то дернул меня за локоть, я отступила на шаг, обернулась и увидела Андре. Наконец-то!
Не говоря ни слова, мы вышли на веранду и по ступеням спустились в сад.
Вдоль дорожек на невысоких, мне по колено, круглых столбиках, вздрагивают резными, в крапинку крыльями голубые мотыльки, парочка расшалилась и кружится над кустами жасмина и черемухи. Завидев нас, мотыльки чинно вернулись на свои места, осыпав искрами светящейся пыльцы травинки.
Андре молчал, лишь уверенно вел меня за руку куда-то в дальнюю часть сада. Я поняла, что мы направляемся к нашей любимой беседке. Она не такая большая и совсем не новая, как другие, из которых раздаются хихиканье и звуки возни, но там нам не помешают.